Дэвид Мэйн - Ной Страница 5

Я вздыхаю.

– Ну, – продолжает Хам. – Может, все-таки расскажешь, что происходит на самом деле?

Я снова вздыхаю. Хаму никогда нельзя было отказать в уме.

После моих долгих объяснений Хам заявляет:

– Мы все равно собирались поехать домой. Просто отправимся в путь на несколько месяцев раньше.

– И останемся на несколько месяцев дольше, – тихо добавляет Илия и криво улыбается. Становятся видны ее зубы. Они острые и выдаются вперед.

– Если действительно случится потоп, – пожимает плечами Хам.

– А какие есть основания в этом сомневаться? – спрашиваю я.

Когда Хам принимает решение, он действует быстро. Ночь я провожу в доме, хотя, отрицать не буду, почти не сплю, ведь рядом она. На следующее утро Хам идет на работу – сказать, что уезжает. День проходит в покупках: приобретаем еду и мула для Илии и Хама. Хам останавливает выбор на сером одноухом муле. Он что, совсем ничего не понимает? Да и парень, что продает мула, шепелявит. К счастью, я успеваю вмешаться, и мы покупаем темно-серого мула с налитыми кровью глазами. «Лучше перестраховаться, чтобы потом не пожалеть», – говорю я.

У них есть осел. Он потащит мешки, которые в основном набиты инструментами Хама. Брат мне их показывает с несколько чрезмерной, на мой взгляд, гордостью. У них резные ручки и металлические лезвия. Таких инструментов я никогда не видел.

– Здорово. – Я пробую пальцем лезвие то ли тесла, то ли топора, то ли шила – не помню, как называется инструмент, который держу в руках.

– Осторожно, – предупреждает меня Хам. – Это обошлось мне в годичное жалованье.

Он кладет на спину осла катушку проволоки рыжего металла.

– Будем делать гвозди. Научим Яфета. А ты поможешь мне шкурить бревна.

Дома все инструменты из камня или дерева. Горшок матери и нож отца для оскопления скота – исключение.

– Где ты достаешь такие штуки?

– Преимущества жизни в портовой деревне, – ухмыляется Хам. Он подмигивает жене, наводящей на меня ужас, и добавляет: – Из-за моря привозят разные диковинки.

Выезжаем на закате. Летучие мыши уже покинули свои убежища, но первая звезда пока не взошла. Мы направляемся на восток по той же дороге, которой я ехал двумя днями ранее. За нашими спинами остается море. Рокот волн сменяется шепотом, а потом и вовсе наступает тишина.

Илия сидит за спиной Хама, обхватив его руками за пояс и опустив голову ему на плечо. Я все еще не смею смотреть на нее.

– На твоего отца часто находит такая блажь? – сонно спрашивает она.

Во мне все сжимается, но Хам лишь фыркает:

– Ты слышал, Сим?

– Слышал.

– У нашего отца, – объясняет он своей так называемой жене, – и впрямь особые отношения с Яхве. По-моему, в основном отец рассказывает Богу, что он сделал не так. Иногда Господь ему отвечает.

Илия улыбается.

– Он принимает это близко к сердцу, – продолжает Хам, – точно так же, как Сим.

Я молчу. Совсем стемнело, и я сосредотачиваюсь на дороге и знаках.

– Правда, Сим?

– Правда.

– Так что разговоры о блажи, солнышко, лучше держать при себе, – обращается Хам к Илии. – Лучше называть это видениями – звучит более уважительно.

– Ясно, – говорит Илия.

– Да, и еще, – добавляет Хам. – Они его время от времени посещают. Сейчас – нет, но, думаю, в молодости они шли одно за другим. Поэтому он и покинул отчий дом и забрался в это пекло на краю пустыни.

– Следи за языком, Хам, – вставляю я замечание. Может, он и умный, но слушать такое об отце я не намерен.

Луна заливает светом дорогу, кустарник и холмистую равнину. Мы едем в молчании. Мул Хама маячит серебристым пятном. Борода и волосы брата сливаются с темнотой, отчего он кажется безголовым. А она…

Волосы Илии блестят в ночи, словно своим сиянием хотят посоперничать со звездами. Словно бросают вызов Самому Богу.

Глава пятая

Ной

И сделал Ной все: как повелел ему Бог, так он и сделал.

Ной возвращается домой. С собой он приводит шесть упряжек волов, которые тащат тридцать связок леса. Смолу обещали доставить позже. На обратный путь ушло двенадцать дней, он шел по ночам. И Ной, и животные измотаны до предела. Завидев холмы, мул как подкошенный падает на землю. Ной сильно зашибся, он лежит и не встает. На земле оказывается половина волов.

– Господи, я исполнял волю Твою, – пытается выговорить Ной. Но слова вместе с пылью застревают у него в горле.

Он просыпается во тьме спальни, чувствует затхлый запах. Из соседней комнаты доносится гул голосов. Рядом с ним кто-то с шумом возится. Ной вытягивает шею и видит, как его младший сын Яфет сливается в объятиях со своей женой Мирн. Ной хрипит.

– Яхве! – выдыхает Яфет. Его лицо искажает судорога. В изнеможении он опускается подле жены.

Мирн приводит себя в порядок, одергивает на коленях сорочку.

– Яфет, он проснулся.

– Мм-м?

Ной снова хрипит. Круглолицая Мирн, стройная, как оливковое дерево, смущенно улыбается и убирает волосы за уши.

– Я позову остальных.

Она убегает, Ной слышит, как ее ноги касаются земляного пола.

– Яфет, – с трудом произносит Ной.

– Мм-м?

– Яфет!

Юноша открывает глаза и поднимается на локтях.

– Ой, па, привет.

К Ною быстро возвращается голос:

– У нас есть дело. У тебя еще будет время познать свою жену. Сейчас нам надо потрудиться. Понимаешь?

– Да, пап, – улыбается Яфет. – Как скажешь.

Все семейство входит в спальню и окружает Ноя. Сумрак спальни наполняется заботой. Сим и Бера, Яфет и Мирн. Жена Ноя, протягивающая ему чашку с водой. Хам, которого он не видел четыре года. И этот призрак. Привидение.

– Хам, – удается произнести Ною. Он делает глоток воды. Это приносит облегчение.

Хам склоняет голову:

– Отче, моя жена. Илия, мой отец.

Ной окидывает девушку изучающим взглядом и пьет. Высокая. Выше их всех. Похожа на иву. Бесцветная. Кожа, что у рыбы – белая как мел, под ней видны переплетения красных и синих вен, как жилки у листочка. Волосы серебром ниспадают на спину, словно ручей, текущий по хрусталю. Глаза светло-серые, ресниц почти не разглядеть. Ной замечает, что Сим держится от нее подальше, глядит то на нее, то на Ноя, ожидая его реакции. Ладно, Сим.

– Мир тебе, дочь, – говорит Ной.

– И тебе, – кивает она. – Благодарю.

– Я полагаю, ты из северных племен?

– Я с далекого севера, – отвечает она, – где снега столько же, сколько здесь песка.

Ной решает не спрашивать, что такое снег. Видимо, название какого-то растения.

– Значит, мой сын взял тебя в жены?

– Да, отче.

– Он хороший муж?

Она легко улыбается, обнажая изящные резцы и клыки, острые, как у лисицы:

– Я не жалуюсь.

– Хорошо. – Ной тоже одаряет ее улыбкой, и в комнате становится легче дышать. Напряженным остается только Сим. – Если вдруг захочешь пожаловаться, обращайся.

– Я запомню.

Хам прочищает горло:

– Отче, когда у тебя будет возможность, прошу, объясни Симу, что моя жена не явилась из преисподней и не собирается поглощать наши бессмертные души.

Яфет хохочет, Сим краснеет, а жена Ноя цокает языком.

– Я никогда не говорил… – начинает Сим.

– Ты бы его слышал, – не унимается Хам, – спрашивает: «Брат, ты знаешь, кто она?», «Ты знаешь, кто породил ее?» – «Как не знать, – отвечаю, – отец ее породил, торговец с севера, погибший в кораблекрушении под Киттимом».

Яфет, смеясь, тыкается головой в живот Мирн.

– В свою защиту хочу сказать, – затягивает Сим, – что мне были явлены все знаки. К тому же ты должен признать, отец, она не похожа ни на одного человека из тех, кого мы видели раньше.

– Поэтому она мне и нравится. – Хам подмигивает Илии, а она подмигивает ему.

Ной поднимает руки:

– Довольно. Илия, прости моего суеверного сына. Он не желает тебе зла.

Она склоняет голову и мягко улыбается:

– Он мне его и не делал.

– Теперь все в сборе, – продолжает Ной. – У нас много работы: построить корабль, собрать животных. Предлагаю распределить обязанности и взяться за дело.

– Тебе же нехорошо, – ворчит жена, кладя ему руку на лоб.

Он отмахивается от нее:

– Потом отдохнем. На улице лес, что с ним делать – известно. Нужно отправиться в путь и собрать тварей Божьих. Промедление опасно. Потоп начнется, а мы не готовы. Нам это надо?

Никто не спорит.

Глава шестая

Бера

И всякого скота чистого возьми по семи, мужеского пола и женского…

– Бог в помощь, – говорит отец моего мужа. – Теперь ступай.

Вот так. У меня пригоршня медяков, дали в спутники осла, еды на пару недель, а он хочет, чтобы я проехала двенадцать сотен миль. От меня ждут, что я привезу всякой твари по паре, не меньше. Беда людей, полагающих, что Бог поможет, заключается в том, что они искренне в это верят.

Я еду на юг, к кромке воды к северу от южного моря, стараясь держаться крупных торговых путей. Укутанная в дорожный плащ, я подгоняю осла. (Даже не мула. Перед отъездом он сообщает, что мулы им нужны для тяжелой работы. Я спрашиваю: «А что, моя работа легкая?» – и, разумеется, не получаю ответа.)