Ольга Скубицкая - Нф-100: Небо в зеленой воде Страница 5

Зазвонил телефон, и бесстрастный голос гостиничного служащего сообщил, что приехал экскурсионный автобус.

Быстро спустившись вниз и выпорхнув через стеклянные двери, я, подгоняемая возбужденным настроением, заняла место в комфортабельном салоне.

Погода сегодня мне благоволила, и под ее солнечными улыбками молодая девушка - экскурсовод увлеченно рассказывала о достопримечательностях Женевы.

День пронесся бурным ниспадающим потоком в посещении усыпальниц, памятников и соборов. Камни старого города дышали таинственными историями и коварными интригами ушедших навсегда времен. Средневековые площади Бург-дё-Фур и Молар, собор Святого Петра, Стена реформаторов, Цветочные часы, памятник вступлению Женевы в Швейцарскую конфедерацию, старинные фонтаны, узкие каменные улочки и колоритные дворики - все это, на удивление, не навевало на меня скуку, а восхищало и будоражило воображение, а еда, отведанная в одном из милых ресторанчиков превосходно дополнила впечатления.

Швейцария действовала на меня благотворно, я забыла обо всем: о работе, которая раньше не выходила из головы ни на минуту, о грустных воспоминаниях, о не сложившейся личной жизни, о гулкой пустоте внутри, которая больше не накатывала внезапными волнами отчаянья и не давила изнутри. Пустота пропала, теперь меня переполнял калейдоскоп эмоций и впечатлений. И тайная мысль, которую я тщательно старалась запихнуть поглубже, моментами отдавалась дрожью в теле. Но лгать себе - самое глупое занятие, я снова хотела ощутить радость пузырьков бегущих по венам.

К вечеру, совершенно обессиленная, но счастливая я уснула, абсолютно удовлетворенная собой и миром.

Встреча

Сон прорвался в мой мозг снова тихим зовущим знакомым голосом. Голос пересекал пространство очень медленно, я не видела его обладателя, но чувствовала спиной слишком плавное встречное движение, как будто ему приходилось преодолевать толщу глубокой воды. Он непреодолимо приближался долгие томительные минуты, а возможно и часы, понять не удавалось. Когда через неопределенный промежуток времени я услышала голос, произносивший мое имя прямо над ухом, такой вкрадчивый, такой знакомый, он отдался болью воспоминаний в моем сознании. Вспышки неясных картинок заплясали перед глазами, так и не добавив ясности и понимания. Я чувствовала тепло тела, стоящего так близко, ощущала легкое дыханье, заставлявшее испугано шевелится пряди волос. Безумно хотелось обернуться, но неподвижность сковывала меня с ног до головы, не давая пошевелиться. Страх смешанный с облегчением - вот, что я чувствовала. Абсолютно несочетаемо, но именно так я могла охарактеризовать свою реакцию на так и не узнанный мной, но до боли знакомый голос.

Проснулась, как ни странно, не от страха, а от щемящей тоски внутри. Вытянулась на кровати и, приподнявшись, обняла колени руками, пытаясь стряхнуть с себя приступ оцепенения, прокравшийся за мной прямо из ночного видения. Детально вспоминать сон не хотелось, мне всегда снилось много разной белеберды, к чему придавать ей значение. Хотя в последнее время в сновидениях прослеживалась явная хронология и закономерность. Наверно воздух другой страны действует на меня таким странным образом.

Подняв трубку телефона, я попросила заказать мне такси.

Встав и умывшись прохладной освежающей водой, я одела светло-зеленое строгое шерстяное платье, оно выгодно подчеркивало медово-рыжие локоны и выделяло цвет глаз. Подкрасив веки и нанеся немного бежевой помады на губы, распустила волосы и задорно помахала рукой своему отражению в зеркале. Накинув, не застегивая, пальто и натянув высокие сапоги, спустилась вниз. Мужские взгляды в вестибюле с восторгом блуждали по мне, не раздражая, как это частенько случалось, а радуя.

Начать я решила с Музея искусств и истории, о котором читала положительные отзывы в Интернете.

Водитель такси, пожилой усатый мужчина, был рад довезти меня до места. Всю дорогу он восторженно осыпал меня сведениями о родном городе, изъясняясь исключительно на английском, мне везло, ведь основной язык жителей Женевы немецкий. Повернувшись вполоборота, я слушала с интересом, и временами казалось, что я вернулась в детство, и бабуля рассказывает добрые сказки, сочиняя на ходу и вплетая одни истории в сюжеты других. Только сейчас сказками радовал 'дедуля'. Лучики морщин сходились у добрых глаз, как и в детских воспоминаниях.

Мое благодушие закончилось, когда достав из недр машины сигарету и зажигалку, он стал прикуривать. Я инстинктивно отстранилась. Похоже, прикуриватель не работал, а от открытого пламени я испытывала дискомфорт, пусть даже от такого маленького и кратковременного.

- Если мне не изменяет память, водителям такси в вашей стране курить в машине запрещено, - раздраженно прервала я поток его красноречия.

- Ну, вы же никому не скажете, правда? - хитро спросил он, ничуть не смутившись.

Вопрос не подразумевал ответа и я, насупившись, промолчала.

С детства плохо переношу камины, костры и газовые плиты. Многие мои знакомые говорят, что наблюдение за пламенем успокаивает и умиротворяет. Со мной не бывает ничего подобного, вид огненных языков вызывает только немотивированный страх, фобией это не назовешь, потерпеть я вполне в состоянии, но маленький стресс всегда имеет место быть. Так я терпела вечера вокруг костра, когда школьницей ходила в походы. Пыталась отвлечься на страшные истории и не смотреть на яркие красные искры, вздымающиеся в небо, но, как ни старалась, всегда присутствовало чувство, что вот еще немного и кожа покроется обожженной коркой и вздувающимися пузырями, как бы далеко я не отодвигалась.

Машина остановилась у здания в старинном стиле и, выйдя, я несколько минут разглядывала внушительную постройку. Внутри все оказалось еще более впечатляющим.

Музей вмещал под своей крышей одно из самых значительных в Швейцарии собраний произведений искусства. Стуча каблуками по глянцевому паркету, я потратила несколько часов, осматривая витражи, алтари, картины и монеты.

Последним, оставив на десерт, посетила зал, представляющий экспозицию французских художников XIX в.

'Боже, какая красота', - выдохнула я, так и не поняв, вслух, я это произнесла или нет.

Любовь к изобразительному искусству привила мне мама еще в раннем детстве и именно ее картины стали для меня первыми дверями в этот мир. Мама была талантливым художником, но сама себя всегда считала серой посредственностью. Я же, рассматривая нарисованные ею тихие дворики и улочки, абстрактные города и бездну задумчивого космоса, в глубине души преисполнялась уверенностью, что она могла бы стать известной, если бы жизнь смилостивилась над ней, но у жизни, увы, оказалось свое мнение на этот счет.

В нашем доме всегда было множество репродукций и несколько копий с шедевров великих мастеров, которые написала мама, возбужденно водя кистью по холсту. В перерывах она безуспешно старалась научить меня рисовать, но даже огурец, изображенный мной, не поддавался идентификации. По собственному опыту я усвоила, что талан передается через поколение, на мне природа прилично отдохнула, ведь в живописи я разбиралась только на уровне 'нравится - не нравится', что, впрочем, не мешало посещать выставки и экспозиции и восхищаться прекрасным и вечным.

Сейчас, медленно продвигаясь от картины к картине, я с трудом дышала от охватившего меня трепета. Набор полотен поражал воображение. Копии некоторых из представленных произведений я встречала ранее, и теперь с благоговением в очередной раз понимала разницу между работой настоящего мастера и дешевой попыткой его скопировать.

Коро, Писсарро, Моне, Ренуар, Сислея, Сезанн...

Здесь остались их души, как будто выжженные на полотнах. Картины дышали реальной жизнью, даря вечное бессмертие своим творцам.

Я так увлеклась, что едва замечала людей, задумчиво бродящих по залу.

Отвлекло меня, мягко накатывающее ощущение, которое я ждала и предвкушала уже второй день подряд. Пузырьки снова стали парить и перекатываться по сосудам моих рук, даря состояние сильного эмоционального подъема. На мгновение я замерла, наслаждаясь все более усиливающейся легкой вибрацией проходившей от предплечий к пальцам.

'Это неописуемо, невозможно, потрясающе, великолепно и безумно', - думала я, остановившись и боясь пошевелится, чтобы не спугнуть волшебство момента.

Но тут в водоворот приятных эмоций начал просачиваться безотчетный страх. Он заскользил по ногам, по спине, заползая прямо в сердце. И, как два дня назад на вечерней улице, вместе с ним возник момент абсолютной уверенности в том, что кто-то пристально смотрит на меня. Пузырьки продолжали вибрировать и скапливаться под кожей, вспотевших от страха ладоней. Замешательство продолжалось несколько томительных секунд, пока подсознание не подсказало мне, откуда исходит опасность. Медленно повернувшись вправо, я встретила долгий тяжелый взгляд, ставший причиной неприятного состояния.