Алексей Фомин - Затон Страница 5

Рядовой Синев дезертировал шесть месяцев назад. Был человек полдня на своем месте, а потом раз – и нет его. Никто ничего не знает, никто ничего не видел. Был боец, и нету. Хорошо, Портнов видел его вечером того же дня в городе. «Я думал ты послал его за чем-нибудь…» – пояснил он на разборе. Да, немало тогда попортили Славе кровушки. И личное дело, между прочим, тоже. И вот на тебе. Опять вылезает старая история.

Слушаю вас внимательно, – вежливо сказал он, а в душе его почему-то с каждой секундой крепло предчувствие, что эта сорокапятилетняя, одетая во все черное женщина, со скорбным лицом вестника смерти, изрезанным глубокими морщинами, сыграет в его судьбе какую-то очень важную роль.

До встречи с ней жил-был капитан Слава Будылин. Немногословный. Дисциплинированный. Замкнутый. Исполнительный. Неглупый. Скромный. В меру честный. Жесткий, но не жестокий. Холостой и потому любимый многими женщинами. А после… Неизвестно, что после. Вот что почувствовал Слава.

Товарищ капитан, мне надо с вами поговорить, но здесь на улице неудобно, давайте пройдем… – начала было говорить женщина.

Хорошо, хорошо, – перебил он ее, – пройдемте на КПП, в комнату для посетителей, там и побеседуем.

Нет, простите, я бы туда не хотела… Я прошу вас, пойдемте со мной. Я тут остановилась в частном доме. Недалеко отсюда, минут двадцать ходьбы. Пожалуйста, я прошу вас, пойдемте со мной, – снова повторила она.

Нет, нет, я не могу надолго… – сделал последнюю робкую попытку увильнуть от судьбы Слава.

Она взяла его ладонь своими неожиданно молодыми, изящными руками с сухой, мягкой, приятной на ощупь кожей и, глядя прямо в глаза каким-то пронзительно-тоскливым, выворачивающим наизнанку Славину душу взглядом, попросила:

Ну, пожалуйста, пойдемте…

Слава, наконец, решившись, резко выдохнул, как перед прыжком в холодную воду и шагнул с тротуара на мостовую, подняв руку:

Двадцать минут пешком – слишком далеко. Сейчас поймаем машину.

Когда он поднялся на крыльцо и вслед за женщиной, отомкнувшей дверь своим ключом, шагнул в дом, то сразу же услышал мужской голос: «Мама, ты?»

Он сделал еще пару шагов и его взору предстал живой и здоровый дезертир Синев.

Что все это значит? – резким командным голосом, перекатывая в горле буквы, как будто налившиеся звонким тяжелым металлом, спросил Слава.

Это что за фокусы? Во что это вы меня впутать хотите?

Товарищ капитан, – взмолилась женщина, одновременно заслоняя собою сына от праведного командирского гнева, – умоляю вас, выслушайте его, а потом сами решите, как вам поступить. Как скажете, так мы и сделаем. Честно, я не хотела вас обманывать, но сын, прежде чем явиться в часть, хотел с вами поговорить. Он так и сказал: «Наш командир роты – самый порядочный человек в полку». Верно, сынок? – Повернувшись к сыну, она слабо улыбнулась.

Хорошо. Даю тебе десять минут, Синев. – Слава пододвинул ногой табуретку и, усевшись на нее верхом, уперся кулаками в колени.

Синев начал говорить, не садясь, все так же оставаясь за материной спиной, как бы стараясь укрыться за ней от всех житейских невзгод и проблем:

В тот день я был в спортгородке. Уже вечер был, часов семь. Я на брусьях качался. Вы же сами мне говорили, товарищ капитан: «Слабый ты еще пока, Синев. Качаться тебе надо больше, качаться». Вот я и качался. Как свободная минута появится, так – в спортгородок.

Короче, – перебил его Слава.

Я на брусьях, значит, – продолжил Синев, – а тут подходит ко мне капитан Портнов. «Тебя, – говорит, – Синев, твой командир роты вызывает». Я тут же форму в порядок привел и – с ним. А он мне говорит: «Капитан Будылин ждет тебя за территорией, но ты на КПП не суйся. Перелезешь через забор». «Как через забор?» – говорю. А он мне: «Ты что в самоходе никогда не был? Всему-то вас, салаг учить надо». Показал он мне место, где перелезать надо, сказал, где будет меня ждать. Это пять минут ходу от части, в микрорайоне. Прихожу туда, вижу – стоит капитан Портнов рядом с какой-то машиной с затонированными стеклами. Внедорожник какой-то здоровый. Он меня как увидел, так рукой замахал. Подхожу, а он мне: «Иди в машину, капитан там», – и заднюю дверку приоткрывает. Я только дверцу на себя потянул, как он меня – раз в спину, а внутри подхватили, тряпку в рот и давай скочем бинтовать. А потом к носу мне какую-то вонючую дрянь подсунули. Хлороформ, наверное. Или что-то вроде. Но я, пока не отрубился, видел, как к капитану Портнову мужик подошел, постоял с ним, хлопнул его по плечу, а потом сел за руль, и мы поехали. Как ехали – не помню. Очнулся только уже на месте, в горах. Я даже не знаю, те ли люди меня воровали или нет. Ну, в смысле, те, у которых я потом жил. Их было пятеро. Ингуши. Братья. Аслан, Беслан…

Короче, – подстегнул Слава.

У каждого я жил по неделе. Работал. Во дворе. По дому, на огороде. Кормили раз в день. Плохо кормили. Одеваться дали какую-то рвань. А работу требовали …

Били? – зло спросил Слава.

Синев впервые вышел из-за спины матери, стянул рубаху, повернулся спиной к капитану. Вся спина была исполосована перемежающимися и перекрещивающимися длинными и короткими тонкими, уже начинающими кое-где белеть, шрамами.

Особенно по голове часто били. Ни за что, ни про что.

Покажи, – уже мягче попросил капитан.

Синев подошел к капитану и склонился перед ним, подставив макушку. Сквозь коротко остриженные русые волосы просвечивало множество рубцов.

Мать стояла и беззвучно плакала. Слезы катились из глаз по длинным глубоким морщинам и, наполняя их до краев, сбегали вниз. Она стояла неподвижно, закусив до крови губу и держа в сцепленных перед собой руках скомканный платочек, мысленно снова переживая эти последние полгода и совершенно не замечая слез.

Дальше, – приказал Слава.

Особенно дед усердствовал. Ну, отец ихний. Он с самым младшим братом жил. Ахматом его звали. Он мой ровесник, может чуть старше. Смешливый он. Как увидит меня, все смеется. Он не то чтобы меня жалел, но хоть разговаривал со мной в отличие от остальных. Так я его спрашиваю: «Ахмат, зачем вы меня бьете по голове?» – а он смеется: «Тебе же лучше, быстрей дураком станешь, ничего чувствовать не будешь. Легко жить станет». Бывало, несу я что-нибудь, а дед сзади подкрадется и клюкой меня по голове… А как снег сошел, потеплело совсем, я бежать собрался. За эти месяцы я информацию кой-какую собрал, сориентировался хоть немного. Название деревни узнал, один раз даже карту видел. К хозяевам в гости гаишник заезжал… А планшет он в машине оставил, ну, я и поглядел… Надо ж было сообразить хоть в какую сторону бежать. Убежал я от них легко, привыкли они к тому, что я смирный. Три дня я бродил, несколько раз погоню слышал. И, честно говоря, совсем я запутался. Куда идти – не знаю. Спускаюсь по склону, смотрю – дорога, серпантин. И появился у меня план. Я торможу машину, а потом силой или как заставляю себя везти на равнину. А там будь, что будет. Сломал я себе дубинку посолиднее… Теперь то я понимаю, что план дурацкий, но тогда… Короче, стал следить я за дорогой. Гляжу – едет синий «Жигуль», я – голосовать. Подъезжает поближе, а машина оказывается милицейская. А у моих хозяев все менты местные в знакомцах были. Частенько в гости заезжали. Ну, думаю, крандец мне. Я драпать. Он за мной. Но далеко я не убежал, он стрелять начал. Пришлось остановиться. Он мне руки за спину и – в наручники. В машину посадил, поехали. «Кто такой? – говорит. – Почему убегал от меня? Документы есть?» Ну, я ему все и рассказал, вот как вам сейчас. Он остановился, наручники снял, потом полез в бардачок, достал хлеб, сыр, дал мне. Поехали дальше. Он мне говорит: «Я тебя до осетинской границы довезу, а дальше пойдешь сам». Только тут я поверил, что мне удалось сбежать. Доехали до границы, он спрашивает: «Куда идти собираешься?» Я говорю, мол, что дойду до первого милицейского участка, ну и расскажу им все. «Нет, – говорит, – ты наверняка в розыске за дезертирство. Посадят тебя. Эх… Была не была. Отвезу тебя во Владикавказ».

Милиционер – ингуш? – перебил Синева Слава.

Наверное. Я не спрашивал. Номера на машине ингушские были.

Врешь. Ингуш не мог во Владикавказ поехать.

Синев пожал плечами, затоптался на месте, лицо его исказила судорога, левый глаз вдруг задергался, и ему пришлось закрыть его рукой, чтобы остановить тик.

Хорошо, хорошо. Я верю тебе, продолжай, – подбодрил его Слава.

П-приехали мы во В-владикавказ. – У Синева появилось легкое заикание. – Он меня высадил недалеко от автовокзала, дал денег и говорит: «Бери билет на первый же автобус и уезжай отсюда подальше. На автобус дают билет без документов. В свою часть не суйся. Добирайся домой», – и уехал. Я взял билет, стою, жду, пока автобус подадут. А тот милиционер, ну, ингуш который, он мне одежду дал вместо моего рванья. Брюки и бушлат старый ментовский, без погон, у него в багажнике валялся. Но он крупный мужик, в годах уже. Так что одежда на мне – видно, что с чужого плеча. А тут патруль ментовский. Документы. А у меня… Сами понимаете. Повели меня к себе. Тот, что помладше, опять ушел на территорию, а второй стал меня допрашивать. Ну, я ему все и рассказал: и про капитана Портнова, и про рабство, и про побег, и про милиционера-ингуша, и про то, что я домой к себе, в Пермь собирался добраться. Он меня выслушал и повел. Посадил в машину… и отвез к себе домой. Спрашивает: «Телефон у матери есть?» А у нее только рабочий. Попробовали дозвониться, с первого раза не получилось. Не позвали ее к телефону почему-то. Короче, он меня жене своей оставил, а сам уехал опять на работу. «Нельзя, – говорит, – тебе одному в таком виде, без документов, без денег… Не доедешь до дому. Заметут тебя…» А через день уже мама прилетела. И мы в месте уехали. Так на автобусах и добрались до дому. Дома пошли в военкомат. Сначала с женщиной какой-то говорили, потом с районным военкомом. Военком выслушал нас и говорит: «Посидите пока здесь, в моем кабинете, сейчас мы что-нибудь для вас придумаем…»– и вышел. А через минуту женщина забегает. Ну, та, с которой мы вначале беседовали и говорит: «Бегите скорее, военком в милицию звонит, говорит, что дезертира поймал. Уже наряд выехал». Мы бежать. Мать меня к знакомым отвела, а сама – домой. А дома уже менты ждут. Хотели меня арестовать. Мы посоветовались со знающими людьми и решили ехать сюда, в часть. Может, здесь примут меня обратно? Но сначала я с вами, товарищ капитан, хотел посоветоваться…