Наталья Симонова - Жизнь как цепочка обстоятельств (сборник) Страница 5

– Жалел меня, сокрушался. Я поплакала, он так мне сочувствовал.

Света улыбнулась, радуясь за дочку.

– Мам, но папа… Он же не мог просто так тебя разлюбить. Ты же такая у меня классная! Ну просто возраст у него такой, вот и все. Владюша тоже так считает… Мама, они же все в этом возрасте с ума сходят, ну что ты, не понимаешь разве?

– Тата, ну ты-то откуда знаешь? – опять улыбнулась Света.

– Мамулечка, я ж не на Луне живу. Вот и у Милки отец ушел, и у Оксаны. Да все артисты в сорок лет кидаются новые семьи создавать, посмотри, что вокруг-то делается.

– Вот, кстати, Танюш, ты про такие случаи много слышишь, да? А про возвраты в старые семьи – а? Что-то не часто мужья возвращаются.

– Нет, бывает, бывает! – запротестовала Таня. – Вот этот, например… как его… господи, ну у меня от волнения все из головы вылетело… Ну не важно! Но наш-то папка – ведь он же сравнит, мася, ведь сравнит же, он же сам все увидит – и одумается. Вот увидишь! – горячо говорила дочь. – Я уверена. Уверене! Разве может быть по-другому? Ты же лучше всех! Ты лучше-лучше!

– Ну хорошо. Успокойся, Тат. Потом поговорим.

– Ой, мамочка, прости, опять я тебя!.. У тебя что-то болит? Как там все заживает, а? Нормально? Что доктор-то говорит?

– Все нормально, Танюш. Но я все время спать хочу, и болтать мне вот так пока тяжело.

– Все, все, мамусик, целую тебя. Завтра позвоню.

– Целую, доченька.

Таня нажала отбой. Секунду подумала и позвонила отцу.

– Да, Таня, слушаю.

Саша весь внутренне подобрался, ожидая от дочери нападения.

– Пап! – закричала Танюшка. – Ты что, с ума сошел?!

«Начинается», – мелькнуло у Саши.

– Тань, давай на полтона ниже.

Таня заплакала. И Саше стало совсем паршиво. Обычная уверенность изменила ему.

– Танюш, ну ты сама уже вот замуж выходишь… Ну что ты, не понимаешь, что в жизни все очень сложно бывает… очень запутанно…

– Пап, ну ты что же, – всхлипывала Таня, по-женски чувствуя, что нащупала отцовскую слабину, – ты уже не любишь мою маму, да? – и ревела в голос.

– Да люблю я твою маму, – с тяжелой досадой отбивался отец. – Но это другое, понимаешь?

– Да что другое? Другое другим, а мама – это же ма-а-ама моя! – обливалась слезами Танюшка. – Ты что, не понимаешь, какая она у нас самая лу-учшая-а-а!

– Таня! – Саша наконец собрался. – Прекрати плакать и перестань лезть в наши с мамой дела!

– Ваши с мамой?! – взъярилась Танюшка. – Вашего с мамой ничего уже нет! И не будет, если ты свое сумасшествие не осознаешь и не примешь срочно меры!

– Тань, – устало откликнулся Саша, – не дави на меня, да? Как минимум это бессмысленно. Да и вредно. Представь, что тебя саму прессуют – много пользы будет? Вот и меня лечить не нужно, дочь. Хорошо? Мы сами разберемся.

– Папа, – снова всхлипнула Таня, привычно подчиняясь отцовскому влиянию, – но как же мы теперь будем?

– Будем твою свадьбу готовить, Таня. А с нами – во-первых, все уже не так и важно. – Такая мысль, кстати, только что пришла в голову Саше и показалась ему странной, но уместной в разговоре с дочерью. – А во-вторых, Таня, мы, так же как и вы, имеем право на личную жизнь. Личную, Таня, понимаешь, то есть свою собственную, а не общественную, в которую кто угодно может вмешиваться, пусть даже очень близкий человек.

– Я понимаю, – она печально вздохнула. – Но мама…

– И с мамой все нормально будет. Займись собой, дочка, женихом своим. Ни я, ни мама от тебя никуда не делись. Поэтому все у тебя хорошо. Не создавай себе проблем. Займись своими приятными хлопотами. Давай вот лучше платье выбирай. Деньги я пришлю – можешь не экономить.

– Спасибо, папка, – с робкой радостью реагировала дочь.

Через десять дней Свету выписывали из больницы. Врач посоветовал ей уехать куда-нибудь отдохнуть.

– Знаете, – сказал, прощаясь, – все у вас нормально заживает, животик отличный, будет лучше, чем был, – не обошелся он без обычной хирургической шутки. – Но вот ваше настроение – это не норма. Для эндогенной депрессии я у вас оснований не вижу. И какие бы неприятности с нами ни случались – все проходит. Нужно это помнить с самого начала и стараться не принимать ничего близко к сердцу. А то мы душу рвем – а на выходе от этого кроме жертв и разрушений ничего и нет. Все проходит, ситуация меняется, и зачем все эти потрепанные нервы были – остается непонятным.

– Спасибо, доктор, – покривилась подобием улыбки Светлана. – Вы хорошо объясняете… Сама не знаю, почему я так раскисла.

– Попробуйте делать то, что вам хочется.

– Хорошо бы…

– Вот и идите у себя на поводу.

Таня снова покривилась:

– Тогда мне придется лежать лицом к стене – и больше я ничего не хочу. А нужно к свадьбе дочери готовиться.

– Прекрасно. Только постарайтесь заниматься исключительно тем, что вам в этой подготовке особенно приятно. А все более-менее трудные хлопоты доверьте вашим близким. Еще раз подчеркиваю: делайте то, что хотите.

– Да, в общем-то, ничего не хочу.

Доктор помолчал.

– Ваш муж о вас очень беспокоится, – начал он осторожно. – Он каждый день звонил, приезжал…

Света кивнула.

– Вы не хотите его посещений?

– Меня тошнит от него.

Врач молча смотрел на Свету. Она поспешила объяснить:

– Нет, я не то что… Не в переносном смысле. Меня на самом деле физически тошнит, даже когда я просто о нем вспоминаю. Как беременную, тошнит.

– У вас что-то произошло?

– Ну… Собственно, мы разошлись, но там еще была ситуация… для меня тяжелая…

– Понимаю. Ну тогда вам нужно обратиться к психологу. И не надо их бояться, они тоже люди, – опять пошутил врач. – Просто бывают такие нежелательные фиксации впечатлений. Если они недавние, это довольно легко снимается.

– Да ладно, пусть и тошнит. Постараюсь не думать – и все.

В палате ее ждал Саша. Свету опять замутило. В то же время она не видела его несколько дней – и снова отметила фактурную наружность мужа. «Сколько лет им любуюсь», – подумала некстати.

– Ты чего? – спросила тихо.

– За тобой.

– Ну зачем?

– Ладно, Свет, зачем да почему… Это все потом давай. Ты собралась? Все. У меня тоже времени нет на разговоры.

– Ну так мне и не нужно твое время. Саш, правда, я совершенно нормально доберусь сама. Тебе спасибо, но это лишнее. Тем более – в условиях дефицита времени, – не сдержалась она от легкого укола. Но раздражения Света не чувствовала, и в голосе его не было. Чувствовала она только легкую тошноту, как тогда, в те ужасные для нее выходные, перед операцией, когда ей пришлось принимать Сашину пассию под видом своей подруги. Казалось, тошнота того вечера, возможно вызванная приступом аппендицита, теперь навеки связалась в Светином сознании с ее уже фактически бывшим мужем.

– Ладно, – Саша вздохнул и поднял сумку. – Пошли, Свет. Я ж на чай-кофе не напрашиваюсь, могу даже с тобой не разговаривать в машине совсем. До дому довезу – и уеду. И… – он запнулся, – ты, Свет, из меня монстра не делай, я ж всем хорошего хочу, но… так уж жизнь расставила. Ну… прости меня, если очень виноват. Ну, я понимаю, конечно, что виноват. Так уж получилось… – Все это Саша говорил уже в лифте, договаривая, пока они шли к машине. Света молчала. Его слова ее как будто не касались. Она думала, что хорошо наконец выйти из больницы и дышать нежным воздухом парка. Хорошо идти по дорожке. И хорошо, что у дочки будет свадьба.

– Свадьба, – произнесла она вслух.

– М-м? – не понял Саша.

– Хорошо, – вдохнула поглубже Света.

– Ну и слава богу, – откликнулся Саша.

Дома Света обнаружила испорченные продукты – на столе, на плите и даже в холодильнике. В квартиру в ее отсутствие никто не заходил – все так и осталось брошенным, когда хозяйку без сознания выносили из дома в машину «Скорой помощи». Света принялась за уборку. Потом отправилась в магазин. Вернулась – стала по привычке готовить полный обед. «Для кого я? – подумала вдруг. – У меня и аппетита-то нет. Кто это есть будет?» Тут она снова почувствовала тошноту. «Видимо, мысль о Сашке где-то проскочила – вот и тошнит. Когда ж это пройдет?»

Света легла и попробовала строить планы на ближайшее будущее. В принципе, нужно придумать что-то с работой. Надо самой зарабатывать. У нее теперь другая жизнь… Нужно думать и о свадьбе. Созвониться с питерцами… Хорошо, что у Танюшки все сложилось. Можно теперь не беспокоиться… Теперь она и без матери, если что… Ничего не хочется. Да и смысла нет…

Так она провалялась до вечера, думая обо всем и не думая ни о чем. Ничто не вызывало желаний, ничто не помогало встряхнуться. Нет, ну правда, какой смысл… «В чем какой смысл? – пыталась структурировать поток сознания Света. – Раньше же был смысл – и сейчас… должен быть…»