Валентин Распутин - На родине Страница 5

Днем глухими ударами-качками бьет сразу с двух сторон — из-за Ангары и по-над горой. Солнце слабое, маленькое, мерклое, в разлохмаченном ободке. И будто не гром, будто что-то там с шорканьем двигают, переставляют. Отдохнут и опять по краям горизонтов, горного и речного, принимаются двигать. Море — вода в трепете, в мелких блестках, воздух тяжелый, липкий.

Огородом идет ко мне Нина, задирая голову и прислушиваясь, на ее круглом лице я вижу волнение, когда она садится на завалинку.

— Валентин, будет дождь?

Больно уж долгие там, в небе, приготовления — как бы не впустую? Но мне не хочется огорчать Нину, я говорю:

— Будет. Может, сегодня еще покапризит… — за месяц я привыкаю здесь к усеченным формам и без нарочитости говорю «покапризит»… — а уж потом да-аждь!..

Она смотрит, не шучу ли я…

Вслед за Ниной тем же путем приходит Роман — заспанный, в майке, босиком.

— Че, поди, небо обсуждаете? — закуривая, говорит он и принимается по обыкновению при мне подшучивать над женой. — Ты, Нина, к небу не касайся, там свои порядки…

Он не успевает договорить, — близко над головами вдруг взрывается от страшного удара, вспарывается пополам, обрушивает страшный грохот. Гремит у меня в сенцах, гремит на улице за домом… Нина в ужасе вскакивает и кричит.

— Вот где надо было! — кричит и Роман, приподнимаясь и оседая. — Здесь надо было! Нашел! Да по краям! Давай-давай!

Испуг вышибает у Нины слезы, она не может сдержать их и под раскаты отходящего грома, всхлипывая, кричит в небо — не кричать невозможно:

— Неделю бы позадь тебе! Неделю! Ищо бы не поздно!

— Ниче-о! — говорит Роман на полукрике. — Ты не пужай его. Ты его напужашь — он сбежит в другую деревню. Ты потраву большую народу сотворишь.

— Ты че, дурак, мелешь-то? — У Нины и из улыбки сочатся слезы. — Перестань молоть.

И снова грохот, снова землю приподымает и бросает обратно. Романа подбрасывает с завалинки, и он, задрав голову, не глядя на меня, кричит:

— Вот, Валентин, как надо! Вот как надо! Видал?!

Гулко стучат о деревянные мостки рядом с крыльцом первые, тяжелые, важные капли. Роман с Ниной срываются и убегают к себе. Вот и «покапризит»! А ведь не было туч — за минуты взбил их гром. Я стою под дождем, унимая волнение и страх, и дышу, дышу… Огромные кручи ходят над моей головой, навиваются в темную пучину, под гулким окриком торопливо принимаются перестраиваться, сшибаясь, распуская лохматые хвосты, воздвигая что-то, какие-то свои могучие грады…