Софи Кинселла - Богиня на кухне Страница 5

– Сделаем перерыв.

Что? Я не поверила своим ушам.

Другие тоже оживились. Лица осветились надеждой. Будто в школе, во время контрольной по математике: вроде урок прерывают, но никто не смеет хотя бы шевельнуться, чтобы не спугнуть удачу.

– Пока не получим документацию от Фэллонов, работать нам не с чем. Жду вас завтра к девяти утра. – Кеттерман развернулся и вышел из переговорной; только когда дверь за ним закрылась, я сообразила, что затаила дыхание.

Клайв Сазерленд вскочил и кинулся к выходу. Остальные взялись за мобильные телефоны, принялись обсуждать совместные ужины, фильмы, свидания. Атмосфера становилась все более радостной. Я с трудом подавила желание завопить: «Йеееех!»

Это было бы не по-партнерски.

Я собрала бумаги, сунула их в портфель и отодвинула стул.

– Саманта! Совсем забыл. – Гай направился ко мне с другого конца комнаты. – У меня есть кое-что для тебя.

Он протянул мне нечто в упаковке из белой бумаги. Я по-детски обрадовалась. Подарок! Гай единственный во всей компании вспомнил о моем дне рождения! Блаженно улыбаясь, я принялась распечатывать упаковку.

– Гай, мне, право, неловко…

– Ерунда, – перебил он, очевидно довольный собой.

– Ну что ты! Я бы…

Улыбка сползла с моего лица, когда я достала DVD-диск в пластиковом футляре. Отчет о европейской презентации компании. Ну да, я говорила, что хотела бы получить копию…

Я повертела диск в руках, потом собралась с духом и постаралась улыбнуться, прежде чем поднять голову. Разумеется, он не вспомнил о моем дне рождения. С какой стати ему помнить? Он ведь вряд ли знает, когда я родилась.

– Замечательно… – выдавила я. – Большое спасибо.

– Не за что. – Он подхватил свой портфель. – Удачного вечера! Планы есть?

Не буду же я ему говорить, что у меня сегодня день рождения. Он подумает… догадается, что…

– Так… семейные дела. – Я улыбнулась. – До завтра.

Ну и ладно. Главное – я наконец-то выбралась на волю. Ужин состоится. И я даже не слишком опоздаю. Такси ввинтилось в плотный поток движения на Чипсайд, а я нашарила в сумке новую косметичку. На днях мне пришлось в обед навестить «Селфриджес» – внезапно сообразила, что пользуюсь тем же серым карандашом и той же тушью для глаз, которые купила для выпускного вечера шесть лет назад. Времени подробно изучать ассортимент, естественно, не было, поэтому я просто попросила девушку за прилавком подобрать мне что-нибудь по собственному усмотрению.

Она что-то объясняла, но я не слушала, поскольку одновременно говорила по телефону с Эллдриджем относительно украинского контракта. Правда, почему-то запомнилось, что она настаивала на какой-то пудре «Бронзовый загар». Уверяла, что эта штука заставит меня светиться и избавит от жуткой бледности… На последнем слове она поперхнулась, извинилась: мол, у меня и вправду такой бледный вид…

Я вынула компакт и кисточку и принялась наносить пудру на щеки и на лоб. Потом бросила взгляд в зеркало – и сдавленно хихикнула. Мое лицо приобрело золотисто-глянцевый оттенок. Чучело разукрашенное! Кого я пытаюсь обмануть? Юристу из Сити, два года подряд не имевшему отпуска, неоткуда взять бронзовый загар. И глянец. С тем же успехом можно заплести волосы бисером и заявить, что я вчера прилетела с Барбадоса.

Я снова поглядела на себя в зеркало, потом достала очищающую салфетку и терла лицо до тех пор, пока кожа не сделалась снова бледной, с прожилками серого. С возвращением, дорогуша. Помнится, та девица в магазине говорила что-то и насчет кругов под глазами…

Вся проблема в том, что если этих кругов не будет, меня, вероятнее всего, уволят – как не оправдавшую ожиданий.

На мне, как обычно, был черный костюм. На двадцать первый день рождения мама подарила мне пять черных костюмов, и я свыклась с этим цветом. Нарушала ансамбль разве что красная сумка. Ее тоже подарила мне мама, два года назад.

Ну, вообще-то, она подарила мне черную сумку. Однако по какой-то причине – то ли солнышко пригревало, то ли я заключила чрезвычайно удачную сделку, не помню – я посвоевольничала и поменяла черную на красную. Не уверена, что мама когда-нибудь простит мне эту вольность.

Я распустила волосы, быстро расчесала их и снова затянула резинкой. Они никогда не были для меня предметом гордости – блеклые, средней длины и средней же волнистости. Во всяком случае, так было в последний раз, когда я к ним приглядывалась. Как правило, всем прическам я предпочитала тугой «хвост».

– Отмечать едете? – поинтересовался таксист, наблюдавший за мной в зеркало заднего вида.

– Да. У меня день рождения.

– А! Поздравляю. – Он подмигнул. – Гуляете, значит. Уж оторвитесь там.

– Гм… Попробую.

С моей семьей оторваться вряд ли получится. Ну и ладно, зато мы наконец встретимся и пообщаемся. Это случается не слишком часто.

И не потому, что мы недолюбливаем друг друга. Просто мы все очень заняты. Моя мама – барристер, и достаточно известный, между прочим. Десять лет назад она открыла собственную контору, а в прошлом году стала лауреатом премии «Женщина года» в юриспруденции. Мой брат Дэниел, которому тридцать шесть лет, возглавляет инвестиционный отдел «Уиттонс ». В прошлом году его назвали одним из самых ценных работников компании.

Мой другой брат, Питер, как я уже упоминала, пережил что-то вроде нервного срыва. Теперь он во Франции, преподает английский в школе и не имеет даже автоответчика. А мой отец – куда же без него? – живет в Южной Африке со своей третьей женой. Я с трехлетнего возраста практически его не видела. Ничего страшного, у мамы энергии – за двоих.

Машина выбралась на Стрэнд, скорость возросла. Я посмотрела на часы. Семь сорок две. Предвкушение праздника нарастало. Сколько мы с мамой не виделись? Пожалуй, с Рождества… То есть полгода.

Такси остановилось у ресторана. Я рассчиталась, прибавив щедрые чаевые.

– Повеселитесь как следует, – пожелал водитель. – И… с днем рождения!

– Спасибо.

Впорхнув в ресторан, я огляделась, высматривая маму и Дэниела, но их не было.

– Привет! – бросила я метрдотелю. – У меня встреча с миссис Теннисон.

Это мама. Она не одобряет традицию, по которой женщина в замужестве берет фамилию мужа. Еще она не одобряет женщин, которые сидят дома, занимаются готовкой и уборкой или учатся печатать; по ее мнению, женщины должны зарабатывать больше мужчин, поскольку они от природы умнее.

Мэтр провел меня к пустому столику в углу. Я плюхнулась на замшевую банкетку. Подошел официант.

– Привет! Мне, пожалуйста, бакс-физ2 плюс «буравчик» и мартини. Последние два не приносите, пока не придут остальные.

Мама всегда пьет «буравчик». Что касается Дэниела, понятия не имею о его нынешних пристрастиях. Но от мартини, думаю, он не откажется.

Официант кивнул и удалился, а я расстелила на коленях салфетку и огляделась по сторонам. «Максим» – шикарный ресторан, сплошные полы из древесины венге, стальные столики и современные светильники. У юристов он весьма популярен. Мама здесь – постоянный клиент. За столиком неподалеку сидели двое из «Линклейтерс», ау барной стойки я заметила одного из самых известных лондонских адвокатов. Гул голосов, хлопки пробок, вылетающих из горлышка, звяканье вилок и ножей – все это напоминало рокот прибоя. А от неожиданных всплесков смеха буквально кружилась голова.

Изучая меню, я внезапно ощутила зверский голод. По правде сказать, последний раз я ела, а не перекусывала на бегу где-то неделю назад. Все названия такие аппетитные! Глазированное фуа гра. Ягненок с пряностями и хумосом. Блюдо дня – суфле из шоколада и мяты с двумя сорбе от шеф-повара. Надеюсь, мама сумеет задержаться до десерта. У нее привычка исчезать, когда и основное-то блюдо еще не съедено. Я много раз слышала, как она объясняла, что половины праздничного обеда вполне достаточно. Дело в том, что еда ее не интересует в принципе – как и люди, уступающие ей в уме. То есть практически все.

Но Дэниел задержится. Стоит моему брату припасть к бутылке с вином, он не успокоится, пока не опорожнит ее досуха.

– Мисс Свитинг? – Я подняла голову: ко мне приближался метрдотель с мобильным телефоном в руке. – Для вас сообщение. Ваша мать вынуждена задержаться на работе.

– О… – Я постаралась спрятать разочарование. Жаль, конечно, но я сама не раз так поступала с нею. – Понятно… Когда она приедет?

Мэтр помолчал. Мне почудилось или в его взгляде промелькнула… жалость?

– Она на связи. Ее секретарь соединит вас… Алло? – сказал он в телефон. – Дочь миссис Теннисон здесь.

– Саманта? – Резкий, деловой тон. – Дорогая, я не смогу приехать. Боюсь, я…

– Не сможешь? – Я перестала улыбаться. – Даже на минутку?

Ее контора в пяти минутах от ресторана, в Линкольнз-Инн Филдз.

– Слишком много дел. Очень важная работа, завтра мне выступать в суде… Нет, другая папка! – рявкнула она на кого-то в своем кабинете. – Не переживай, всякое случается. Надеюсь, вы с Дэниелом проведете чудесный вечер. Да, с днем рождения! Я перевела на твой счет триста фунтов.