Дан Родес - Тимолеон Вьета. Сентиментальное путешествие Страница 5

— О нет, там ему не нравится.

— Он — собака, правильно? Всего лишь животное.

— Да, конечно, его можно посадить назад, но, понимаешь, ему там не нравится. Тимолеон Вьета считает, что в кузове ехать неудобно. — Босниец поджал губы и уставился в пространство, словно не слыша аргументов Кокрофта. — Но я попытаюсь поговорить с ним. — Кокрофт опустил борт кузова и, перейдя на умоляюще-ласковый тон, обратился к собаке: — Прыгай, Тимолеон Вьета, прыгай, ну-ка, быстренько, залезай в кузов. — Пес лег на землю, внимательно глядя в лицо хозяину. — Ну же, Тимолеон Вьета, залезай. — Пес свернулся калачиком и прикрыл глаза. — Нет, бесполезно, — вздохнул Кокрофт, — он привык сидеть в кабине.

— А почему бы нам не сделать вот так? — Босниец наклонился и сгреб пса в охапку, намереваясь затолкать его в кузов. И в ту же секунду мирно лежавший на земле мохнатый клубок зашелся истошным лаем, переходящим в безумный визг, и превратился в злобно лязгающий зубами клок шерсти. Босниец разжал руки. Тимолеон Вьета отбежал на безопасное расстояние и замер в боевой позе, с грозным рычанием наблюдая за непрошеным гостем. Молодой человек стряхнул с джинсов собачью слюну и осмотрел свои ладони, удивляясь, как это пес не покусал его.

— Поехали, — сказал Босниец. Он не очень хотел появляться в городе, однако ему самому был неприятен запах, исходивший от его заскорузлой, пропитанной потом футболки. Босниец решил не отказываться от щедрого предложения старика и немного приодеться. — Оставим собаку здесь. Ничего с ней не случится.

— О, пожалуйста, позволь ему ехать в кабине рядом со мной, — взмолился Кокрофт. — Тебе понравится в кузове — как будто ты снова оказался в армейском грузовике. Пожалуйста.

Босниец не стал больше возражать, подумав, что так даже лучше: по крайней мере, ему не придется слушать болтовню старика, — и, не говоря не слова, запрыгнул в кузов.

Кокрофт переживал, что повел себя бестактно. Ему представилась очередная картина из фронтового прошлого молодого человека: ночь, раскисшая от дождей дорога, неожиданный взрыв, Боснийца выкидывает из кузова джипа, он плашмя падает в липкую холодную жилу, а рядом корчатся его товарищи с развороченными животами и оторванными конечностями.

Старик и собака забрались в кабину автомобиля. Кокрофт потрепал Тимолеона Вьета по голове. Тимолеон Вьета взглянул на хозяина своими прекрасными глазами и благодарно вильнул хвостом. Они отправились в город. Кокрофт осторожно вел машину, старательно объезжая ухабы и сбрасывая скорость на поворотах.

Они оставили пикап на стоянке, закрыли пса в кабине и пошли на рынок. Босниец сам вел переговоры с продавцами на беглом, как показалось Кокрофту, итальянском. В конце концов он купил своему новому другу две пары джинсов, высокие армейские ботинки на толстой подошве, несколько смен нижнего белья, штук пять однотонных футболок и три клетчатые рубашки. Кокрофт сам выбрал расцветку под цвет глаз Боснийца. Кроме того, парень попросил купить ему широкополую шляпу и темные очки. Просьба была немедленно исполнена. Босниец тут же надел шляпу и нацепил очки.

— Я должен быть осторожен, — серьезным тоном пояснил он. — Мне нельзя светиться.

Нагруженные покупками, они отправились обратно к машине, по пути заскочив в дешевую парикмахерскую. Кокрофт сидел в кресле, наблюдая, как молодому человеку делают прическу. Босниец попросил побрить ему голову машинкой, очень коротко — почти «под ноль». Когда они наконец добрались до стоянки, окончательно выбившийся из сил Кокрофт предложил зайти в кафе и немного передохнуть.

Босниец тоже нуждался в хорошей порции кофеина.

— Полагаю, ты захотеть тащить с собой и этого пса, — буркнул он.

Кокрофту действительно очень хотелось, чтобы Тимолеон Вьета пошел в кафе вместе с ними, но он сделал вид, будто ни о чем таком даже и не думал.

— Нет, нет, Тимолеон Вьета останется в машине — будет сторожить наши сумки. Ничего страшного, он может подождать, если, конечно, мы недолго.

Кокрофт чувствовал себя несколько виноватым и в то же время не мог сдержать радостного волнения: они вдвоем с Боснийцем сидят за столиком кафе — похоже на свидание, а от одной мысли, что его увидят в компании беженца, опаленного огнем самой настоящей войны, у Кокрофта даже слегка закружилась голова. Среди его любовников и раньше попадались люди, которые находились в стране незаконно: русские, мексиканцы, поляки, пуэрториканцы, но никогда не было человека, который тайно прибыл в Италию из зоны боевых действий. И никто из них никогда не был арестован, поэтому Кокрофт не боялся, что полиция может схватить и силой увести его нового друга. Босниец выкрутится, как выкручивались остальные его любовники, которые были не в ладах с законом, и все проблемы как-нибудь сами собой уладятся. И все же, несмотря на то что, по мнению Кокрофта, никакой реальной опасности не было, этот опыт казался ему необычайно интересным и захватывающим.

Он привел Боснийца в кафе, расположенное на небольшой площади. Это было любимое кафе Кокрофта, хотя он и сам точно не мог сказать почему: официанты никогда не подавали вида, что узнали старика, они просто выполняли его заказ и брали его деньги. Кокрофт и Босниец выбрали столик на улице и заказали по чашке капуччино. Они пили кофе, смотрели на прохожих и курили: Босниец — дешевые сигареты, Кокрофт — дешевые сигары. Никто из них не проронил ни слова.

Драка началась на другой стороне площади. Двое мужчин средних лет с толстыми, как пивные бочонки, животами и пышными черными усами размахивали руками и выкрикивали в адрес друг друга какие-то страшные проклятия. Прохожие торопливо шли мимо, не обращая на крикунов никакого внимания, словно ничего особенного не происходило.

— Итальянцы — очень экспрессивная нация, — пояснил Кокрофт. — Но, знаешь, они никогда не дерутся. Эти люди могут гневно размахивать руками и отчаянно бранить друг друга, но, выплеснув таким образом всю накопившуюся энергию, они не чувствуют потребности переходить от слов к настоящей драке.

Один из мужчин, одетый в светло-голубую рубашку, ткнул кулаком в грудь второго, на котором была белая шелковая рубашка.

— Ну, может быть, обменяются парой оплеух, — сделал небольшую уступку Кокрофт, — но на этом все и заканчивается, до серьезной потасовки никогда не доходит.

Человек в белом ответил на выпад противника молниеносным ударом в голову, от которого мужчина в голубом как подкошенный рухнул на землю. Разъяренные вопли сменились напряженной тишиной. Боец в голубой рубашке, очевидно, был в нокдауне. Он начал вставать, заметно покачиваясь и потирая рукой лоб, однако его белоснежный соперник не стал дожидаться, пока тот придет в себя, и нанес второй сокрушительный удар — в лицо. Голубую рубашку залила кровь. Расквашенный нос, похоже, вернул мужчину к жизни, и в следующее мгновение уже белая рубашка оказалась поверженной на землю. На лежащего человека обрушился град ударов. Стараясь защититься, он перекатывался с боку на бок, но озверевшая голубая рубашка безжалостно пинала его в огромный бочкообразный живот, а при каждой попытке противника подняться точным ударом в зад вновь валила его на мостовую.

— О нет! — вздохнул Кокрофт. — Разве могут цивилизованные люди вести себя подобным образом?!

— Как же давно мне не приходилось видеть хорошей драки, — пробормотал Босниец. На его лице появилось нечто вроде улыбки, или Кокрофту только показалось? — Очень красивое зрелище.

— Как ты можешь так говорить?! Посмотри, это же откровенное насилие, дикая, ослепляющая человека ярость. Нет, это просто отвратительно.

— Но у них наверняка имеются какие-то веские основания для драки, — не глядя на старика, сказал Босниец. Он говорил сдавленным, едва слышным голосом, обращаясь скорее к самому себе. — Мы никогда не узнаем, что произошло в жизни этих людей, — добавил он, все с той же полуулыбкой наблюдая за дерущимися, — как и почему они дошли до такой ненависти, что сейчас готовы убить друг друга. Перед нами не просто уличная драка, мы присутствуем при кульминационном моменте — это две судьбы, две не известные нам истории, пришедшие к неизбежной развязке. А начало уходит корнями в далекое прошлое — может быть, на несколько поколений назад. — Босниец на миг оторвался от поединка и бросил взгляд на старика. — Подумай об этом.

Впервые с момента их знакомства Кокрофт увидел в глазах молодого человека оживление и подлинный интерес к происходящим вокруг него событиям.

— Ну, каковы бы ни были причины их конфликта, нет никакой необходимости решать их таким варварским способом, — убежденным тоном сказал Кокрофт, которому никогда в жизни не доводилось участвовать в драке.

Голубая рубашка явно захватила инициативу и перешла в решительное наступление: вцепившись в волосы своего белоснежного противника, мужчина изо всех сил колотил его головой о каменную стену дома.