Ирина Меркина - Свадьбы не будет. Ну и не надо! Страница 5

– А есть у вас колготки с наколенниками?

Тоже, наверное, проголодавшаяся покупательница «пежо». Беата теперь запросто отличала их от основного клиента «Козлят». Девица была в коротком норковом манто и с голой шеей, обвитой жемчугами. Тональный крем отсвечивал блестками – это в десять часов утра! – а помада малинового оттенка была, ну что ж, ничуть не хуже, чем у Беаты.

Колготки с наколенниками из кожи или кожзаменителя действительно существовали в природе и были не деталью садо-мазохистского ритуала, а последним писком от кутюр. Но искать их в подвале у «Семерых козлят» было, понятно, бессмысленно.

Тем не менее Беата решила ни за что не пасовать перед жемчужной девицей.

– Кончились, – с сожалением вздохнула она. – Начальник автобазы дочь замуж выдавал. Его родня из Кинешмы понаехала – все и раскупили.

– Автобазы? Из Кинешмы? – страшным голосом повторила девица в манто и вся заколыхалась, как привидение.

– Ну да, это же сейчас самый трендовый бренд, – кивнула Беата. – Вы, девушка, подскочите на Даниловский рынок. У них, кажется, остались.

Покупательница стала сначала белой, как ее жемчуг, потом малиновой, как помада. Молча повернулась и пошла прочь, сверкая ярко-голубыми колготками из-под красной кожаной юбки в обтяжку. Милые дети, никогда так не одевайтесь, если не хотите гореть в аду.

Интересно, как у Людки прошел вечер в ее неотразимом люрексе? Девушка из киоска бытовой химии с утра успела сделать ей выразительные глаза – мол, такое расскажу! – но поговорить им не удалось.

Только сейчас Беата сообразила, что совершенно не думает о вчерашнем свидании. И о черноглазом кавалере, который был во всех отношениях симпатичен и достоин внимания. Она даже не вспомнила его ни разу за сегодняшний день, хотя вчера он ей понравился и между ними возникло то, что американцы называют «химия», а у нас это, верно, будет «бытовой химией». Но ни «химия», ни сам Сергей сегодня ее уже не занимали. А ведь он – объект ее задания. Откуда такое непрофессиональное равнодушие к работе?

Покупатели вдруг схлынули. За время работы за прилавком Беата заметила, что людской прилив и отлив происходит внезапно и непредсказуемо, но очень четко. То двадцать человек в очереди, то ни одного.

Она решила воспользоваться паузой, чтобы попить чаю и подумать о вчерашней встрече. Впрочем, что тут думать! Понятно, что перспектива замужества, хотя бы и понарошку, губит на корню любую затрепетавшую в душе «химию». Может, у кого-то это наоборот, ну а у Беаты – именно так.

Мама – вот кто стал источником Беатиного опыта. Беата училась на маминых ошибках, и училась хорошо, она вообще все схватывала на лету.

А мамина ошибка состояла в том, что она вышла замуж. Вышла по любви, за человека на пятнадцать лет старше ее, бывшего военного летчика и командира эскадрильи. Впрочем, командиром Мстислав Новак оставался и в гражданской жизни.

Беатой папа не командовал – он ее обожал и баловал. Родительские ссоры, как грозовые тучи, проходили высоко над ее головой, не проливаясь дождем. В этих ссорах ушла любовь, и мама ушла от папы.

Маленькую Беату делили долго. Папа дошел даже до Страсбурга, но проиграл все суды. А проиграв, не пожелал больше видеть свою дорогую девочку. Тогда и поняла Беата, что мужчины могут любить только свое, только им принадлежащее.

Дальше случилась просто сказка для журнала «Ажур». Мама встретила «достойную пару» – хорошего, доброго, богатого человека. Она опять вышла замуж и... ничего из этого не получилось.

Нет, мама и по сей день живет со своим Семен Семенычем и добра наживает. Он очень о ней заботится, покупает шубы и бриллианты, возит по модным курортам. Она тоже о нем заботится. Но про себя знает, что на самом деле она жена Мстислава Новака, которого давно не любит, с которым разведена и все такое. Оказалось правдой, что эти чертовы браки свершаются на небесах. И по этому несправедливому приговору небес бывший и единственный муж навсегда забрал ее душу.

В студенческие годы Беата прочитала фразу Михаила Светлова: «Помните, что каждое стихотворение – как муж. С ним придется жить всю жизнь».

«Мне – не придется, – подумала Беата, – и слава богу». После развода родителей она не писала стихов. О мужьях и говорить нечего.

Беата зажмурилась, чтобы отогнать от себя бесполезные воспоминания, и глотнула остывшего чаю. Надо подготовиться к следующему свиданию с Сергеем, быстренько выполнить это дурацкое задание и послать подальше всех семерых козлят... Она открыла глаза и тут же забыла и о чае, и о козлятах, и о свидании. Какое свидание, когда, с кем?

Она увидела Его.

Беата никогда в жизни не встречала такого спокойного, серьезного, полного достоинства лица. Она не могла бы сказать, красив он или нет, да это было совершенно не важно, так же не важно, как марка его машины и размер кредита в банке.

Он выглядел, как человек, у которого есть Дело. Не мелкий сиюминутный бизнес – какая-то плевая нефтянка или завалящие алмазные прииски, тендеры, оффшоры и прочая скучная дребедень. Нет, у него было Дело, на которое Настоящему Мужчине не стыдно положить жизнь. Он и был Настоящим Мужчиной, из тех, что никогда не захнычут, не спасуют, не предадут. И одновременно ей хотелось взять его за руку, как маленького, и перевести через улицу.

Он и правда казался беспомощным, когда неуверенно подошел к ее прилавку и смущенно улыбнулся, стараясь не смотреть на бесстыжих тетенек с колготочных упаковок. Он, наверное, заблудился в этом подвале, как и вчерашний Сергей – черт, кто такой Сергей? – и решил спросить у нее, где выход. Где этот выход для нее и для него, для них обоих вместе, она не знала, но сейчас сообразит, она же умная...

– Извините, – сказал он. – Мы незнакомы, и, наверное, то, что я хочу сказать, прозвучит странно. Но у меня есть для вас работа.

Беата смотрела на него, ничего не понимая и совершенно забыв прищуриться. Наоборот – если бы можно было кого-то проглотить глазами, то сейчас бы у нее это получилось.

– Я знаю, что вы учитесь на бухгалтерских курсах. Я мог бы взять вас в свою бухгалтерию. Пока на полставки, но это все равно будет больше, чем в магазине. А потом...

Какие курсы? Какая бухгалтерия? Что он такое говорит? У него твердые губы и черные щетинки дорожкой на плохо выбритом подбородке. Он, наверное, бреется быстро и рассеянно, думая о своем Деле, даже не глядя в зеркало.

– Мне жена сказала, что встретила очень милую интеллигентную продавщицу колготок, которой совсем не место за прилавком. И мы решили...

Жена сказала.

Мы решили.

Сердце у Беаты упало с той самой головокружительной высоты, на которую вознеслось при виде Настоящего Мужчины. Но не разбилось, а приземлилось, как кошка, на все четыре лапы. Иначе не была бы она Беатой Новак.

– Теперь поняла, – царственно кивнула она и прищурилась. – Это ваша жена у меня на днях колготки покупала. Надеюсь, они ей подошли?

Настоящий Мужчина слегка покраснел. Видимо, разговор о колготках показался ему неприличным. Беата спешила сменила тему. Придав голосу непобедимую звонкость, она спросила:

– А вы предлагаете мне работу? У вас своя фирма?

– Да. Не очень большая, но... Вы могли бы работать утром, а вечером учиться. Или наоборот...

– Я вам очень благодарна. И вам, и вашей жене. Но я привыкла всего добиваться сама. И уже нашла прекрасную работу по специальности. Так что скоро меня здесь не будет.

– Ну и хорошо, что не будет, – сказал Настоящий Мужчина с видимым облегчением, – то есть хорошо, что работа по специальности... Извините, что морочил вам голову.

Боже, как он рад был поскорее уйти из этого душистого чулочного рая, где курчавились искусственные цветы и звучали «Шербургские зонтики»! Его явно тяготила миссия, навязанная участливой супругой. Приглашать к себе в фирму какую-то неизвестную продавщицу. Отрываться ради этого от дел, а вернее, от Дела...

А ведь до того, как он упомянул о жене, Беата ни минуты не сомневалась. Она согласна! Она будет работать у него. И убедит редактора Игоря, что бухгалтерия – самое безнадежное место для вылавливания жениха, то есть именно то, что нужно для проекта «Журналистка меняет профессию и выходит замуж». Правда, что делать в бухгалтерии журналистке, которая не в состоянии подсчитать собственные гонорары? Но тут она что-нибудь придумала бы, она же умная. Если бы...

Если бы баклажану да крылышки, говорил один ее знакомый, то был бы не баклажан, а ласточка.

А может, верно пишут в журнал одинокие девушки, что все порядочные мужики уже разобраны, то есть женаты? Некоторые девушки чуть ли не рождаются с такими мыслями, вынашивая их с того момента, когда будущие порядочные мужики еще дергают своих будущих жен за косички. Но вместо того, чтобы смириться с неизбежным – ведь не в одних же порядочных мужиках счастье! И от непорядочных бывает толк, – они бесконечно, самозабвенно страдают всю жизнь, не оставляя без работы отделы писем женских журналов. А дальше с ними происходит, как в стишке Юнны Мориц: