Фотина Морозова - Записки литературного негра Страница 5

Но есть обман другого рода - который я, собственно, и рассматриваю. Вы можете лицезреть его каждый день, проходя мимо книжных лотков, заваленных массовой литературой. Некоторая (не буду подсчитывать, какая именно) часть имён, постоянно фигурирующих на этих лотках - не писатели, а Писатели. Короче, как мы уже договорились их называть - проекты. По сравнению с мемуарами, проект - более грубая игра. В норме предполагается, что читатель покупает книги одного и того же автора потому, что ему нравится его стиль, нетривиальные сюжеты, чувство композиции и прочее. В общем, то неповторимое, что определяется талантом… А о каком таланте может идти речь, когда десяток романов в проекте написан одним автором, другой десяток - другим, а сюжеты создаются вообще кем-то, кто никогда не пробовал свои силы на литературном поприще? Вот и получается, что от одной книги Писателя читатель был в восторге, а купив другую, плюётся: как, неужели это один и тот же человек написал?

Чтобы меньше было разочарований, публикую три признака проекта, которые я открыла на собственном опыте в процессе работы на моего Писателя. Те, кто ознакомились с предыдущими главами этого опуса, способны вывести их самостоятельно, но на всякий случай, подытожу - хотя бы для себя. Возможно, их не три, возможно, есть и другие: пусть другие литнегры меня дополнят. Но вот что получилось у меня…

Первое, что должно насторожить ещё до того, как вы купите книгу - чрезвычайно большое количество литературной продукции, подписанной одним именем. Не просто большое, а - офигительное! Колоссальное! Причём вышедшее за очень короткое время. Когда писатель выпускает в среднем 2 романа в месяц, это весьма подозрительно в смысле проекта… Нет, наверное, бывают исключительные случаи - например, маниакально-депрессивный психоз с подзадержавшейся маниакальной фазой, когда пациент… то бишь, писатель испытывает непрерывную эйфорию и резкий подъём работоспособности. Но человеку психически адекватному при таком режиме некогда будет сходить в туалет, а не то, что тратить время на личную жизнь, любимый сад и огород, домашних животных, кулинарию, дизайн квартиры - и о чём они там ещё щебечут с журналистами в своих интервью?

О себе скажу, что мне случалось написать заказной роман за месяц - но это заставляло чувствовать себя измочаленной. В издательстве считается, что я пишу быстро: нормальный срок - месяца 2 - 2 с половиной, а то и 3, если издатель никуда не торопится. Причём учтите, что все мы работаем по синопсисам! Собственный роман требует обдумывания, колебаний, проб, что, естественно, увеличивает затраченное на него время.

Чтобы увидеть второй признак проекта, надо всё-таки купить или, по крайней мере, открыть несколько книг проекта. Речь идёт о различии стилей. Хотя мы, литнегры одного проекта, стараемся писать как можно проще и тривиальнее - мы всё-таки живые люди, у каждого своя манера, которую даже в заказном романе не получается изничтожить до победного конца. Вот и получается: один пишет длинными периодами - у другого абзацы из трёх строчек; один заинтриговывает читателя массивными описаниями - другой развлекает диалогами, составляющими три четверти текста… Если ваша проверка обнаружила такие различия - как пить дать, вы подсели на проект.

Третий признак проекта - вольное обращение с постоянными, переходящими из романа в роман персонажами. Особенно со второстепенными, но бывает, что и с главными, если автор с Хранителем Информации поленился связаться или редактор недобдил. Если Конан Дойл никогда не упускал из виду, что Шерлок Холмс шести футов ростом, худощав и обладает орлиным профилем, то у майора Пронюшкина в одном романе глаза могут быть голубые и проницательные, а в другом - карие и тёплые. Один литнегр изображает майора, соответственно с его указанным в первых романах проекта возрастом, человеком немолодым, грузноватым и солидным; а у другого, который ориентируется на образ Пронюшкина, созданный популярным актёром, скачет по страницам едва ли тридцатилетний красавчик. Что касается какого-нибудь второстепенного лейтенанта Чайникова, то в разных романах его могут звать то Кузей, то Филей и наделять то любовью к народным прибауткам, то мрачным резонёрством.

Тут следует уточнить: признак не абсолютный. И у великих случались проколы! Тот же Конан Дойл в разных рассказах даёт Ватсону разные имена - хотя чаще всего обходится вовсе без имени. А Генрик Сенкевич запросто терял персонажей… Дело в том, что, выдав очередную порцию очередного историко-приключенческого романа, будущий польский классик немедленно отсылал её в редакцию газеты, где роман публиковался с продолжением. Копии Сенкевич оставить себе не мог, поскольку копиркой не пользовался… Почему он этого не делал, хотя копирку изобрели аж в начале XIX века, сказать вам не могу. Может, это изобретение не дошло до Польши. Может, нарушало Сенкевичев творческий процесс… Так или иначе, важно то, что копии у Сенкевича не было. А потому, если забывал, что произошло с героем в предыдущих главах, телеграфировал в редакцию: "Где Кмициц?" И оттуда приходил ответ: "Кмициц в Ченстохове взорвал пушку"… Так что всякое бывает - даже у настоящих писателей! Но когда расхождения очень значительны или входят в систему, стоит заподозрить неладное.

Не думаю, что указанные признаки, даже будучи обнаружены, побудят читателя отказаться от покупки новых книг проекта. Мотивы, заставляющие его так поступать, иррациональны и таинственны - по крайней мере, для меня… Но, по крайней мере, читатель будет иметь выбор.

6. ВЕСЁЛЫЕ КАРТИНКИ

То, что на обложке детектива…

Театр начинается с вешалки. Рыба - с чешуи. Книга - с обложки. Казалось бы, о том, что присутствует на обложке, в этих записках говорить нечего: литературный негр здесь не при чём… Ан нет, всё-таки при чём! Поэтому поговорим.

Законченный и отсылаемый по электронной почте в издательство роман всегда несёт с собой два маленьких довеска: аннотацию и изложение. Аннотация - это те несколько строчек, которые печатаются на задней стороне обложки для того, чтобы привлечь читателя… По крайней мере, я отношусь к аннотации именно так. Другие, бывает, вдаются в раскрытие преступления, отметая версии, которые сами же и воздвигают в начале романа. Допустим: "Убит генеральный директор фирмы ритуальных услуг "Закат" Антон Парфентьевич Соловец. Веские улики указывают на его бывшего друга и конкурента Василия Курилкина. Однако постепенно следствию становится ясно, что жена покойного Ада Люциферовна что-то скрывает…" Ну и к чему это ведёт? К тому, что предупреждённый читатель будет проскальзывать взглядом страницы, посвящённые Курилкину, стремясь поскорее добраться до Ады Люциферовны. Полромана так проскользить можно…

Вообще-то литнегру, конечно, глубоко фиолетово, кто и как будет читать его роман, но я из чистого альтруизма (гонорар от этого не зависит) стремлюсь, чтобы читатель за свои деньги получил удовольствие. А какое тут удовольствие, если ещё до начала чтения тебя выводят на правильную версию? Тогда написали бы прямо на обложке, кто убийца! Поэтому я стараюсь выражаться обиняками, выдавая самую завязку: "Генерального директора фирмы ритуальных услуг "Закат" Антона Соловца убили, вогнав ему в живот осиновый кол. Кто мог желать ему смерти? И какие опасности подстерегают работников похоронного бизнеса в России?". А уж там читатель пусть гадает по ходу действия: злобный Курилкин так ненавидел своего бывшего партнёра, что всерьёз считал его вампиром - или холодная красавица Ада, обожающая готический прикид и чёрный цвет, окрутила доверчивого Соловца ради получения доступа к мёртвым телам? Детектив - это шахматная партия. Выигрывая в ней, читатель чувствует себя разочарованным. Значит, не следует давать ему фору.

Вторая цидулька, прилагаемая к роману - краткое его изложение. На полторы странички или чуть меньше. Редакционный предрассудок гласит, что изложение делается для художника, дабы он знал, что рисовать на обложке. Лично я поняла, что это всего лишь предрассудок, увидев обложку моего первого литнегритянского романа, когда он уже лежал на лотках…

Напомню: роман был о хищениях произведений искусства. Корпя над изложением, я, неопытная юная литнегритянка, из кожи вон лезла, стараясьутрамбовать в полторы странички все сюжетные линии. Упоминались там и картины русских передвижников, представлявшие особый интерес для похитителей; и подземные катакомбы под Санкт-Петербургом, в которых хранили уворованное достояние человечества; и золотой языческий идол угро-финских племён, на которого наткнулся майор Пронюшкин в процессе преследования преступников… Словом, материала для художника, казалось бы, пруд пруди!

И что же в итоге оказалось на обложке? Угадали: то, что даже в бредовом сне нельзя связать ни с романом, ни с изложением. На картинке, точнее, коллаже, актёр, который обычно играет майора Пронюшкина, прижимал к себе не присутствующую в сюжете блондинку. На майоре - рубашка с короткими рукавами и летние светлые брюки, на блондинке - нечто пляжно-бретелистое. Самое оно, учитывая, что дело в романе происходит в суровом январе, а герои то и дело ругают арктические холода, которые обрушились на Питер…