Ирвин Шоу - Хлеб по водам Страница 5

— Другие времена… — растерянно пробормотал Стрэнд. — Совсем другие. В мое время… — Тут он спохватился и умолк. — Да ладно. Это не важно, как и что там было в мое время. А ты ему тоже все рассказываешь?

— Все, но избирательно, — рассмеялась Элеонор.

— Почему бы не пригласить его к нам как-нибудь вечером?

— Он не очень уверенно чувствует себя в семейной обстановке — так, во всяком случае, говорит. И вообще я пока не знаю, стоит ли… Пока. А там посмотрим. Посмотрим, как он пройдет трехнедельное испытание. Вполне возможно, что после этого мне придется расщепить его на атомы.

— Ладно, — сказал Стрэнд. — Пришлешь мне открытку. Я бы и сам с удовольствием съездил на какой-нибудь остров в Грецию. И не на какие-то там три недели. Может, когда выйду на пенсию…

Элеонор подошла к отцу, обняла за шею и озабоченно взглянула ему прямо в глаза. Она была ниже ростом и стройнее Кэролайн и унаследовала от матери аккуратный прямой носик и темно-синие глаза.

— Ужасно несправедливо, верно? — пробормотала девушка. — Проработав всего два года, я могу сорваться и махнуть в Грецию, а вы…

Стрэнд нежно похлопал ее по спине.

— Мы вовсе не страдаем, детка. Мы выбрали семью. А ты пока не обзавелась семьей…

— Аллилуйя! — шутливо заключила Элеонор.

Вошла Лесли, на ходу снимая фартук.

— Обед почти готов, — сказала она. — Миссис Кертис рвется подавать на стол.

Миссис Кертис была женой Александра и помогала по хозяйству три раза в неделю.

— Все в сборе? — спросила Лесли.

— Кэролайн еще не пришла, — ответила Элеонор и отошла от отца.

— Странно, — заметила Лесли. — Уже минут пятнадцать как стемнело. Не могут же они играть в теннис в темноте! И потом она знает, когда мы садимся за стол.

— Наверное, забежала куда-нибудь выпить содовой, — предположил Стрэнд. — Кстати, и нам не мешало бы выпить чего-нибудь. Вы как, девочки? — Он подошел к буфету, открыл дверцу и достал бутылку виски и бутылку хереса.

— Нет, спасибо, я ничего не буду, — ответила Элеонор. Стрэнд вообще никогда не видел, чтобы дочь пила, ну разве что изредка бокал сухого вина. А может, она ведет себя так только с родителями, подумал вдруг он. И совершенно по-другому, когда обедает где-нибудь со своим молодым человеком, который рассказывает ей все… Все, но избирательно — кажется, именно так она выразилась.

— А я выпью стаканчик хереса, — сказала Лесли.

Стрэнд налил жене хереса, затем себе виски с содовой, и тут вошел Джимми, побритый и чистенький, благоухающий туалетным мылом.

— Привет, Элеонор, — сказал он. — Как поживает краса и гордость семейства?

— Работает в поте лица, — ответила Элеонор. — Это надо же! Какой ты сегодня у нас сияющий!..

— Исключительно в твою честь, — ответил Джимми. — Когда ты решаешь почтить семейный очаг своим присутствием, самое малое, что я могу сделать, — это побриться.

— А знаешь, ты вообще-то симпатичный, — заметила Элеонор. — Особенно в вымытом виде. Маленько смахиваешь на корсиканского бандита, почистившего перышки перед мессой.

Джимми ухмыльнулся:

— У меня, между прочим, и фаны есть. Правда, пока их число ограниченно.

— Джимми, — вмешался Стрэнд, — мы тут решили немного выпить, мама и я. Присоединишься?

Джимми отрицательно помотал головой:

— Не могу. Готовлюсь к Олимпийским играм.

— Каким еще Олимпийским играм? — удивленно воскликнула Элеонор.

— В шестьдесят шестом, — снова ухмыльнувшись, отозвался Джимми. — Планирую взять золотую медаль за немедленное удовлетворение.

— Ставлю на тебя, брат! — сказала Элеонор.

Они продолжили задирать друг друга, причем Элеонор не скрывала, что не одобряет образ жизни Джимми и его компании. Джимми, который был высокого мнения об уме и способностях сестры, поддразнивал ее тем, что она напрасно тратит лучшие годы жизни на, выражаясь его словами, «бессмысленное барахтанье в буржуазном компьютеризованном болоте». Эти, довольно, впрочем, редкие и бесцельные, выпады Джимми попахивали левизной, что сильно беспокоило Стрэнда, отличавшегося упорядоченными, прагматическими взглядами на суть и смысл общества, членами которого все они являлись. Однако он не пытался спорить с сыном. Задиристость, отрицание всего и вся присущи юности, твердил он про себя. К тому же Стрэнд прекрасно знал, что брат и сестра очень любят друг друга, просто иногда, начав спорить, они слишком увлекались.

Он откашлялся и поднял бокал.

— За… э-э… — Он покосился на Элеонор. — За Грецию!

Лесли удивилась.

— А при чем тут вдруг Греция?

— Я тебе после объясню, мам, — сказала Элеонор. — Так, чепуха.

— Ну вот! Повариха, которая торчит на кухне, всегда пропускает самое интересное!.. Все самые последние сплетни и новости, — пожаловалась Лесли, потягивая херес. — Что ж, если через пять минут Кэролайн не явится, садимся за стол без нее. А она не сказала, что задержится? Ну, когда ты ее видел, Аллен?

— Нет, — ответил Стрэнд. То был его первый глоток спиртного за неделю, и он с удовольствием перекатывал во рту пахучую дымную жидкость, как вдруг раздался звонок в дверь.

— Должно быть, Кэролайн, — сказала Лесли. — Хотя у нее есть ключ…

Звонок звонил не переставая, пронзительно, тревожно.

— О Господи! — воскликнула Лесли. — Она же знает, что мы не глухие!

Джимми быстро и вопросительно взглянул на отца. На лице Стрэнда читалась тревога, и она тут же передалась парню.

— Я пойду открою, — сказал Джимми и торопливо вышел из столовой. Стрэнд поставил бокал на стол и с напускным спокойствием последовал за сыном. Джимми как раз отпирал дверь, когда он вошел в прихожую. Спотыкаясь, почти что падая, в квартиру ввалилась Кэролайн. Одной рукой она поддерживала за плечи какого-то мужчину. Его голова безжизненно свисала ей на грудь. И оба были в крови.

Глава 2

— Ему ровно столько же, сколько вам, — услышал он чей-то голос. Или показалось, что услышал. Знакомый голос…

Джимми рванулся вперед и пытался подхватить и сестру, и мужчину, которого поддерживала Кэролайн. Стрэнд поспешил ему на помощь. Мужчина застонал.

— Я в порядке, — задыхаясь, пробормотала девушка. — Его надо держать, не меня. Это его кровь… — В свободной руке она по-прежнему сжимала теннисную ракетку. Свитер и джинсы, надетые поверх теннисного костюма, были забрызганы кровью. Стрэнд подхватил мужчину за талию, и только тогда она его отпустила. Это был крупный человек; на совершенно лысой голове виднелся безобразно распухший порез, еще несколько глубоких царапин украшали висок и левую щеку. Куртка из тонкой кожи была в нескольких местах исполосована ножом. Он с трудом поднял голову и выпрямился.

— Все нормально… — пробормотал мужчина. — Пожалуйста, не беспокойтесь, сэр. Просто присяду на минутку и… — Он бессильно повис у Стрэнда на руках.

— Что тут происходит? — услышал Стрэнд голос жены за спиной. — О Господи!..

— Ничего серьезного, милая дама, — пробормотал мужчина и даже попытался выдавить улыбку. — Нет, честное слово…

— Элеонор, — сказала Лесли старшей дочери, — ступай, позвони доктору Принзу и попроси его приехать. Немедленно!

— Да нет, ей-богу, не нужно. — Голос мужчины звучал уже несколько бодрее. Он снова сделал над собой усилие и выпрямился. — У меня есть личный врач, он мной и займется. Не хочу доставлять излишних хлопот…

— Проводите его в гостиную, — скомандовала Лесли, — и уложите на диван. Элеонор, ну что ты стоишь как вкопанная? Кэролайн, а что с тобой?

— Беспокоиться совершенно не о чем, мама, — заявила Кэролайн. — Просто забрызгалась кровью, вот и все. Да отпусти ты меня, Джимми! Мне не нужны ни носилки, ни носильщики. — В голосе девушки звучали незнакомые Стрэнду жесткие нотки.

— Если позволите, я сам, сэр, — сказал мужчина. — Вот увидите, я вполне способен…

Стрэнд осторожно отступил, готовый в любую секунду подхватить раненого. Только тут он заметил, что рукав его собственного пиджака выпачкан кровью, сочившейся из разбитых костяшек пальцев незнакомца. И сразу же устыдился, что обратил на это внимание. Мужчина осторожно шагнул вперед.

— Вот видите? — сказал он с преувеличенным достоинством пьяного, старающегося показать полицейскому, что он трезв как стеклышко. Потом дотронулся до щеки, спокойно посмотрел на кровь на ладони. — Пара синяков. Сущие пустяки, уверяю вас.

И все они медленно вошли следом за ним в гостиную. Мужчина уселся на деревянный стул.

— Вы очень любезны, но, право, я не стою таких хлопот. — На вид пострадавшему было примерно столько же, сколько и хозяину дома. И роста они были примерно одинакового. Если незнакомец и испытывал боль, то на исцарапанном бледном лице это никак не отражалось.