Айра Левин - Степфордские жены Страница 5

Она одолела лестницу, поставила корзину на пол и подошла к письменному столу в кабинете.

— Алло, — произнесла Джоанна голосом, в котором, как ей показалось, напрочь отсутствовали вежливость и дружелюбие.

— Здравствуйте, это Джоанна Эберхарт?

Голос в трубке был громким, радостным, дребезжащим; точь-в-точь голос Пегги Клевенджер. Но Пегги Клевенджер, по последним сведениям, работала в «Пари-Матч», вряд ли знала о замужестве Джоанны, не говоря уже о ее нынешнем месте жительства.

— Да, — ответила она. — С кем имею честь?

— К сожалению, нас не представили друг другу, — голос уже звучал не так, как голос Пегги Клевенджер, — но я хочу сделать это прямо сейчас. Бобби, я хочу представить тебя Джоанне Эберхарт. Джоанна, я хочу представить вас Бобби Маркоу — пишется К-О-У. Бобби живет уже пять недель в округе Аякс и очень хотела бы познакомиться с человеком, в котором серьезное увлечение фотографией сочетается с интересом к политике и Движению за равноправие женщин. А это как раз и есть вы, Джоанна, как об этом говорится в «Степфорд Кроникл», или попросту в «Кроникл», в зависимости от того, какое название вам, как журналисту, кажется более подходящим. Скажите, они точно описали ваши пристрастия? И вас действительно не сильно трогает, какого цвета мыльница лучше, розового или голубого? Представьте себе, что у вас полная свобода выбора, станете ли вы надраивать свой дом до блеска, не жалея чистящего порошка «Чармин»? Алло? Вы еще здесь, Джоанна? Алло?

— Алло, — ответила Джоанна. — Да, я здесь. А что я делаю сейчас! Алло! Черт возьми, а ведь это чистящее средство стоит того, чтобы его рекламировать!

— Какое удовольствие находиться в кухне, в которой царит кавардак! — объявила Бобби. — Здесь немного не хватает того, что есть у меня: у вас нет ручных прессов для выдавливания арахисового масла; они устанавливаются на специальных подставках, но от этого ваша кухня только выигрывает, правда, я не шучу. Так что примите мои поздравления.

— Если хотите, я могу показать вам наши убогие, обшарпанные ванные комнаты, — сказала Джоанна.

— Спасибо, но давайте сначала выпьем кофе.

— Растворимый пойдет?

— Вы думаете, здесь пьют что-либо другое?

Бобби была коренастой коротышкой, на ней была голубая рубашка из хлопкового трикотажа, джинсы и сандалии. Большой рот был заполнен двумя плотными рядами ослепительно белых зубов; от голубых глаз не ускользало ничего; круглая голова покрыта коротко подстриженными черными волосами. Маленькие руки, грязные пальцы ног. С мужем, которого звали Дэйв и который работал биржевым аналитиком, они нажили трех сыновей, десяти, восьми и шести лет. Под одной крышей с ними жили старая колли и корги.[10] Бобби выглядела немного моложе Джоанны, на вид ей было тридцать два-тридцать три года. Она выпила две чашки кофе, съела песочное колечко в шоколадной глазури и рассказала Джоанне о женщинах, живущих в проезде Фоксхоллоу-лейн.

— Мне иногда кажется, что там происходит какое-то общенациональное соревнование, о котором никогда не объявлялось, — сказала она, слизывая шоколад с кончиков пальцев. — Приз в миллион долларов и… Пол Ньюмен[11] в качестве рождественского гостя в самый чистый из домов. Я хочу сказать, что они только и делают, что скребут, скребут, скребут; натирают, натирают, натирают свои полы мастикой…

— Здесь все то же самое, — перебила ее Джоанна. — Даже по ночам! И мужчины все…

— Ох уж эта Ассоциация мужчин! — воскликнула Бобби.

Они заговорили о ней — о закоснелой женофобии, объединяющей ее членов, — об истинной несправедливости: в городе не существует ни одной женской организации, даже такой безобидной и беззубой, как Лига женщин-избирательниц.

— Поверьте, — сказала Бобби, — я прошерстила здесь все и обнаружила только Клуб огородниц да еще несколько групп при разных церквях, объединяющих выживших из ума склочных старух, — и от того, и от другого меня просто воротит. Наша фамилия «Маркоу» — это редуцированная форма фамилии «Марковиц».[12] В городе существует Историческое общество, чуждое женофобии, но стоит войти туда и поприветствовать его членов, как вы немедленно почувствуете себя попавшим в паноптикум.

Дэйв состоял в членах Ассоциации мужчин и, так же как и Уолтер, полагал, что ее можно изменить, действуя изнутри. Но Бобби разбиралась в проблеме лучше:

— Вы поймете, что мы должны будем приковать себя цепями к ограде для того, чтобы побудить их предпринять хоть что-то. А что вы вообще думаете об этой ограде? Вы, наверное, полагаете, что они очищают там опиум!

Они обсудили возможности объединения усилий с некоторыми из дам, живущих по соседству, чтобы посредством доверительных бесед побудить их играть более активную роль в жизни города, но в конце концов пришли к выводу, что женщины, с которыми им доводилось иметь дело, вряд ли осмелятся предпринять даже столь незначительный шаг в деле своего раскрепощения. Они поговорили о Национальной организации женщин, в которой обе состояли, а также о достижениях Джоанны в области фотографии.

— Господи, да они же превосходны! — воскликнула Бобби, рассматривая четыре увеличенные фотографии, развешанные Джоанной по стенам кабинета. — Это же что-то совершенно необычайное!

Джоанна поблагодарила Бобби за столь пылкие похвалы.

— Это же часть жизни! За глаза я подумала, что увижу детские снимки из «полароида»! Но то, что увидела в действительности, великолепно!

— Теперь, когда Ким пошла в детский сад, я решила серьезно взяться за работу, — сказала Джоанна.

Она проводила Бобби до машины.

— Только не говорите нет, — обратилась к ней Бобби. — Мы должны, по крайней мере, попытаться. Давайте поговорим с этими домохозяйками; ведь, возможно, среди них окажется несколько таких, кто хотя бы в малой степени противится сложившейся ситуации. Что вы на это скажете? Ведь будет действительно здорово, если мы сможем сколотить группу — может быть, даже на основе принципов устава Национальной организации женщин, — а это даст Ассоциации мужчин хорошую встряску. Дэйв и Уолтер сами морочат себе головы; ничего не изменится само собой — необходимо заставить произвести изменения, а организация, состоящая из самодовольных жирных котов, добровольно никогда на это не пойдет. Что вы на это скажете, Джоанна? Давайте поспрашиваем соседок.

Джоанна согласно кивнула.

— Давайте, — сказала она. — Не думаю, что все они довольны существующим положением.

Она поговорила с Кэрол Ван Сент.

— Ну уж нет, Джоанна, — сказала Кэрол. — То, о чем вы говорите, не вызывает во мне ни малейшего интереса. Однако спасибо за то, что вы выбрали меня, чтобы обсудить эту проблему.

Говоря с Джоанной, она чистила поверхность пластиковой перегородки в комнате Стейси и Эллисон, протирая большой желтой губкой опорные стержни и раздвижные элементы, похожие на мехи аккордеона.

— Да все это займет не более двух часов, — пыталась образумить ее Джоанна. — В вечернее время или, если будет для всех удобнее, в те часы, когда дети находятся в школе.

Кэрол, согнувшись, протирала нижнюю часть перегородки; она повернулась к Джоанне и ответила:

— Прости, но у меня просто нет времени на подобные дела.

Джоанна с минуту молча наблюдала за ее работой.

— Неужели вас не тревожит тот факт, что основной организацией здесь, в Степфорде, является организация, способная предпринять сколько-нибудь решительные действия, когда дело касается общественно значимых проектов, и в этой организации нет ни одной женщины? Не кажется ли вам такое положение архаичным?

— Ар-ха-ич-ным? — переспросила Кэрол, прополаскивая губку в ведре с мыльной водой.

Джоанна в недоумении посмотрела на нее.

— Ну, несовременным, старомодным, — пояснила она.

Кэрол вынула губку и принялась отжимать ее над ведром.

— Нет, — сказала она, — такое положение не кажется мне архаичным. — Она выпрямилась и, потянувшись, принялась тереть верхнюю часть следующей секции перегородки. — Тед лучше, чем я, подготовлен к тому, чтобы обсуждать подобные дела, — добавила она, принимаясь тереть опорные стержни, которые в этом месте перегородки располагались почти вплотную друг к другу. — И потом, мужчинам необходимо иметь место, где бы они могли расслабиться и пропустить стаканчик, другой, — закончила она свою тираду.

— А женщинам?

— Не в такой мере. — Кэрол покачала головой, рыжей от красящего шампуня, не прекращая тереть перегородку. — Простите, Джоанна, — со вздохом произнесла она, — но у меня нет времени на посиделки.

— Ну что ж, — ответила Джоанна. — Если вы все-таки передумаете, дайте мне знать.

— Вы не обидитесь, если я не пойду провожать вас до входной двери?