Мария Илизарова - Про психов. Терапевтический роман Страница 50

Косулин, подняв бровь, уточнил у Пашки:

– Ты хочешь сказать, что Путина болотные на самом деле очень любят? Жить без него не могут?

– Конечно! Да! На самом деле – да! Его поимели, как всех царей имеют. Сначала сказали: Царь, ты лучший, ты супергерой – давай вперед, измени, наконец, что-нибудь. Сделай нас счастливыми европейцами! А мы пока займемся своими делами, в основном продажей родины. Ну а теперь нормальная фаза разочарования, но тоже божественная – ты плохой супергерой, ты Мистер Зло, ты опять должен решить все наши проблемы. Манихейский бред в масштабах страны! Вот что меня бесит, так это примитивный Восток в голове наших интеллектуалов: они реально верят, что все зависит от царей. В пример Сталина приводят – мол, умер, и репрессии кончились. Как будто Сталин лично миллионами доносы на соседа писал и лично каждого гнобил в ГУЛаге. Да любой шахтер и то реальней мыслит: он знает, что всех в итоге переживет. Для него Путин – Вовка, а не Мистер Зло. Он просто человек, обыкновенный царь! Вот вы, если вас так обижать будут, вы что сделаете? На х… пошлете, правильно? Глупые интеллектуалы, ничего не понимающие в человеческих отношениях, верят в идеальное как дебилы, реальности видеть не хотят, все рай на земле ищут – дебилы, честное слово! А от поиска рая всегда одни проблемы!

Пашка раскраснелся, вспотел, но наконец успокоился, слив накопившуюся социальную ярость.

– Простите, друзья, завелся, меня это выводит из себя! Вот ты, Саш, за кого?

– Ты знаешь, сам от себя не ожидал… Я вообще-то человек консервативный. Если можно ничего не менять – отлично. Но ситуация с Новиковым сливает все в одну кастрюлю. Опасную такую кастрюлю. Везде вижу одно и то же: люди, которые не хотят уважать другого, равного себе человека, уверены, что только они и познали все секреты бытия. Каждый считает себя лучше другого. Одни стали древними славянами в одночасье, и поэтому не-древние славяне пошли вон. Другие признают только силу, как животные. Третьи – самые верующие на Земле, и Господь у них в личном сейфе заперт: они от его имени командуют. Четвертые убеждены, что, если ты не умеешь зарабатывать деньги – ты биологический мусор. И все спорят, кто лучше, убивать готовы, чтобы доказать, что они самые крутые! Все перевернуто и названо нормой, заметь! Медицина делает так, как удобно ей, а не пациенту, он должен под нее подстраиваться. Как Царица гениально сказала: «С каких это пор у нас здесь главный пациент?!» В учебниках по нечеловеческой медицине можно эту фразу в заглавие выносить. – Косулин все больше горячился. – А кто у нас должен быть главным? Для кого все придумано? Где милосердие, любовь, братство, доброта, смысл, в конце концов? Где детские приюты при церквах? Где уважение к пациентам? Ладно б врачи еще себя при этом чувствовали хорошо, но это ж не так! Раньше врачей любили, уважали, а теперь боятся и не доверяют. И таблетки не хотят пить именно поэтому! Ну не бред? Кто вообще тут сумасшедший?

– Александр Львович все о врачах печется так трогательно, – промурлыкал Паяц.

Себяка поддержал:

– Ага, я недавно в БТИ 1 пришел за справкой. Сидит тетя и ногти красит – я ей мешаю соответственно. Стою, как придурок, бумажки робко протягиваю и точно понимаю: я человеку жить мешаю, хочу чего-то нелепого, например разрешения, а она сидит и не хочет разрешать! Почему это вообще должно быть разрешаемо – понятно, чтобы этой дуре было что жрать, но она этого не понимает, благодарности не ощущает – она богиня, совершающая маникюр!

Косулин вскочил, забыл подливать и, в слабой надежде решить для себя что-то, разразился:

– Больше всего меня поражает, как мы все уверены, что неспособны это изменить! Что люди вокруг идиоты, и их обязательно надо заставлять меняться. Я, конечно, пропащий идеалист и, как подтвердил Себяка, член отца, но я уверен, что люди стремятся к лучшей форме, к уменьшению напряжения, которое поддерживает бред. Ведь наши пациенты испытывают большое облегчение, когда реальность становится более человеческой. Если завтра врачам сказать: не надо так много писать всякой ерунды, общайтесь больше с пациентами, уделяйте им время, они что скажут – нет, нет, давайте лучше писать? Конечно, дефект есть дефект. Кто-то не способен ничего поменять. Но и их тоже надо любить, а не унижать, так, чтобы они за свой бред сражались до последнего солдата.

Все с удивлением следили за бегающим из угла в угол Косулиным. Агния скатала из бисквитных крошек маленький шарик, прицелилась и кинула им в Косулина. Он не заметил.

– Саша, да сядь ты, баррикады пока не построены… – не выдержала Агния. Ей хотелось, чтобы мужчины отвлеклись от политики и нерешаемых вопросов и обратили на нее внимание. Зря она, что ли, наряжалась?

– Саша, сядь, – присоединился к Агнии Себяка. Речь Косулина его взволновала, ему хотелось, чтобы Косулин его тоже послушал. – Знаешь, Саш, ну а как может быть по-другому? Мы же страна бесконечного нарциссического облома. От этого столько высокомерия и ярости. Ждем от себя только героических свершений, а медленные и тяжелые дороги нам неизвестны и скучны. Про агрессию: сейчас ведь совсем хаос, все не доверяют всем. А как я могу доверять чему-то? Сам посуди – я родился в семьдесят третьем году. Счастливейшее время – все ужасы военно-послевоенные забылись, жизнь была налаженной и понятной, падение Империи еще далеко. Я много чего из детства своего помню. Самое главное: мне около пяти лет, когда сознание дремуче-магическое и если желание загадываешь, то без дураков – от чистого сердца, так, чтоб сбылось! И что мы с тобой загадывали, помнишь? Чтобы не было ядерной войны! Настоящую молитву детскую творили во имя мира. Я лично очень боялся за судьбу мира. – Себяка прижал обе руки к сердцу и стал очень трогательным. – В пять лет мы мыслили как жители планеты Земля!! Мы были ответственны за нее и молились за мир. А сейчас что? О чем дети молятся? Об айфоне, наверное, или чтобы хорошо сдать ЕГЭ. Они же не плохие или бездуховные, сознание у них другое. Мы не смогли им это передать. Потонули в собственных противоречиях и распрях. Я не хочу вешать клеймо на детство – ужасный Советский Союз или прекрасный Советский Союз. Зачем мне быть настолько примитивным? Чем-то я горжусь, чего-то стыжусь, что-то хочу вернуть, а чего-то не хочу ни при каких обстоятельствах.

Пашка подхватил:

– Мало того что о мире думали, я не знаю, как вы, друзья, а я лично рассчитывал жить при коммунизме. Мне лично был обещан коммунистический рай. Конечно, коммунисты покруче христиан нафантазировали. Жить при коммунизме… Как сладко было мечтать об этом. Все равно, что рай на земле. И без всяких апокалиптических ужасов и отделения ВИПов от грешников. Никаких границ, государств, все люди – братья…

Паяц запел летовским басом: «А при коммунизме все будет за…ь, и даже, наверное, не надо будет умирать…»

– Да! Я думала, что при коммунизме не будет денег и можно будет в магазин ходить и брать сколько угодно. Я точно помню, что решала эту проблему внутренне: а сколько брать, если не надо платить? – Агния мечтательно закатила глаза.

– Агния, ну как же ты забыла? От каждого по способностям, каждому – по потребностям, – напомнил Пашка.

– Да уж… сложно решаемая задача при капитализме, в котором потребности не ограничены ничем. А здесь нечеловеческая сознательность личности, которая свои способности реализует на сто процентов, а потребности ограничивает личной ответственностью перед всем миром. Коммунизм с точки зрения психологии – триумф человека осознанного. Нам до него еще так далеко. Мы были дети-философы? – спросила Белла у всех, игриво обводя зелеными глазами каждого.

Косулин откликнулся:

– Ага, мы дети-идеалисты, которые выросли жестко разочарованными реалистами. Все дети верят в сказки, но в эту сказку верили не только дети. И что взамен: вместо братства народов – трехметровый забор от соседа и таджик как отдельный вид людей-строителей. Вместо «бабло на выход» – «бабло в смысл жизни». Та-ак скучно! Наверное, поэтому на Путина так обиделся народ: ожидали большего на уровне идей, фантазий, надежд. А разочарование о-очень злит.

Паяц опять запел:

– «Ты вчера был хозяин империи, а теперь ты – сирота…» Судари и сударыни… Самое страшное изобретение человечества – это не оружие массового поражения, не контрацепция и даже не запеканка из манной каши. Самое страшное изобретение – идея! Идея коммунизма, капитализма, религии. Да какая угодно идея опасна. Идеи как вирусы, они заражают людей, регулируют их поведение и даже то, как люди видят реальность. Если ты одержим идеей национализма, то ты видишь везде русских, немцев, кавказцев. Если же в твоем мозгу паразитирует идея справедливости, или равенства, или, не дай бог, братства, то ты всегда готов увидеть несправедливость, неравенство и чужаков… Откажитесь уже от идей, Саша! Не ищите в них вдохновения. Действуйте от своего имени!