Коллектив Авторов - Эта гиблая жизнь Страница 5

«Дорогой дружище!

Меня забирают в больницу, и я боюсь, что не вернусь сюда. Рак, знаешь ли. Впрочем, это неважно.

Что я тебе хочу сказать. Дом хороший, тебе тут понравится. Зимой тепло, газовое отопление, только не забывай убавлять на ночь пламя в колонке. Баллона хватает где-то на неделю, а новый можно получить в белой пристройке у санатория. Скажешь, что ты новый смотритель, тебе газ бесплатно полагается. Не бойся качать права, если будут возникать, они это любят.

Вот. Воду можно нагреть на плите. Зимой проблема, труба идет поверху и по ночам иногда замерзает. Лучше просто подождать, днем она оттаивает. Так что мойся на здоровье.

Магазин есть в санатории, но вообще-то тебя должны бесплатно кормить в столовой.

Зарплата по первым числам в кассе санатория. Инструкцию по карусели найдешь внизу, в верхнем ящике стола. Здесь все просто, главное, не забывай программировать количество циклов. А то я однажды забыл и лег полежать. Через полчаса проснулся. А она все крутится! Слава Богу, у ребятишек головы крепкие.

Ну, атак все ничего. Жить можно. Все вещи забирай себе. Книг, правда, интересных нет. Ну, счастливо, брат!»

Она сложила листок и бережно убрала его в буфет. Внизу, на полу и на кровати, валялись сумки и пакеты. Взяв мобильный телефон, она улеглась прямо в джинсах и тапочках и набрала номер.

– Да?... – ответили через секунду.

– Мама, – она устроилась поудобнее. – Ну, как ты там?

– А-а... – мать чуть помялась. – Это ты. Привет.

– Да, это я, – подтвердила дочь. – Уже ложусь спать. Здесь отлично. Меня никто не спрашивал?

– Спрашивали, – неуверенно ответила мать. – Двое. Я им дала твой телефон. Только знаешь...

– Что?

– Знаешь, Вика... Я хочу сказать, что мы, наверное, не сможем вносить деньги за твой мобильный. Ты сама понимаешь, у тебя... друзья, разговоры, а мы...

– Конечно, конечно, мама! – перебила Вика. – Я устроюсь на дедушкину должность. Тут зарплата. А кормят бесплатно. Так что...

– Ну, хорошо, – вздохнула мать. – Мы уже ложимся здесь. Ты еще что-нибудь хотела спросить?

– Нет, спокойной ночи!

Подумав, она набрала другой номер, но там оказалось занято.

Ей снились грохочущие трамваи на повороте возле дома, жаркие улицы, пыльные скверы. Снился Павел в красной тенниске, загорелый, стройный, на своем балконе. Снился почему-то Василий Федорович, как всегда, нелепый, в галстуке-бабочке и темных очках. Много чего снилось.

Утром были облака и шторм, барометр на стене показывал «бурю». Вика позавтракала бутербродами и чаем, распихала вещи по полкам шкафа, надела самое сексуальное платье с вырезом и пошла наверх в санаторий.

Ее приняли на работу без малейших колебаний, выдали брезентовую робу с Нептуном на спине, рукавицы и длинную ленту обеденных талонов. Завтрак она уже пропустила, но зашла все-таки в просторную столовую с розовыми колоннами и выпросила стакан какао с кусочком творожной запеканки. Высокий парень за стойкой молочного бара смерил долгим взглядом ее обтянутую шелком тонкую фигурку и улыбнулся:

– Здравствуйте, дорогая!

Она подошла и мило поболтала с ним, кроша ложечкой суховатый творог и поигрывая крошечным перламутровым телефоном. Столовая была уже пуста, мыли пол. Напиток оказался разбавленным.

– Место здесь классное, Викуша! – бармен все посматривал то в глубокий вырез платья, то на телефончик. – Вы в восторге будете! Каждый день купаться, кушать задаром да еще деньги получать! Правда?

– Я потому и приехала, – бодро врала Вика, принимаясь за сливочное мороженое, предложенное им. – Меня дедушка давно звал. Море, говорит, дети, брызги воды в солнечных лучах! А я все никак выбраться не могла.

– Что так?

– Училась в университете.

Парня звали Максимом, он был не женат и скучал среди чужих капризных детей. Вика продиктовала ему номер своего телефона и, довольная, уплыла, покачивая бедрами и встряхивая золотистой гривой. Она знала, что Максим смотрит вслед и капает слюной на стойку.

Шторм поутих, и она рискнула окунуться, но тут же выскочила с поцарапанной лодыжкой: вода крутила острые камешки. Бело-зеленая пена с нитками водорослей взлетала на ступени мраморной лестницы и скатывалась водопадом. Вика прижгла царапину одеколоном, поправила тонкие бретельки яркого купальника и встала на лестнице с телефоном, одновременно набирая номер и прикуривая. У Павла снова было занято.

– С кем же ты все треплешься, гаденыш? – беззлобно спросила она у гудящей трубки и нажала отбой. В общем-то, ей было все равно, с кем он разговаривает. Расстались они плохо, Павел кричал даже какие-то оскорбления, но у Вики хватило ума воткнуть в уши плеер, чтобы сберечь свои нервы.

Телефон в руке запиликал. И новый голос сказал:

– А я сижу в администрации, на третьем этаже, и смотрю на вас в бинокль.

Вика оглянулась на белое здание со спутниковой антенной на крыше и помахала рукой.

– У вас красивый купальник, – заметил голос Максима. – Интересное сочетание: красивая девушка в красивом купальнике.

– Мне и самой нравится, – хмыкнула Вика.

– Не хотите ли отметить приезд? У меня чисто случайно завалялась бутылка шампанского. И конфеты шоколадные есть.

– Так приходите в гости! Но учтите – я только что приехала. Беспорядок и все такое.

– Ой, да это неважно! – Максим явно обрадовался. – Я не привередливый.

Газ еле-еле горел. Вика переоделась в японское кимоно с золотыми драконами, уложила красивой волной волосы и застелила белой скатертью кухонный стол. Гостя она встретила босиком, с тонкой сигаретой в уголке рта и леденцом за щекой. Пропела с порога:

– Приве-ет!

В общем-то, он был простоват и избалован вниманием местных девчонок. Цепь золотую напялил, перстень с печаткой, а рубашку погладить не додумался. Но конфеты принес дорогие, и Вика простила его за неотесанность.

Они сидели у открытого окна и слушали Мирей Матье.

– Здесь зимой бывает страшно одиноко, – рассказывал Максим, глядя, как носятся над мертвой каруселью чайки. – С ума можно сойти. Но теперь, когда вы здесь... – он тронул ее руку, – теперь, мне кажется, все будет по-другому.

– Давай на «ты», что ли, – предложила Вика.

– Давай!

Ей вспомнился Василий Федорович, похожий на отставного циркового факира. В свое время он первым предложил перейти на «ты», но она так и продолжала ему «выкать» – не могла преодолеть семнадцать лет разницы. Чувствовала себя пионеркой, некстати влезшей во взрослые разговоры.

– А ты на кого училась? – Максим придвинулся ближе и протянул ей розовую конфету.

– На зубного врача, – Вика взяла угощение. В общем-то, это не было такой уж неправдой. Первый курс она все-таки закончила. Почти закончила. На экзаменах вышла некрасивая история с преподавателем фармакологии и ее отчислили, не дав оправдаться. Преподу она, правда, отомстила: встретилась с его старой слоноподобной женой и торжественно вручила ей пачку фотографий со словами: «Да, вот так мы и зарабатываем себе оценки...» Говорят, скандал у него дома вышел ужасный, просто ураганный, и Вика тихо радовалась, слушая рассказы бывших однокурсников о полосках пластыря на лице «фармаколога» и его глазах побитой собаки. Она сама затащила его в постель, сама на всякий случай сделала снимки, даже вино сама покупала. Никто никого насильно не тащил. Но препод-то каков!.. Вместо того, чтобы тихо-мирно поставить человеку тройку, помчался в деканат каяться сразу же, как протрезвел и понял, что случилось. Вот и получил по первое число.

Максим ласково поглаживал ее пальцы, играл тонким браслетом золотых часов:

– О чем задумалась, Викуша?

Она задумалась как раз о том, что в этих часах пора починить секундную стрелку.

– Я думаю, как мне повезло, что я здесь, – мурлыкнула она, – как в рай попала. После города! Боже, до чего хорошо! – она вздохнула полной грудью. – Вот только по родителям скучаю...

Максим сочувственно покивал, а она вдруг с неожиданным злорадством вспомнила мать, толстую, непричесанную, с серой обвисшей кожей на лягушачьем лице, ее утренние зевки полным железных зубов ртом, растяжки на животе и живот этот, многодетный, дряблый, бесформенный... Когда ей в последний раз гладили руки? И гладили ли вообще?

– Мама у меня просто прелесть, – задумчиво сказала девушка. – Мы все ее обожаем. Нас вообще-то трое, у меня два брата младших. Мама не работает, весь дом на ней...

– А кто твой отец? – тихо поинтересовался Максим, не выпуская ее руку.

«Вонючий старый козел», – подумала Вика, вспомнив, как любимый папа после каждого обеда ковыряет в зубах кончиком ножа и презрительно цедит в ее адрес: «Опять вырядилась, как все равно... как шлюха... Шлюха!»

– Папа – охранник в крупной фирме, – максимально теплым голосом сказала она. – Родители у меня простые, но славные. Очень меня поддерживали, пока училась, на ноги поставили...