Джузеппе Д`Агата - Римский медальон Страница 5

Такая беззастенчивая ложь заставила Эдварда и Барбару обменяться взглядами.

— Вы уже познакомились, надо полагать? Барбара, мой секретарь и большая ваша поклонница. Наверное, она поведала вам об этом.

— Нет еще, — улыбнулась Барбара. — Не успела.

— Потеряла дар речи от волнения, — с хитрецой во взгляде прокомментировал Пауэл и тотчас продолжил, вернувшись к серьезному тону: — Дорогой профессор, я думаю, мысль провести Байроновскую неделю в Риме — это лучшая идея, какая только возникала у меня за всю мою карьеру. Шеф, в смысле — посол, даже поздравил меня с этим. И заметьте — впервые за годы моей деятельности тут. Какая погода в Лондоне?

— Прекрасная, почти как в Риме. Ну и как же вам пришла в голову столь блистательная идея насчет выставки?

— Сразу же, как только прочитал вашу статью в журнале «История литературы».

— Похоже, эта статья наделала шуму. Даже здесь, в Риме, — заметил Эдвард, внезапно задумавшись.

Барбара приготовила чай.

— Заинтересовались какие-то ученые?

Эдвард опустился в удобное кресло возле Пауэла.

— Еще не знаю.

Он взял со стола сумку, с которой не расставался, достал из нее фотографию и протянул Пауэлу:

— Вам знакома эта площадь?

Пауэл внимательно посмотрел на снимок. За машинами и прохожими можно было рассмотреть площадь с мрачным портиком, романский храм и фонтан с дельфинами.

— Нет, думаю, никогда не видел ее, — покачал головой Пауэл. — Должен признать, однако, что в Риме я лучше всего знаю ночные заведения. Откуда у вас этот снимок? — Пауэл не мог не заметить в раскрытой сумке гостя несколько коробочек с фотопленками.

Эдвард ответил не сразу.

— Это все моя статья в журнале… — начал он. — Вы хорошо помните ее содержание?

— Очень интересная статья. Только в данный момент я не вполне готов…

Эдвард снисходительно улыбнулся:

— Она содержит несколько фрагментов из неизданного дневника Байрона. Считалось, что дневник утрачен, но мне удалось обнаружить его благодаря счастливому случаю.

— На выставке представлено несколько страниц из него.

— Да, и там есть одна запись: «Вечер. Одиннадцать часов. Площадь с портиком. Романский храм и фонтан с дельфинами…»

Барбара, сидевшая между мужчинами, продолжила цитату по памяти:

— «… Удивительное место. Каменный посланец. Божественная музыка. Мрачные явления».

Эдвард бросил на девушку благодарный взгляд, а Пауэл опять уставился на фотографию:

— Взгляните, Форстер! Площадь с портиком, романский храм и фонтан с дельфинами… Вот же!

Эдвард кивнул и взял фотографию.

— Похоже, Байрон и в самом деле имел в виду именно эту площадь.

Пауэл разочарованно протянул:

— А я-то решил, что сделал открытие.

— Видите ли, кое-кто сделал его раньше нас с вами. Вскоре после публикации моей статьи некий человек прислал мне из Рима письмо. Чрезвычайно любезное письмо, полное похвал, в котором, однако, оспаривается одно из моих утверждений…

Он отпил чаю. Барбара слушала рассказ с большим интересом, а Пауэл выглядел немного рассеянным.

— И в самом деле, — продолжал Эдвард, — я писал в своей статье, и вы, Барбара, это помните, что площадь, описанная Байроном, по-видимому, была плодом его воображения и никогда не существовала в реальности… Так сказать, поэтический вымысел… Но автор письма утверждает, будто площадь и поныне существует в Риме, и в качестве доказательства прислал этот снимок.

— Позвольте, профессор? — Барбара потянулась за фотографией.

— Любопытная история. Совет экспертов, — прокомментировал Пауэл.

— Вы же понимаете, что я не мог устоять и поспешил в Рим, чтобы разыскать это место.

— И потому сразу же согласились на мое предложение прочитать лекцию?

— Я получил оба письма почти одновременно.

Пауэл не скрывал некоторого разочарования:

— Думаю, получи вы только мое письмо, не приехали бы.

— Странно, — заметила Барбара, продолжая рассматривать снимок, — но я не помню в Риме именно такую площадь.

— Вы уверены в этом? — Эдвард был явно огорчен.

Барбара несколько раз задумчиво кивнула.

— А с этим человеком, — продолжал Пауэл, — ну, с тем, что прислал вам снимок, вы уже виделись?

— Нет. Вместо него я встретил девушку.

— Вот как!

Пауэл иронически взглянул на Барбару, но та лишь пожала плечами и встала:

— Мне пора. Уже шесть часов две минуты, мистер Пауэл. Я и так подарила вам две минуты сверх своего рабочего времени.

— Не мне, дорогая, не мне.

Барбара протянула Эдварду узкую аристократическую руку:

— До свидания, профессор. Простите, не могли бы вы дать мне этот снимок?

Эдвард пребывал в нерешительности:

— Знаете, по правде говоря, сегодня вечером он может понадобиться, но все же возьмите. Разумеется, вы понимаете, как он дорог мне…

— Думаю, что в отличие от мистера Пауэла я неплохо знаю Рим. До встречи, профессор. Если не найдете меня здесь, значит, я в Британской школе археологии. Я все разузнаю вам про эту площадь. До свидания, мистер Пауэл.

Барабара была уже в дверях, когда Эдвард, занятый своими мыслями, спохватился, что бы не слишком-то учтив с этой прелестной девушкой:

— Спасибо за чай!

— О да, чай был изумителен, моя дорогая, — вежливо заметил Пауэл.

Барбара кивнула, и ее легкие каблучки застучали по лестнице.

— Всем хороша. Да не про меня. — Пауэл был в своем амплуа.

Подойдя к одному из огромных, во всю стену, шкафов, он отодвинул какой-то толстый том, достав бутылку виски и два бокала.

— Итак, площадь-фантом… Она есть и ее нет. А снимок? Может, эта площадь находится в каком-нибудь другом городе? — Он засмеялся. — Но кому нужен этот ребус?

Эдвард вышел из задумчивости:

— Сегодня вечером я должен встретиться с той девушкой, она обещала познакомить меня с Тальяферри.

— Тальяферри? А кто это?

— Художник. Тот самый, что прислал мне письмо с фотографией.

— В таком случае через несколько часов загадка прояснится, — заключил Пауэл.

— Да, после встречи с Тальяферри.

— Где?

— Какая-то таверна. «У Ангела», так, кажется.

Пауэл покачал головой:

— Никогда не слыхал.

Эдвард вздохнул:

— И все бы хорошо, но час назад мне сообщили по телефону, что Тальяферри умер.

— Что? Умер? Неприятное обстоятельство, я бы сказал. Прямо-таки поразительное, ибо не представляю, как же это вы собираетесь встречаться сегодня вечером с покойником.

— В самом деле. Такого со мной еще не бывало.

Оба замолчали. Наконец Пауэл счел необходимым заметить:

— А вы уверены, что правильно набрали номер?

— Абсолютно уверен: 61-13-71. Я отлично помню его…

И вдруг, неожиданно смутившись, Эдвард уставился на Пауэла почти с испугом.

— Что случилось? — удивился тот.

— Я прекрасно помню этот номер, но ума не приложу, откуда он мне известен.

— Наверное, этот ваш покойник Тальяферри сообщил номер в письме, или вы сами нашли его в телефонной книге… — Пауэл явно забавлялся.

— Нет. В письме его не было, и в справочнике я не искал, а попросил сделать это синьору Джаннелли, администратора гостиницы… — Он поразмыслил немного и в конце концов заключил без всякой лигики: — Нет, очевидно, я ошибаюсь.

Но похоже было, что причуды памяти профессора Форстера не слишком интересовали Пауэла. Он свернул на свою любимую тему:

— А что девица? Какова? Ну, та, с которой вы сегодня куда-то отправляетесь…

— Она чудо! — Эдвард, казалось, вернулся к действительности. — Классический образец итальянки.

3

Эдвард подъехал к площади Испании за несколько минут до назначенного Лючией часа. Выйдя из машины, он огляделся, вздохнул, качнул головой, словно отвечая на собственные тревожившие его мысли. Сейчас, к концу этого насыщенного впечатлениями дня, утренняя встреча на виа Маргутта казалась ему нереальной. И он вдруг подумал, что девушка не придет. Однако ночной Рим, гуляющая толпа на площади, огни, запах бензина, перемешавшийся с запахом тысяч азалий на Испанской лестнице, — все это отвлекало и успокаивало. Разноязыкая толпа стекала по лестнице, и вместе с ней волнами стекали на площадь белые и розовые азалии — обычное весеннее украшение этого романтического уголка Рима. Эдвард бродил среди влюбленных и туристов, сожалея, что не относится к числу первых, и не желая относить себя ко вторым. Ему хотелось быть здесь своим и жить, вдыхая эту пахнущую бензином и азалиями вечность. Порыв ветра швырнул ему в лицо брызги от фонтана Баркачча. Он обернулся и увидел Лючию.

Девушка быстро спускалась по лестнице, бледная, отрешенная, какая-то отстраненная от всего и всех, и широкий цыганский подол светлого платья вздымался вокруг ее ног в такт каждому шагу.

Эдвард поспешил ей навстречу, взял в свои руки ее холодные подрагивающие пальцы и с облегчением улыбнулся: значит, их короткая встреча утром была не сном, и вот она, Лючия, его Вергилий в женском обличье, который проведет его по лабиринту загадок и тайн и выведет к свету. Несомненно, эта девушка чистейшей красоты поможет ему все прояснить.