Олег Рой - В сетях интриг Страница 5

Так что бросаться следом за уходящими Павел не стал. Вместо этого подозвал официанта, и, вложив на его глазах в поданную «корочку» лишнюю тысячу, небрежно поинтересовался:

– Слушайте, а кто этот мужчина? Такое лицо знакомое, но никак не могу вспомнить… По телевизору я его видел, что ли…

– К сожалению, ничем не могу вам помочь, – развел руками официант. – Этот господин не из числа наших постоянных клиентов. Вот супруга его, Лера Дмитриевна, часто тут бывает.

Павел только что не выругался с досады. Первый же шаг привел его в тупик. Но оставалась еще одна тоненькая ниточка, и он ухватился за нее как за последнюю надежду.

На следующее утро Павел вылез из такси у входа на Ваганьковское кладбище. Огляделся по сторонам, подумал с минуту, на всякий случай купил у одной из многочисленных, расположившихся вдоль забора торговок цветами пару алых гвоздик и решительно вошел в калитку.

Раньше он никогда не был на этом кладбище, как-то не довелось, но знал, что похороны здесь – роскошь, доступная немногим. На Ваганьково находят свой последний приют разные известные личности – актеры, музыканты, художники, спортсмены… А также те, кому это по средствам, то есть представители бизнеса и криминального мира, что здесь, на его бывшей родине, почти всегда одно и то же.

В будний день, несмотря на хорошую погоду, на кладбище было немноголюдно. На центральной аллее, ведущей мимо церкви, еще попадался народ, но чем дальше Павел продвигался вглубь, тем более пусто становилось вокруг. Только вдали, у стены, похоже, крематория пожилой саксофонист играл (и на удивление прилично) какую-то знакомую грустную мелодию, кажется, что-то из Поля Мориа.

Павел свернул с центральной аллеи раз, другой и вскоре понял, что заблудился. Проклятая российская неорганизованность, проявляющаяся даже здесь! Хоть территория и поделена на аллеи, но могилы распиханы между ними почти хаотично, запутаться в них – пара пустяков. То ли дело в Америке, где однотипные памятники умершим выстраиваются четкими ровными рядами! И кладбища в Штатах обычно делают на ровной открытой местности. А тут целый лес – и из деревьев, и из разномастных крестов, надгробий, скульптур скорбящих ангелов… И тишина. Странная для центра города тишина, нарушаемая лишь шорохом опадающей с деревьев листвы да теперь уже далекими звуками саксофона… Первое время Павел пытался читать надписи на памятниках, но вскоре понял, что это бесполезно. Сам он ничего не найдет, тем более толком и не знает, что ищет. Только в глазах рябит от имен, дат и фотографий.

На одной из аллей он увидел наконец то, что могло ему помочь. Крепкая рослая женщина лет пятидесяти сметала граблями золотистую листву, которую щедро разбросал вокруг себя толстый старый ясень. Судя по рабочему комбинезону и стоящей рядом засыпанной листвой и мусором мототележке, женщина была сотрудницей кладбища, а не просто родственницей, ухаживающие за могилой кого-то из близких.

– Простите… – окликнул ее Павел.

– Галина, – подсказала женщина, не отрываясь от своего занятия, чем в очередной раз всколыхнула в душе писателя волну недовольства бывшими соотечественниками. Какое ему дело до ее имени, с чего она взяла, что ему интересно, как ее зовут? Неужели тетка решила, что понравилась ему?

– Я ищу могилу своей знакомой, – проговорил Павел, старательно имитируя американский акцент, что здорово навострился делать за последние годы.

– А, вот оно что, – женщина наконец удостоила его взглядом. – А я подумала, что вы за могилкой поухаживать попросите. Смотрите, я хорошо убираюсь и беру недорого, всего тысячу в месяц.

Сдерживаясь и еще больше напирая на американский акцент, Павел объяснил, что уход за могилами его не интересует. Ему нужно найти, где похоронена его старая знакомая, погибшая около года назад.

– Да мало ли их тут… – пожала плечами Галина. – У нас тут каждый день кого-то хоронят. Одних актеров по дюжине в год приносят.

Павел прибег к последнему аргументу. Неторопливо поднес руку к внутреннему карману куртки, еще более неторопливо вынул из него бумажник, раскрыл, достал купюру в сто долларов.

На Галину этот процесс произвел магическое действие. Она тотчас бросила работу и следила за его рукой завороженным взглядом, каким кролик смотрит на удава.

Павлу только это и было нужно.

– Я, к сожалению, не знаю ее фамилии по мужу, – медленно проговорил он. – Но точно знаю, что Людмила погибла чуть больше года назад. И не одна, а вместе с семьей. Ее муж – человек очень состоятельный, похороны наверняка были не из заурядных. Я вас очень прошу вспомнить, это в ваших интересах, – добавил он, теребя в руках купюру.

Гладкое и румяное, как у молодухи, лицо Галины на миг озадаченно нахмурилось, но тотчас прояснилось.

– Год назад, говорите? Постойте… А не та ли это женщина, которая с детишками на машине разбилась?

– Да-да, – радостно закивал Павел, не ожидавший, что его проблема решится так быстро.

– А, так это туда, ближе к конторе, – махнула рукой женщина и засуетилась: – Пойдемте, я вас провожу.

Один бы он ни за что не нашел это захоронение, в том числе и потому, что оно не бросалось в глаза. Не было там ни помпезной позолоты, ни огромных крестов, ни скульптурных памятников, настоящих произведений искусства, – ничего такого, что украшало многочисленные пристанища умерших в последние годы знаменитостей, на каждое из которых ему указывала словоохотливая Галина, когда они проходили мимо. Доведя его до места, женщина остановилась и указала на могилы:

– Взгляните, не та ли?

Он взглянул – и замер. Было от чего. Галина с понимающим выражением на лице терпеливо стояла рядом, ожидая, пока он выйдет из оцепенения.

– Вы не знаете, отчего они погибли? – спросил после долгой паузы Павел.

– Так я же говорю – на машине разбились! Отдыхали где-то за границей, в Испании вроде, поехали в горы кататься, и то ли тормоза у машины отказали, то ли водитель пьяный был… Так все разом и погибли. Детишек очень жалко. Я вот уж сколько лет на кладбище работаю, а все никак к такому привыкнуть не могу – когда детишки-то умирают…

Кое-как прервав поток ее красноречия, он поспешил спровадить женщину, вручив сотню и сухо поблагодарив за помощь. Ему не терпелось остаться тут одному и как следует все рассмотреть.

Могилы окружала изящная кованая ограда, поблескивавшая на солнце свежей черной краской. Три скульптурных, нетипичной формы памятника стояли рядом, почти касаясь друг друга, два маленьких по бокам и один большой посередине, словно ступени пьедестала. Пьедестала, у которого все победители мертвы.

На самом большом камне Павел увидел знакомое лицо красивой молодой женщины. Астахова Людмила Борисовна. А справа и слева от нее – дети, Астахов Иван Андреевич, погибший в возрасте двенадцати лет, и Астахова Надежда Андреевна, которой всего за несколько дней до смерти исполнилось семь. «Наверное, осенью должна была в школу пойти», – почему-то мелькнуло в голове у писателя. Прелестные личики детей, обрамленные такими же, как у матери, мелкими кудряшками, напоминали дореволюционные рождественские открытки. Видимо, таким образом художник хотел придать умершим детям сходство с ангелами.

«Помолитесь о нас, светлых, съехавших с пути в черную пропасть», – гласила надпись на каменной ленте, полукругом обнимавшей все три памятника.

Так вот почему лицо Лериного мужа показалось ему вчера знакомым! Это же Андрей Астахов! Только недавно Павел видел его фото в деловом журнале, который читал в самолете. Лично они никогда знакомы не были и не встречались, если не считать нескольких мероприятий, на которых оба присутствовали, но никто их друг другу не представлял, тем не менее представление о бизнесмене у писателя имелось – благодаря общим знакомым. Лет пятнадцать назад подруга Эльки Королевой, жены Димки, однокурсника Павла, удачно вышла замуж – за своего босса, владельца тогда еще не столь раскрученной, но набиравшей обороты фирмы. Естественно, что и тогда, и позже, когда Астахов уже пошел в гору, в их компашке много говорили о том, как этой девушке, ее звали Людой, повезло. Павел помнил, как зеленели от зависти, обсуждая их брак, девчонки и как лет через семь эти же девчонки, уже повзрослевшие и располневшие, злорадствовали, когда стало известно, что Астахов напропалую гуляет от жены. Помнил писатель и саму Люду, он видел ее на дне рождения Эльки, давно, когда та была еще всего лишь секретаршей, а не женой олигарха. Да-да, красивая такая была девчонка, натуральная блондинка, и формы, как у Мерилин Монро. Помнится, он даже танцевал с ней и хотел проводить домой, но она отказалась, сказала, что ее будут встречать на машине… А теперь та самая Людка, танцевавшая с ним медляк и не позволившая себя проводить, смотрела на него с могильного памятника. Воистину, неисповедимы пути Господни!

Да, не зря Павел посетил эти могилы – ему многое стало известно. В том числе и то, что Астахов действительно заезжал сюда вчера – об этом говорили чуть привядшие роскошные букеты на каждой из могил. А к памятнику дочки заботливый отец положил еще и леденец на палочке, и эта деталь по-настоящему тронула писателя. Видимо, любила несостоявшаяся первоклассница такие леденцы… Но главным открытием, конечно, было не это. Теперь Павел окончательно убедился, что жена и дети Андрея Астахова погибли меньше чем через три месяца после того, как две женщины в ресторане прогнозировали их смерть. Что это – невероятное, из ряда вон выходящее совпадение? Или… Или убийство? Такая смерть, конечно, может оказаться несчастным случаем. Но равновероятно это может быть и тщательно спланированное убийство. Да, полиция ничего не заподозрила, но это ничего не значит. Наверняка те, кто расследовал происшествие, ничего не знали ни о Лере, ни о Светлане и их подозрительном разговоре в ресторане. А он знал. И понял, что с этой минуты должен, просто обязан докопаться до истины.