А. Корчак - Я, депутат... Всенародный избранник Страница 5

Марк Семенович посмотрел на обложку, улыбнулся:

– По-моему, в самый раз, Алексей Иванович, там, кстати, не лучше, не Айседора Дункан вас ожидает. И вообще не для вас, депутата, все эти глупости.

Алексей Иванович недовольно пробурчал:

– Разберемся как-нибудь самостоятельно, что к чему, не маленькие как будто бы.

Он уже было взялся за ручку двери, но, вспомнив, обернулся:

– А Марии Ивановне мы вчера не звонили? – с надеждой в голосе спросил он, что хотя бы этого не было.

– Как же не звонили? Вы вчера весь вечер перед нею оправдывались – все говорили, что дел по горло, что сейчас не можете приехать, а потом плакали, прощения просили.

– Да? Надо же, – вначале он даже слегка смутился, но потом, как и полагается, продолжил с напором: – Ну, а как же иначе, Марк Семенович? Сам видишь – сплошная напряженка. С этой работой ни семьи, ни дома не видишь.

– Бросит она вас, вчера мне опять об этом говорила, бросит, говорит, если пить не прекратите.

Алексей Иванович сморщился, как от зубной боли, почесал затылок, подняв руку, остановил пытающегося еще что-то сказать помощника:

– Ты как всегда не вовремя, совсем, можно сказать, некстати все это сейчас говоришь. И пожалуйста, если она будет звонить, скажи, что я в Думе и вообще…

Он направился к двери гостиной, продолжая на ходу ворчать:

– Тоже мне еще, угрожает. В квартире-то шестикомнатной депутатской живет. Гляди, так и пробросаться можно будет, деревня неотесанная. – Задумался, остановился перед дверью и тихо, вполголоса рассудил: – Сюда-то она не придет, духа не хватит, да и охрана не пропустит. А то мне, понимаешь, бросит… Ладно, я пошел.

Помощник никак не отреагировал. Он, сидя в кресле, продолжал рассматривать журнал.

ГЛАВА 2

Эльвира берет дела на себя

(Не быть курице петухом, а бабе – мужиком)

Войдя в гостиную, он плотно прикрыл за собой дверь и на цыпочках, кругами стал приближаться к интересующему его объекту. Эльвира, похоже, спала, свернувшись клубочком в кресле. Наконец он подошел к ней, протянул руку, осторожно приподнял прядь волос, прикрывающую ее лицо.

– Гав, – неожиданно громко произнесла женщина.

Депутат от испуга отпрянул от нее, неловко завалился на стул, и, сползая по нему, то и дело повторял:

– Это зачем же так, что за баловство, понимаете ли, вы что себе позволяете…

Эльвира сладко потянулась, изогнула как кошечка свой стан и сладким голосом произнесла:

– А, папик, доброе утро. Как я рада видеть тебя. А мы вчера неплохо с тобою провели время. Я думала, депутаты такие буки, все надутые, как синьоры-помидоры. Я их часто по телевизору вижу. А ты у нас совсем не такой, ты у нас – лапочка.

Депутат к этому времени как раз достиг пола, и еще не придя в себя, со злобой просипел:

– Да позвольте, какой я вам папик? И что это еще за лапочка? Вы кто такая и что здесь делаете в депутатской квартире?

Вид у него был совсем рассерженный. Однако Эльвира вовсе не испугалась, она скорее удивилась.

– Ну, ты и даешь, вчера только и говорил, что женишься, личным секретарем обещал сделать, клялся, что на всю жизнь, а сегодня…

Депутат продолжал сидеть на полу, тараща на нее глаза, нервно открывая и закрывая рот, не произнося ни слова. Женщина продолжала на него напирать:

– И потом, после того всего, что у нас вчера было, ты спрашиваешь, кто я такая?

Эту фразу она произнесла с особым чувством негодования, и сделала даже угрожающее движение руки в его сторону. Депутат защитил обеими руками лицо, однако сдаваться, похоже, не собирался.

– Подождите, подождите, а что у нас вчера было? – И тут же категорически отверг ее домогательства: – Не было у нас ничего. – Неожиданно шустро для его комплекции, он смог каким-то образом вскочить, приблизился к ней, поводил указательным пальцем перед ее лицом, повторил: – Не было у нас ничего и не могло быть никогда, вы слышали… никогда.

Эльвира тоже встала и, воинственно напирая на него, зло прошипела:

– Разве? А в самолете?

– В каком самолете? – не очень понимая, о чем она говорит, поинтересовался Алексей Иванович.

– Как в каком? В «Ту». – Она многозначительно посмотрела на него.

– В каком «Ту»? В 154? Не может быть.

– Как же не может, когда может, и быть, именно в «Ту», – после намеренной паузы Эльвира прибавила: – В туалете.

Депутат совершенно растерялся:

– В каком туалете, о чем это вы?

Женщина стала наступать на него теперь уже всем корпусом.

– Именно в том. В мужском.

По всему видно, что депутат растерялся. Отступая, он попятился, растерянно плюхнулся на стул, соскользнул по нему и вновь оказался на полу. И уже с пола послышался его жалобный голос:

– Это был не я.

Эльвира поняла, что ее оппонент окончательно раздавлен.

– Хи-хи и ха-ха. А кто же – Марк Семенович или Святой Дух? У Марка Семеновича – жена, которую он любит.

– А Святой Дух? – в запальчивости, почти шепотом проговорил полностью утерявший лицо депутат. Через мгновение, придя в себя, вскрикнул: – Да что я говорю, Господи! Прости и образумь меня. Да, но у меня ведь тоже жена? – вдруг вспомнил он про свои родственные связи.

– Марья Ивановна, что ли? – явно с иронией спросила Эльвира.

– Да, Маша, – тихо прошелестел депутат.

– Совсем с ума сошел, заведи еще какую-нибудь Аграфену себе в жены. Ты же вчера весь вечер плакался, что довела тебя старая ведьма.

– Да это я так, больше от чувств, – попытался как-то сгладить неприятную ситуацию депутат, – да и при чем здесь имя?! И Аграфена может быть хорошей женщиной.

– Могла бы, безусловно, но только не женой депутата, – тут же возразила Эльвира. – Вы же все время на виду, Алексей Иванович, по телевидению вас показывают, с народом общаетесь, вам нужен имидж. Вот, смотрите, у вашего секретаря Рыбкина…

– Килькина, – поправил ее Алексей Иванович.

– Все равно, пусть Килькина, не в этом дело, я про имидж. Так вот, вид у него такого неподкупного, правдивого парня. А на самом деле… что?

– А что?

– Да ничего, сделал он свою работу и заработал себе длительную командировку за границу. Да не куда-нибудь там, на Берег Слоновой Кости.

– Это что еще за государство? – Депутат крикнул в сторону спальни: – Марк Семенович, это что за государство – Берег Слоновой бивни?

Голос Марка Семеновича из спальни спокойно ответил:

– Да, есть такое государство в Африке, южнее Буркина-Фасо, между ними Мали располагается.

– При чем здесь Мали-Бали. Какое это имеет значение? – раздраженно воскликнула Эльвира. – Главное, что он туда не поехал. Ему подавай что-нибудь на «Ш» – Швецию, Швейцарию.

– Или Шри-Ланка, – участливо, со своей стороны добавил Алексей Иванович.

– Да, конечно, дождешься, как же. Туда посылают кого-нибудь попроще, таких, как вы, Алексей Иванович.

– Что вы имеете в виду, Эльвира? – готовый немедленно вновь завестись, произнес депутат.

– Имидж, только имидж, больше ничего, Алексей Иванович. Или взять, к примеру, депутата, этого бывшего губернатора – молодой, красавец, у женщин пользуется успехом. То он на самолетах гоняет, то с плакатом по улицам Ленинграда гарцует, только посмотрите-ка на него…

– По Санкт-Петербургу, Эльвира, – с вызовом поправил Алексей Иванович.

– Да что вы цепляетесь к словам, честное слово, – возмутилась Эльвира. – Придут назад коммунисты, и опять будет Ленинград. Вы же знаете, что у нас нельзя привыкать к чему-то определенному, ведь все временно. Так этот, я думаю, насмотрелся фильмов про американских депутатов, как они разыгрывают предвыборную компанию – с народом пиво пьют, руки им жмут, ну, и думает, сейчас по Ленинграду в коротких штанишках…

– По Санкт-Петербургу, – на сей раз робко опять поправил Алексей Иванович.

– Да я помню, что вы, в самом деле, приматываетесь, – возмутилась Эльвира. И продолжила: – И что он думал, что все – победа будет за ними? Фиг! – сопроводила фразу соответствующей фигурой из пальцев. – Одного он не учел, что люди у нас совсем другие, не эти, из-за угла пыльным мешком трахнутые американцы. Вот сейчас зайдите на любой рынок в России, и что увидите?

– И что? – глупо улыбнувшись, спросил депутат.

– А то, что в рядах-то стоят не туземцы какие-нибудь, или цыгане, как во Франции, а, можно сказать, весь цвет нации, стоят и торгуют. А чем? Вы спросите, чем? Да чем угодно – от женских трусов до галош. А что людям остается делать? С голода помирать? И самое интересное, что я заметила, если стоит какой-нибудь инженеришка, то у него в лавке полный беспорядок, да и сам порой еле на ногах держится. Где кандидат технических или медицинских наук, то у него все уложено как надо и пахнет от него не перегаром, а так, натурально, коньячком, да и то больше для затравки, для куража. А уж где доктор – там чистота идеальная, и говорит он с вами не как с лохом-покупателем, а как коллега с коллегой, обсуждающим теорию относительности. Вы меня спросите, почему так? Отвечаю. Потому что имидж у него оставаться профессором даже в этой вонючей лавке, не может он иначе. Вот так. И ничего другое – ни воспитание, ни культура, не играет здесь определяющей роли, только он – имидж. А что касается государства, в котором мы с вами живем, то оно у нас просто дикое. Ведь что получается? Оказывается, все, что он за свою жизнь познал и изучил, всего-то нужно было только для того, чтобы торговать. И торговать из этого вонючего вагончика. Позор, да и только! Позор, конечно, для государства, которое нами управляет. Зато эти пузаны безголовые ложками икру жрут, да заодно, походя, страной нашей правят. Вот как получается, мой дорогой Алексей Иванович. А вы говорите – демократия и справедливость. Да и это еще – предприимчивость. Придумали же такое! Впрочем, по последнему факту вам, по-моему, весьма убедительно уже доложил ваш помощничек. Абсолютно с ним согласна, на все сто.