Том Бойл - Детка Страница 5

Очень хорошо. Просто прекрасно. Она уже на велосипеде, летит на полной скорости по широкому проспекту Кабрилло, движется в заданном ритме, без напряжения, как будто кровь сама устремляется в ее ноги и толкает велосипед вперед. Проехав всего полмили, она поняла, что сейчас обгонит Зинни Бауэр, догонит лидеров-мужчин и первой одолеет эту дистанцию. Иначе быть не могло, это чувство било ей в виски ровным пульсом сердца. Ее ногами двигала ярость – горькое, огнеопасное горючее. Глубоко, ровно дыша, она приникла к рулю и полетела. Если раньше, участвуя в состязаниях, она боролась за себя, то теперь все ее мысли были сосредоточены на Джейсоне, на том, чтобы показать ему, кто она такая и на что она способна. Ему не было извинения. Никакого. И она должна была выиграть сегодня, победить и Зинни Бауэр, и еще несколько сотен слабых, нетренированных, хвастливых спортсменов, чтобы принять награду и пройти мимо него, словно его не существует вовсе, потому что она не из слабых, вовсе нет, и ему еще предстоит убедиться в этом раз и навсегда).

Прибежав обратно на берег, Джейсон чувствовал себя так, словно и сам участвовал в гонках. Он тяжело дышал – хоть и вправду бросай курить, – а голова после текилы болела так, что он всерьез подумывал, не заглянуть ли в бар и не сделать ли глоток-другой, даром что сейчас только половина девятого – час, когда там собираются все туристы, чтобы подкрепиться гренками, и придется толкаться и извиняться направо и налево. Пришлось заскочить к Дрейку и разбудить его, чтобы дал таблетку туинала – одно из многочисленных средств, которыми семидесятилетняя матушка Дрейка боролась с мигренями. Туинал, нембутал, дальман, дарвопет – Джейсону было все равно что, лишь бы побольше. Он давно уже не принимал барбитуратов – пожалуй, уже лет десять не брал их в рот, – но хорошо помнил вызываемое ими ощущение теплого онемения, когда твои ноги начинают казаться стволами мощных деревьев, врастающими прямо в землю.

Солнце уже разогнало туман, и над морем сиял ясный день. Гонка началась в семь тридцать, а значит, у него еще есть время – первый мужчина пересечет финишную черту где-нибудь в три, а женщины станут появляться в три десять, три двенадцать, что-нибудь в этом роде. Ему оставалось теперь только проникнуть за оцепление, подобрать ничейную футболку и шапочку, добыть лимонада и встать у трассы, милях в двух от финиша. Конечно, был шанс, что после событий прошлой ночи женщина не примет чашу из его рук, но он решил пониже опустить козырек своей шапочки, закрыть глаза солнечными очками, а на лице изобразить искреннее рвение. Это же займет всего одну секунду. Из толпы высовывается рука, протягивающая ей запотевший стакан пузырящейся жидкости, ей даже не придется сбиваться с шага – о чем тут думать? Она выпьет, и тут-то ей и конец. А если она не примет стакан, он прыгнет в машину и предстанет перед ней милей позже.

Он присмотрел одного из охранников, стоящих возле трейлера, где располагался командный центр. Парень лет восемнадцати, с засаленными волосами, с одного уха свисает огромных размеров крест, лицо еще покрыто подростковыми прыщами. Точная копия тех парней, которым он продавал гидрокостюмы и подводные ружья «Beeswax», a может быть, это и был один из них. Джейсон напомнил себе, что следует быть осторожнее. Ведь он бизнесмен, один из столпов здешнего общества, и его легко могли узнать. Впрочем, что, если и узнают? Он ведь просто добропорядочный гражданин, старающийся как можно лучше выполнить свой гражданский долг; поддерживая туризм и все правильное, что есть в этом мире. Он поднырнул под веревку.

– Привет, братишка, – сказал он парню, протягивая ему Руку, и тот протянул в ответ свою. – Прошу прощения за опоздание. Джефф уже здесь?

Парень расплылся в придурковатой улыбке.

– Конечно. По-моему, он пошел на берег с Эверардо и Линдой выгуливать журналистов, но если хочешь, я могу уточнить…

Джефф. Всегда можно спокойно держать пари, что в такой толпе, где полно кошечек, спортсменов и фанов, обязательно сыщется хоть один Джефф. Джейсон пожал плечами.

– Не стоит, обойдусь. Кстати, где здесь наши футболки и шапочки?

И вот он уже в своей машине и наплевать на ту аварию, большой зеленый вощеный стакан зажат между ног, в него высыпана капсула туинала, и пора присматривать место для парковки. Он остановился в Монтерее возле рощицы сосен, похожей на небольшой город, и занялся лимонадом, размешивая в нем порошок указательным пальцем. Сколько туда нужно всыпать, чтобы ее ноги окоченели, и она притормозила, но не настолько, чтобы это вызвало ненужные подозрения? Две? Три? Совсем не нужно, чтобы спортсменка упала в обморок, или сыграла в ящик – он не хотел ей неприятностей, по крайней мере, таких. Ну, четыре – такое приятное круглое число, наверное, четырех хватит. Джейсон облизнул палец, чтобы проверить, не чувствуется ли привкус, но никакого особого привкуса не было. Осторожно отхлебнул. Ничего. Лимонад во все времена был дрянью, так что, кто заметит разницу?

Он нашел группу ассистентов в канареечных футболках и шапочках и расположился сотней ярдов выше по улице. Он крутил в руках свою маленькую зеленую бомбу замедленного действия, и лед звенел в стакане. Дул легкий ветерок, солнце притаилась среди крон деревьев и бросало оттуда на дорогу длинные тени. Конечно, Пауле он ничего не скажет, а просто вытащит пробку из бутылки шампанского л разделит с ней радость победы.

От приятных мыслей его оторвали гомон толпы и аплодисменты. По изгибу дороги приближался первый из мужчин, бородатый малый в огромных солнечных очках – финн. Так кто же победит, он или британец? Джейсон спрятал стакан за спину и отступил назад, в толпу: толпа была негустая, и все глядели на пробегавшего парня – ввалившиеся почерневшие губы, раздувшиеся ноздри, голова болтается на шее, словно плохо привязана к телу, Как только финн пробежал, из-за угла появился другой участник, а за ним и еще два. Их провожали подбадривающими криками, но как-то вяло.

Джейсон поглядел на часы. Было около пяти минут, и можно было уже начать поджидать изумительную костистую женщину, неутомимую спортсменку. Интересно, она спала с этим Клаусом, или Олафом, или как его там, в ночь перед состязаниями, или вела себя как Паула, вся собранная и враждебная, твердя «нет, нет, нет»? Он ощупал пальцами стакан, напоминая себе, как важно не помять его – он должен выглядеть совсем новеньким, как только что с подноса – и стал вглядываться в дальний угол улицы, пока глаза не заслезились от напряжения.

Пробежали еще два мужчины, и им уже никто не аплодировал, никто их не подбадривал, и тут внезапно две женщины средних лет, стоящие напротив, завопили, и толпа тут же подхватила этот крик: вдалеке на улице появился» силуэт первой женщины, женщины из жил и костей, с грудной клеткой, ходящей ходуном, словно у марионетки. Джейсон подался вперед, опустил пониже козырек своей шапочки, закрыл глаза крылышками темных стекол и принялся улыбаться во весь рот, сверкая зубами: вот он я, бери меня, выпей!

Она приближалась, вся в поту, раскачиваясь на бегу, дергая локтями и изо всех сил работая коленями, и толпа принялась приветствовать ее, первую из женщин на этих мужских гонках, первую Айронвумен сезона, а Джейсон мало-помалу стал понимать, что это вовсе не Зинни Бауэр. Слишком длинные были у нее волосы, а ноги и грудь – слишком широкие, и тут он ясно разглядел номер, № 23, и уставился в лицо Паулы. Она была еще в пятидесяти ярдах от него, но он ясно видел ее жесткий взгляд и губы, сжатые в надменную гримасу триумфа. Она побеждала. Она побила и Зинни Бауэр, и Джилл Эйсен, и всех этих хвастливых спортсменов, штурмующих сейчас холм и бегущих вниз по улице вслед за ней. Это был ее звездный час, час ее торжества.

И тут, прочитав все это в ее глазах, он шагнул вперед, на середину улицы, где ей легче было заметить его, и протянул свой стакан. Он отлично слышал, как гудит мостовая под ударами ее ног, видел холодный оскал улыбки и ледяной, победный взгляд. И всем телом ощутил мимолетное прикосновение ее плоти, когда стакан покинул его руку.