Дагоберто Гилб - Поселок «Ивушка» Страница 5

Я ел. Она придвинулась еще ближе, а потом прислонилась. От пламени свечи по стенам прыгали тени. Я доел и поставил посуду на столик. Лорена ко мне прижалась. Я почувствовал ее тепло и обнял рукой за плечи, а она поцеловала меня в шею. От этого по спине побежали мурашки. А она все целовала меня и прижималась крепче и крепче, и я ее целовал, от футболки прямо било теплом, и я чувствовал ее под этой футболкой, и нельзя было остановиться…

Гейб вроде как стал хуже ко мне относиться. Сказал, что за второй дом мы примемся через неделю. Я с гордостью послал матушке и Сьюзи деньги за дом, который мы только что кончили, потому что рассчитывал скоро получить за следующий. К тому же была договоренность насчет третьего и еще кое-что намечалось: несколько человек спрашивали про цены и сроки. Гейб был себе на уме и ничего о себе не рассказывал. Я начал задумываться. Я даже не знал, где он живет, и он ни разу не спросил, где живу я, где живет моя тетя, хотя бы — на какой улице. Я только знал, где дом его матери. И всегда как-то так получалось, что я рассказывал ему больше, чем он мне. И еще я переживал из-за того, что рассказал ему про Лорену — сразу же после той ночи. Лучше бы не рассказывал. Вряд ли он был особо шокирован, или осуждал, или вроде того. Но что-то там затаил. Именно в то утро я заметил, что день складывается хуже некуда. Я-то вел себя как обычно, а он — как настоящий эгоист, но мне не хотелось ничего выяснять. Дошло до того, что он надолго оставил меня одного, а когда вернулся, даже не потрудился объяснить, где пропадал. Поневоле пришлось задуматься, что буду делать, если потеряю эту работу. Номера клиентов были у него. Грузовик был его. Я только и надеялся, что хозяин очередного дома, который надо было покрасить, подъедет еще раз и я договорюсь с ним сам.

— Мы тут малость поцапались с твоей тетей, — сообщила Лорена, когда я вернулся. Тетя Мэгги даже не выглянула. — Она слишком много пьет и становится сущей стервой.

— Но ведь ты пьешь не меньше.

— Возможно. Но я не пытаюсь все время командовать ею, как она — мной. Она, видите ли, никуда не может пойти одна. Все время просит меня сделать то, что самой делать неохота… Таскает с собой по магазинам и каждый раз покупает мне какую-нибудь дребедень. А потом всем своим видом показывает, что это ее раздражает. Будто я ее о чем-то просила! Больно надо! Можно подумать, без этого я не проживу!

У меня и так настроение было паршивое, а тут еще тетя Мэгги подбавила, не успел я войти. Похоже, она выхлебала целую бутылку. И будто специально меня поджидала, хотя, вообще-то, мне еще рано было возвращаться.

— Я была вынуждена попросить Лорену покинуть мой дом, — объявила она. — Это возмутительно!

— А что такое?

— Да она как с цепи сорвалась! Столько гадостей мне наговорила… Я все еще не могу успокоиться. — Она отпила большой глоток из бокала.

— A-а, вы, значит, поругались, когда пили?

— Что ты этим хочешь сказать? — она вскочила. — Еще не хватало, чтоб и ты начал меня критиковать! — У нее в руке был бокал, она поставила его на стол и стала ходить по кухне.

— Простите, — сказал я. — Я не это имел в виду.

Она не хотела ничего слушать. Я поднялся наверх, в свою розовую спальню. И зачем мне все это нужно? Я даже не спросил про ужин, хотя просто умирал с голоду. В первый раз за все время она не предложила мне поесть. Видно, я был наказан. Собрался было пойти и взять чего-нибудь сам. Решил извиниться, но услышал, как она зашла к себе в спальню. И стала кому-то звонить. Я вконец разозлился. Вокруг одно издевательство! У всех этих людей есть все — вещи, работа, вообще все. А я, как идиот, торчу в какой-то розовой спальне. Не-ет, надо отсюда убираться! Хорошо хоть Лорена уехала. Гора с плеч. Хотелось позвонить Сьюзи. Хотелось, чтобы она сказала, что очень по мне скучает, а у дочурки все хорошо. Хотелось поговорить с ней об этой работе, об этом Гейбе, который меня злит. Хотя… не мог я ей этого рассказать. Никому не хотел рассказывать, потому что совсем растерялся: столько на меня всего навалилось. Такого я себе и представить не мог. Забить на все и вернуться в Эль-Пасо. Можно будет сказать, что мне здесь не понравилось Да мне и впрямь не нравится. Меня тут все только бесит, да и устал я колесить в поисках работы и тратить последние деньги на бензин. Нужно сказать тете Мэгги все как есть. Пожалуй, так и сделаю.

Я зашел в закусочную и взял себе чикенбургер с халапеньо[16], картошку фри и какой-то безвкусный чай со льдом. Я звонил и звонил этому Гейбу, но он не брал трубку и, похоже, не собирался. Ничего у меня не выходит! Перепробовал все, что мог, хватит, возвращаюсь в Эль-Пасо. Я сел в машину и вернулся в поселок «Ивушка». На кухне был включен телевизор. Я заглянул в тот угол, тетя Мэгги даже не подняла глаза. Как будто не слышала, что я вошел, хотя, конечно же, слышала. Я поднялся в розовую комнату и решил тоже включить телевизор, пока буду укладывать вещи, но вместо этого стал просматривать фотографии, которые у нее валялись по всей комнате, а я их сложил в пустую коробку от куклы и задвинул под кровать. На снимках столько людей, которых я ни разу не видел, — и никого из моей семьи: ни ма, ни отца. Главное, ма! А ведь она целыми днями только о Мэгги и говорила! Даже если ей и завидовала, всегда восхищалась сестрой, считала ее идеалом и мечтала жить такой же жизнью. Я даже не знал, стоит ли рассказывать об этом ма, когда вернусь. Столько фотографий, столько разных людей, столько каких-то семей, а из нашей — никого. И где она их только нашла?

Тут я услышал, как машина Мэгги выезжает из гаража: открылись и закрылись автоматические ворота. Ее комната была как раз над гаражом, так что я побежал посмотреть из окна — да, это была она. Было уже поздно и совсем темно, но она оставила свет возле кровати, и там я увидел такое… никто, уверен, такого еще не видел. Целая куча денег! Купюры не в пачках, а просто навалены горой мятых бумажек. И каждая бумажка смята по-своему, не так, как другие. А горка немаленькая — наверно, с рождественский пирог… нет, пожалуй, свадебный. Огромная — и в высоту, и в ширину. Поначалу я просто глазел на эту кучу, даже когда подошел поближе. Боялся случайно задеть. Деньги лежали у самого края кровати, поэтому я опустился на колени, как будто собирался молиться, но на самом деле только хотел рассмотреть поближе. Темно ведь было. Я все не мог поверить глазам. Купюры только стодолларовые. Невозможно было представить, сколько стодолларовых купюр в такой куче. Я, если б и захотел, не сумел бы сосчитать. Наверное, от нервов: она ведь не знает, что я здесь. А может, ошалел от такой кучи денег. Я стал высматривать, нет ли купюр помельче, — похоже, что не было, я ни одной не увидел. Она небось и не знает, сколько их здесь, разве такое сочтешь. Сотни сотен. Видно хранила их в продуктовой сумке, а потом вывалила на кровать. Я протянул руку и подцепил одну — аккуратно, с самого верха. Все не мог поверить, что она настоящая: разве у кого-нибудь может быть их столько, да еще в таком виде? Потом призадумался. И решился. Взял пять бумажек. Ведь она все равно не узнает! Куча осталась точно такой же, как раньше. Все равно, как если б я взял пять одноцентовых монеток из доверху заполненной банки. Я вернулся в розовую комнату. Первым делом собрал шмотье, покидал в кучу и стал укладывать чемодан. Я и так уже хотел уехать, просто у меня не было денег. А раз у нее их зашибись сколько… ну давай же, двигай! Никогда я еще не был в такой растерянности, мысли разбегались, уж не знаю, как долго я их собирал. Нет, нельзя вот так от нее убегать. Надо подождать день-другой, но при первой возможности сказать ей, что я решил вернуться домой, раз все равно здесь ничего не выходит. Может, послезавтра. Не знаю, сколько прошло времени. Я боялся, что она вернется с минуты на минуту. Нет, не могу я так поступить. Деньги уже были расправлены, но я снова смял три бумажки, бросился обратно и… куча нисколько не изменилась — что с ними, что без них. Я надеялся, что теперь мне станет легче, — и, действительно, немного полегчало. Деньги на бензин, сказал я себе. Их хватит до самого Эль-Пасо и, значит, не придется просить взаймы. Вроде, успокоился — но ненадолго. До «Поселка ‘Ивушка’» я не делал ничего подобного. Я старался мыслить логически. Все равно она не узнает. Никогда не узнает…

Заработали автоматические ворота. Вот и все. Думать теперь нечего. Я закрыл дверь розовой комнаты, включил телевизор и сел на кровать, как будто это был диван. Телевизор я не смотрел и не слушал, а прислушивался, что делает она. Сначала мне показалось, что она в кухне. Потом — на лестнице. И вдруг она постучала в дверь.

Я вскочил и одновременно крикнул: «Да, да!»

Она заговорила не сразу:

— И правда, у меня их столько… Свихнуться можно, верно?

Я даже не понял, о чем она. В руке у меня почему-то была ее кукла.

— Это она случайно упала с полки, а я, видать, плохо ее положил обратно. — Я бросил куклу на кровать.