Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 17. Зимние перезвоны Страница 49

Прежде чем завезти сюда технику, проложить дороги и начать бурение, компания «Арко» послала ученых-зоологов изучить пути миграции карибу, изучить поведение оленей, узнать, как они будут реагировать на близость людей и машин. Все это было проделано. По тундре тут не ездили как попало — только по проложенным гравийным дорогам. Там, где ездить было все же необходимо, использовались грузовики с широкими и как подушка мягкими шинами. Грузы сюда доставлялись летом, когда море освобождается ото льда, а все работы велись зимой, когда тундра покрывалась ледяным панцирем и можно было ездить, не повреждая ее растительность. Гравийные дороги летом постоянно тут поливают, «чтобы тундра не запылилась».

Во время отела оленей движение по дорогам сокращается до возможного минимума, а местами вовсе запрещено. Всюду видишь предупреждение: «Ни шагу с дороги! Территория диких животных уязвима». Все сооружения компактны и не разбросаны там и сям. Скважины на гравийных насыпных площадках изначально были сближены до предела. Но сегодня и этот предел — двадцать метров — благодаря наклонному бурению уменьшен до восьми, а местами до трех-четырех метров. О любом, даже самом малом разливе нефти (пол-литра!) немедленно доложат в местный штаб компании «Арко», а оттуда — властям штата. На промыслах запрещено кому бы то ни было появляться с ружьем. Наказание нарушителю — штраф и немедленное увольнение. У компании «Арко» есть постоянная экологическая служба и специальный «полевой директор» Лори Крижан. Его задача — следить за охраной природы. Служба работает превосходно. На воде рядом с вышками плещутся гагары и утки, плавают лебеди, на кухню жилого блока прибегают попрошайничать лисы. Число оленей, за судьбу которых было больше всего беспокойства, в долине Прудхо не уменьшилось, а увеличилось более чем втрое — с пяти тысяч до восемнадцати. Причина этого пока не ясна…

По словам Лори Крижана, компания «Арко» затратила десятки миллионов долларов на предварительные исследования по охране природы и тратит на эти нужды сейчас от пяти до десяти процентов дохода. «Да, это обременительно, — говорит «полевой директор». — Но мы вполне сознаем: иначе нельзя. Философия-хозяйствовать, не разрушая природу, единственно верная на сегодняшний день, и мы ее полностью разделяем».

Я видел, как добывают тюменскую нефть. И неизбежное сопоставление: «у них — у нас» подарило мне тут, в заливе Прудхо, бессонную ночь.

Приютила нас на ночь «Арко». Жили мы в ее «космическом корабле», приземлившемся в тундре, так же как живут тысяча триста состоящих на службе у «Арко» нефтяников. Уподобление тундры космическому пространству — лишь приблизительный образ. Летом тундра красива и очень богата жизнью. Для тех, кто любит природу, два месяца на зеленой равнине не лишены радости. Но в остальное время тундра сурова — дождь, снег, сильные ветры, морозы, пятьдесят шесть суток полярной ночи, вахты по двенадцать часов. Все это медом не назовешь даже при очень, очень хорошей зарплате.

И потому красный «космический корабль» «Арко» с шестьюстами жилых кают оборудован всем, что может скрасить жизнь человека. Сама «каюта» — аккуратный пенальчик, похожий на номер в современных экономных гостиницах, имеет: душ, туалет, кровать, шкаф для одежды, телефон, телевизор, полки для книг. В прихожей — ниша для спецодежды и инструментов. Это казенное обустройство жилья. И каждый украшает «каюту» в меру вкуса и склонностей. У молодежи она оклеена картинками из «Плейбоя», смешными надписями вроде таких: «Если утром ты съел лягушку, то ничего более неприятного за день уже не будет». «Недели в этом раю — вполне достаточно!» «Тут я изо всех сил работаю, а дома изо всех сил отдыхаю».

Мне достался на ночь пенальчик, в котором, судя по всему, живет человек средних лет. На полках книги о дикой природе, десятка три потрепанных детективов, на стенке приклеены фотографии старика и старушки, снятые где-то на ферме, портрет молодой женщины с велосипедом, девчурка в очках. На столе визитные карточки: «С. Харден. Нефтяник».

Корабль космонавтов никогда не будет иметь удобства, какие можно создать тут, в тундре, куда летом приплывают суда и круглый год по нескольку раз в день опускаются зафрахтованные самолеты. В коридорах и всюду, куда пожелает тут человек забрести, — ковры под ногами, на стенах гобелены, картины и редкие снимки живой природы. Есть в этом огромном благоустроенном общежитии своя поликлиника, гимнастический зал, баня, бассейн, библиотека, кинозал и просто гостиная, где можно посидеть в мягких креслах, поговорить, послушать музыку, поиграть в шахматы или карты, связаться по телефону с домом… Гостиницы «Хилтон», конечно, могут поспорить с этой обителью в тундре. Но трудно поверить, что живут тут нефтяники — ни пылинки, ни пятнышка, кондиционированный воздух, теплые мягкие краски.

И, конечно, забота особая — о питании. За всю свою жизнь нигде я не видел большего обилия и разнообразия всякой еды. Все фрукты и овощи, какие только растут на земле, сюда доставляются. Соков я насчитал двенадцать. Супы, сладости и все, что можно сделать из мяса, молока, из муки, из орехов, из яиц, — все тут присутствует. Даже спутники мои, американские журналисты, с пеленок привыкшие к изобилию супермаркетов, тут удивленно подняли брови.

— Обстановка этого требует, — сказал сопровождавший нас «полевой директор» компании «Арко». — Север, напряженные технологические процессы, необходимость быть собранным, бдительным, оторванность от дома не способствуют душевному равновесию человека. Наша задача — всеми средствами равновесие это поддерживать. А это предупреждение аварий, соблюдение экологической дисциплины и просто уважение к человеку, чей труд тут нелегок…

Было о чем подумать мне ночью в «пенальчике» С. Хардена. В окошко равнодушно глядела общая на весь человеческий мир луна, мерцали на горизонте какие-то огоньки. Два оленя нос к носу неподвижно стояли так близко, что я не удержался и бросил на спину одному карамельку. Олень тряхнул головой и снова погрузился в дремоту.

На столе утром я оставил деревянную ложку, московские сигареты, визитную карточку. И представил себе, как вернувшийся в тундру хозяин «каюты» будет озадаченно наводить справки: кто же тут побывал? А я с друзьями получил от «Арко» презент посущественней: возможность увидеть «восьмое чудо земли» — нефтепровод, проехать вдоль него по Аляске.

 Фото автора. 30 января 1991 г.

Восьмое чудо

(Семь недель на Аляске)

Так повелось: потрясающие воображение дела рук человеческих нарекаются восьмым чудом света. Кто-то насчитал таких чудес более ста двадцати. Я перебрал в памяти то, что видел сам: египетские пирамиды, нью-йоркские небоскребы… Аляскинский нефтепровод? Эпитет «чудо», скорее всего, крючок для туристов.

С этой мыслью я бы, наверное, расстался с «трубой», если бы лишь постоял у отметки, где она начинается. Но компания «Арко» предложила проехать вдоль трассы нефтепровода — пересечь всю Аляску от Ледовитого океана до южного порта Валдиз. Я немедленно согласился.

И то, что увидел, чудом названо справедливо.

На карте нефтепровод прочерчен красной извилистой линией — тысяча триста километров через восемьсот речек и рек, включая Юкон, по вечной мерзлоте, через зоны землетрясений. Тем, кто клал нефтеносные трубы в Техасе или в Аравии, тут предстояло решить множество новых и сложных проблем. Число их умножилось, когда идея нефтепровода встретила бурю протеста американцев. «Вы изуродуете Аляску, затопите нефтью ее нерестовые речки, преградите пути миграции карибу, погубите всю хрупкую северную природу». Волна протестов оказалась препятствием более серьезным, чем проблемы технические. На три года она задержала строительство, на треть увеличила стоимость нефтепровода. Но теперь признаемся: борьба была полезной, необходимой. Она заставила строителей до тонкостей изучить все условия трассы, использовать новейшие достижения техники, чтобы обезопасить природу. Нефтепровод работает уже четырнадцать лет. И хотя транспортировка нефти повсюду в мире остается делом опасным, тут, на Аляске, мрачные предсказания противников нефтепровода не подтвердились — олени ходят своими путями, птицы гнездятся там, где гнездились, нерестовые речки чисты, тундру не затопили. Построенный с высшей мерой ответственности, грамотно и надежно, аляскинский нефтепровод служит сегодня примером гармонии техники и природы.

Нулевая отметка трубы, огромный «О» на щите. Тут же на специальной площадке популярная информация о «трубе»: как строилась, как эксплуатируется, что стоит за словами «последнее слово техники». Переварить информацию помогает мне провожатый Лайол Ванберген. Он тут работает восемнадцать лет.