Николай Зайцев - Вертикальная радуга (СИ) Страница 5

— У тебя есть! Представляешь, как здорово мы с ним смотрелись на свадьбе лучшего друга в белых шарфах?

— Да? Думаешь — это важно?

— Это очень важно. Мы не можем выглядеть полными лохами. Ты должен дать нам шарф. Должен.

— Почему я?

— Больше ни у кого нет. — Золушкин перестал меня тискать и вздохнул. — На три дня. Три дня! — Он растопырил четыре пальца и тыкал мне в лицо. — Каких-то три дня. Игорь классный парень. Он постирает и отдаст.

Я посмотрел на «классного» парня и понял, что шарфа больше никогда не увижу. Но Золушкин был моим одноклассником и, если бы я не дал требуемой вещи, все бы узнали, какая я сволочь.

— Ладно. — Я прошел в коридор к шкафу прихожей. Золушкин следовал за мной по пятам. Дверь шкафа всплакнула на прощанье, расставаясь с дорогой для меня вещью и, заткнулась. — Вот шарф. Три дня.

— Спасибо, Васек. Я был уверен в тебе. Жаль, что ты не поступил в институт четыре раза. Сейчас бы учились вместе. Такие дела.

— Мне бы надо поспать.

— Да-да. Уходим!

Мы вошли с ним в кухню и остолбенели. Игорьки раскрыли бутылку водку и пили. На нас посмотрели с непониманием — что за люди.

— Без меня пить! — Обиделся Золушка. — Без меня!

— Садись Золушка. Садись и ты, непонятный хозяин хаты. Все мы странники Млечного пути.

О-па. Я сел. Мне уже налили полстакана водки и протягивали заботливые руки краюху черного хлеба.

— Я не пью водку.

— Не пей, — согласился со мной Игорь и залпом выпил мою долю.

— Не гоните! — прокричал Золушкин. — Опять накидаемся до беспамятства. — Мне же он подмигнул мимоходом. — Сейчас допьём бутылку и уйдем. Не волнуйся. На улице холодно. Мы же не бичи. Правильно?

— За это и выпьем, — провозгласил один из Игорьков. И они довольно таки быстро прикончили первую бутылку. Я обрадовался, но не надолго, до тех пор, пока кто-то не вытащил из внутреннего кармана пиджака вторую, не откупорил её и не стал наливать, как ни в чем не бывало дальше.

— Знатная закуска, — сказал один из гостей, кивая на черный хлеб. — Давно не ел.

Золушкин покраснел.

— У тебя гитары нет? Сейчас попоем.

— Гитары — нет.

— Как нет? — вскричал Золушка.

— Ты же нам обещал, — зло пробормотал Игорек, обращаясь к моему однокласснику.

— Сука, — набычился второй и завертел стакан в руке. Стекло жалобно взвизгнуло.

— Давайте так попоем? — вяло предложил Золушка.

Я начинал закипать. Нос чесался. Щека у глаза стала подрагивать. Правый кулак сжался до боли в суставах.

— Нет. Петь вы не будете.

Игорьки хмуро посмотрели на меня. В их стеклянных глазах промелькнула какая-то мысль, но похожая на комету здравый смысл растворился сумрачной тупой безнадежности. Золушка притих, шкрябая щетину на шее.

— Почему? — В голосе слышалась прямая и явная угроза.

— Ответь! — потребовал другой студент.

— Поздно — соседей разбудите.

— Тогда сейчас допьём и пойдем на стройку, — предложил крайний Игорь. Вот она смерть. — Я видел там кран. Залезем на него, и будем смотреть на ночной город, — предложил он.

Золушкин нервно захихикал. Прослезился. Вытер глаза грязными пальцами с обгрызенными ногтями. Поёрзал на стуле.

— А, что? И пойдем. И залезем.

— Вот ведь классная идея! — воскликнул третий из них. — Наверное, там нет перил, и мы обмочимся от страха.

— Какие перила? — Вновь время остановилась, нагнетая тьму ужаса и поножовщины. — Зачем нам перила? Ночной город и мы. Мы, как птицы упадем на него. Мы — крылатые воины. Дети войны! И не будет пощады неграм. — Игорь задумался и закончил. — И белым.

— Давайте не будем сориться, а лучше выпьем. — Золушкин улыбался, протягивая стакан. Его руку оттолкнули.

— Прочь.

— Да, Сид. — «Сид» — это укороченное от английской Золушки — кто-то в школе придумал вскользь, и теперь парень мучался всю жизнь. — Халявы не будет. Доставай свою.

— Что? Думаете Сид жадный? Думаете, я забыл? А как же студенческое братство?

И на столе появилась третья башня.

— Ты должен с нами выпить, — взволновано прошептал Золушка. — Должен. Ты ведь, почти студент. Знаете, что парень неудачник? Он четыре раза поступал в нашу хабзайку. Четыре раза! Он наш! Наш парень, до мозга костей.

— Пей! — закричал Игорь, наливая мне пластиковый стакан до краев.

Второй хотел меня поцеловать, но я предпочел лучше выпить. Дешевая водка обожгла нутро. Через пару минут, мысль посетить кран не казалась мне абсурдной.

И мы всё-таки спели. Правда, без гитары. И только два куплета. Оказалось, что петь хором довольно таки сложно, когда четыре человека поют каждый свою песню.

Через полчаса свалился один Игорь и громко захрапел. Второй продолжал пить с Золушкиным и спорить ни о чем.

— Тебе весело? — спросил одноклассник, когда его собеседник примолк, решив поспать за столом. Золушкин заглядывал мне в глаза и игриво улыбался.

— Да. Очень.

— Мы те, кто дарит праздник. — Золушкин сам верил в то, во что говорил. — Как ты живешь, бродяга? Я думал, завод со всем тебя поглотил — не вынырнешь. А ты ничего. Держишься. Надо бы сбегать за бутылкой. У тебя деньги есть?

— Нет.

— Ты же с нами пил! Мне надо догнаться и упасть. Что же — это за праздник, когда доживаешь до торта и помнишь почти всё?

— Ухожу я с завода, — неожиданно сказал я, перебивая его.

— Опять будешь поступать?! — Мне показалось, что я слышу плохо скрытый ужас в голосе. Хороший парень, хоть и одноклассник — волнуется, сопереживает.

— Хватит. Руся зовет меня в бизнес. Откроем ларек. А там будет видно.

— Возьмет тебя к себе ночником? Ночью сидеть страшно. Много пьяных. Каждый второй — бандит.

— Нет. Сделает напарником.

— Мне тоже предлагали идти ночником. Не рискнул. У меня сессия скоро.

— Говорит, что прибыль пополам.

— Я бы на твоём месте не пошел в ларек ночником. Хиловат ты. Побьют. Отберут товар. Потом квартиру продашь. Не ходи.

— Не пойду.

— Правильно! Я и то не пошел. — Сид подпер голову рукой. Закрыл глаза. Игорек, тот, что спал за столом, встрепенулся и сказал:

— Когда будем взрывать завод? Мне понравился ваш план. — Через секунду он снова храпел.

— Не ходи ночником. — Сид усиленно тер лоб и виски. — Черт. Что за праздник? Даже не потерял сознание.

Я кивнул. Мне тоже хотелось потерять сознание.

Зазвонил будильник. Игорьки стали подниматься, заглядывать в разные углы, что-то ища.

— Что это? — Золушкин слушал противный звук, медленно поднимаясь. Пьяные глаза стекленели. — Что это?!

— Это? Будильник. — Я тоже поднялся.

— Уже утро? — удивился одноклассник. — Утро?

— Утро. И мне пора на работу.

Игорек остановился посередине кухни и хмуро посмотрел на нас.

— Где мои учебники? — спросил он.

Глава 2

Мне всегда снились про работу черно-белые сны. Кто-то скажет: ранимая психика, кто-то понимающе хмыкнет. Не было во снах леденящего кошмара, только просыпался я всегда после них в холодном поту. Ненавижу черно-белый кафель. Сразу вспоминаю крыс, рыбный фарш и старших мастеров (самая смешная должность на производстве).

Никто не заметил моего ухода. Бригадир, простая тетка, на замену отпусков ставшая мастером, взволнованным шепотом докладывала директору по производственной части, что люди почему-то не хотят работать и бегут, бегут при каждом удобном случае. На что он ей ответил, таким же таинственным шепотом, пускай убегают — биржа труда ломится от безработных, желающих поработать в таком престижном месте очень много. Свято место не бывает.

Жалко, что я это слышал, пробегая мимо, играя роль беспроводной рации между рабочими на первом этаже и четвертом.

Жалко, что я не смог ничего ответить члену совета директоров продвинутого акционерного общества.

Жалко тех лет, что я провел в этом черно-белом сне.

Хорошо, что отрицательные эмоции остались в прошлом, от которого не убежать можно было только по детской наивности. Рассчитали меня, как и положено, через две недели, а вот за расчетными деньгами я должен был начинать бегать через пару месяцев — не раньше — в порядке очереди. Я чувствовал в ситуации провокацию, но Руся сказал, чтобы я не забивал себе голову и начинал думать только о сникерсах.

И я думал.

Мы поднимались в крутую горку. Мотор «восьмерки» нещадно хрипел, готовый умереть или взорваться, крутя колеса, но мы медленно и верно обгоняли троллейбусы, спеша к конечной цели — предстояло заключить договор субаренды на торговый павильон. Просили за него среднею цену, Русе место понравилось, и мы взялись за дело. Первое в моей жизни.

Из динамиков автомобильной акустики доносились завывания Вити Цоя. Другой кассеты у Руси не было. Эту я подарил ему на день рождения в прошлом году.