Александр Шленский - Подозрительная труба, Логика и Пунтиллятор Шмульдерсона Страница 5

– Поразительно! – Валера даже поперхнулся от удивления и восторга.

– Не понимаю, чему Вы так удивляетесь. Вот Ваш друг с Вами разговаривает, Вы же не удивляетесь?

– Так то ж человек, а Вы, извините, осел! – я почему-то снова обратился к ослу на Вы.

– А чем, собственно, осел хуже? – спросило животное, внимательно глядя мне в глаза.

Я призадумался. Действительно, чем осел хуже человека? Пожалуй, еще и получше некоторых людей будет. Я вспомнил бандита из «Рейнджера», которого я приласкал подзорной трубой, а вслух сказал:

– Дело не в том, что осел хуже. Просто ослы не говорят!

– Но я же говорю! Причем мой родной язык – английский. Я также неплохо знаю латынь. Теперь я говорю уже и по-русски. А Сюр недавно обещал научить меня испанскому.

– Вы очень хорошо говорите по-русски, – похвалил я ослика – почти без акцента.

– А кто такой Сюр? – спросил Валера.

– Так зовут моего друга. Он здесь рядом, в соседнем вольере, работает слоном.

– Это который живет в Сальвадоре?

– Ну да, это он. Сюр такой большой и такой несчастный… Он все стоит у этого дурацкого столбика, покрашенного в полосатый цвет и ждет, когда надо будет возить экскурсантов по Сальвадору, а экскурсантов все нет…

– Полосатого цвета не бывает – резонно заметил Валера.

– Ошибаетесь, бывает – ответил ослик – По-вашему, зебра какого цвета? Или шлагбаум?

– Черного, в белую полоску – ответил я.

– Белого, в черную полоску – ответил Валера.

– Оба неправы – мягко, но настойчиво сказал осел. Цвет столбика не черный и не белый, а полосатый.

– Цвет не может быть полосатый – не сдавался я – это сам столбик может быть полосатый.

– Сам столбик может быть деревянный или, например, железный, а полосатым может быть только цвет столбика – упорствовал ослик.

– Хорошо, а почему?

– А потому что слово «деревянный» говорит нам о том, каков сам столбик, а слово «полосатый» дает нам представление о том, каков его цвет. Надеюсь, Вы представляете себе, что такое отношение между субъектом и предикатом?

– Честно говоря, нет – ответил Валера.

– Хорошо, я поясню –терпеливо сказал ослик – Вот смотрите: если столбик будет не полосатый, не черный и не белый, вообще никакой, в смысле никакого цвета, то столбик все равно существует. А вот если столбик будет не деревянный, не железный, вообще никакой, в смысле ни из чего, то столбика просто не будет. Это очень принципиальная вещь. Понимаете, слово «деревянный» по отношению к столбику означает, что столбик – это некоторое количество дерева определенной формы, в то время как слово «полосатый» отнюдь не означает, что столбик – это некоторое количество черных и белых полосок. Дерево может существовать само по себе, а полоски не могут, они могут быть только на чем-нибудь. В этом смысле слово «деревянный» мне кажется чрезвычайно удивительным, ибо по форме оно является предикатом, а по содержанию – безусловно субъектом. Вероятно, это издержки языкового способа выражения мысли. Хотя, к сожалению, другого способа просто не существует.

– Но если столбик будет не полосатый, не черный и не белый, вообще никакой, в смысле никакого цвета, то мы его никогда не сможем увидеть. Это значит, что столбика тоже не будет – возразил я.

– Это как раз еще ничего не значит, – возразил ослик. – Вы действительно не можете увидеть столбик никакого цвета, но вы можете случайно на него наткнуться, когда гуляете себе по своим делам.

– Если только мы гуляем в правильном месте, – добавил я.

– Но мы можем гулять в неправильном месте, и поэтому не наткнуться на столбик, и так и никогда не обнаружить, что он есть. А это все равно, что столбика вообще нет, – закончил мою мысль Валера.

– Молодые люди, не пытайтесь подменять понятия! – строго сказал ослик. – Между столбиком, которого вообще нет, и столбиком, который никогда нельзя обнаружить, существует огромная разница!

– Для нас – никакой разницы нет! – ответил я, усмехаясь.

– Для вас – действительно разницы никакой, а вот для столбика – разница принципиальная.

Ответ ослика показался мне чрезвычайно убедительным. О столбике-то я и позабыл! Валера тоже притих.

– И поэтому, уважаемый ослик, Вы говорите не «полосатый столбик», а «столбик полосатого цвета», чтобы точно выражаться, да? – спросил я.

– Совершенно верно, на этот раз Вы меня совершенно правильно поняли, – удовлетворенно ответило умное животное и потерлось боком об металлические прутья ограды. – Это моя маленькая борьба против логических парадоксов, которые несет в себе субъектно-предикатное отношение. Понимаете ли, в моем представлении и субъектом, и предикатом в отношении должны являться слова, либо обозначающие то, что есть предмет сам по себе, либо обозначающее то, как мы этот предмет воспринимаем. То есть деревянный столбики полосатый цвет. Но к сожалению, в языке принадлежность к субъекту или предикату определяется только грамматической формой слов, и это создает очень неприятную путаницу. Понимаете, столбик состоит из дерева. И именно наличие дерева делает возможным существование столбика. Поэтому деревянный – это то, что есть столбик сам по себе, и логично так и сказать: деревянный столбик. А цвет – это субъективная категория, это не то, что есть столбик, а то, как мы его видим, причем только те из нас, у кого нет, скажем, дальтонизма. Поэтому нельзя относить качество цвета непосредственно к предмету. Только несовершенство языка делает возможным существование такого ущербного субъектно-предикатного отношения, в котором смешиваются объективное и субъективное начало. Предмет может восприниматься как черный, белый или полосатый, потому что он имеет субъективный атрибут – цвет. Поэтому именно цвет и только он может быть серый, белый или полосатый. Цвет, мои юные друзья, а никак не сам предмет! В данной субъектно-предикатной паре субъективны и субъект и предикат, то есть «цвет» и «полосатый». В этом случае явной путаницы уже нет. Есть только скрытая путаница, в том плане, что непонятно, в каком отношении находится цвет к столбику. То ли столбик имеет цвет, то ли столбику приписан цвет. Непонятно, как объективный предмет, каковым является столбик, может иметь субъективный атрибут, каковым является цвет. Это опять путаница. С другой стороны, если мы приписываем столбику цвет, то чтобы избежать путаницы, мы должны приписывать цвет не самому столбику, а нашему субъективному представлению о нем. Это в высшей степени логично, но на этом, к сожалению, путаница не кончается, а запутывается еще сильнее. Во-первых, никого не заставишь говорить "Я вижу мое полосатое субъективное представление о столбике", а во вторых, даже если и удастся убедить всех говорить именно так, то тогда все равно остается непонятным, какого цвета сам столбик.

Видите, как скверно получается, когда мы пытаемся распутать путаницу и сделать все правильно. Ведь мы стараемся сделать все правильно не просто так, а чтобы было лучше. А в результате выходит, что то, что сделано абсолютно правильно, абсолютно никому не нужно. Я долго думал над этим и пришел к выводу, что это не случайность, а следствие определенного закона. И я открыл этот закон.

– И что же это за закон? – спросил Валера.

– Ослик поставил одно копытце на решетку, выдержал значительную паузу и торжественно произнес:

– Первый закон запутывания путаницы: Путаница никогда не запутывается просто так.

– А как же она запутывается? – удивился я.

– Хорошо, я постараюсь проинтерпретировать этот закон на том же самом примере с цветом столбика. Так вот, вся путаница в этом случае происходит не просто так, а потому, что непонятно, как охарактеризовать с точки зрения классической логики отношение между столбиком и цветом. То, что оно не субъектно-предикатное – это абсолютно понятно. Пока никто не додумался ни до чего более умного как называть это отношение функциональным. А под этим отношением можно понимать все, что угодно. Одним словом, если Вам не удается решить проблему, назовите ее так, чтобы никто ничего не понял. Тогда каждый будет понимать ее так, как ему представляется удобным, и проблема исчезнет сама собой. Это общее правило, и придумали его вовсе не логики и не философы. Это правило придумала жизнь. Но весь фокус в том, что проблема исчезает не потому, что исчезает сама проблема, а потому, что ее перестают замечать. Таким образом, для того, чтобы проблема исчезла, надо уметь ее правильно назвать. Но я считаю такое положение вещей чрезвычайно унизительным, и поэтому замечаю все те проблемы, которые обычно никто не замечает. Как видите, проблем чрезвычайно много, но когда я говорю «столбик полосатого цвета», их становится, по-крайней мере, на одну меньше…