Теодор Рошак - Киномания Страница 50

Эти упрямо-наплевательские слова приводили меня чуть ли не в бешенство — насколько я мог позволить себе это в отношении Клер. Она, казалось, обрекала меня на ужасное одиночество. Потеря фильмов Касла, как и мое представление о них, никого, кроме меня, не волновали. Его картины (или по меньшей мере его поздние утраченные картины) теперь существовали только в моей памяти. Да, были еще Франни и Йоси. Они их тоже видели, но не таким взглядом, как мой, не были настолько вовлечены в просмотр. Это знание теперь принадлежало только мне, а оно влекло за собой и тяжелый груз ответственности. Может быть, я должен сделать что-то, чтобы хоть в малой мере компенсировать эту потерю, прежде чем кадры фильмов изгладятся из моей памяти?

Шел второй месяц моих мучений и хандры, когда раздался телефонный звонок. Это была Франни.

Я не очень-то вежливо простился с ней на похоронах. Не хотел быть вежливым. Я был настолько потрясен превращением касловских фильмов в пепел прямо на моих глазах, что даже не нашел для нее никаких слов. Я считал, что она несет ответственность за этот акт вандализма. Она могла бы очень просто спасти то, что теперь уничтожалось, — всего лишь проигнорировав разрушительные пожелания Зипа. Но какое право имел я обвинять ее в этот момент ее жизни? Мы с Клер и Шарки коротко простились с ней и уехали еще до того, как погасли угли костра. Я надеялся, что мой резкий уход положит конец нашим отношениям. Франни всегда казалась мне какой-то жалкой. Но похороны Зипа породили в моем сознании образ неряшливой, нелепой женщины-вандала. Он начисто вытеснил еще остававшиеся у меня сладкие и томные воспоминания о Найлане. Когда я услышал по телефону детский голосок Франни, меня обуяла мрачная злость. Она хотела, чтобы я по-прежнему приходил к ней.

— Нет, Франни, — ответил я, стараясь говорить как можно холоднее. — Не вижу в этом никакого смысла, — Неужели она серьезно рассчитывала, что наша нелепая связь будет продолжаться? Сама эта мысль казалась мне глупой, и если мой тон выдаст меня — пусть. Кажется, я впервые в жизни позволил себе такую неприкрытую грубость по отношению к человеку.

Ее голос на другом конце провода утратил свою детскую игривость и стал немного безыскуснее.

— Просто я подумала, что мы могли бы проститься чуть теплее. Я продаю дом и уезжаю к себе.

— К себе? Куда же это?

— У меня семья в Айове. Я возвращаюсь.

— Вот оно как.

— Де-Мойн{178}. Я же фермерская дочь. Разве я не говорила?

— Нет.

— Мои родители отреклись от меня, когда я убежала из дома, чтобы стать кинозвездой. В основном, конечно, мой отец. Они очень религиозные люди. Но когда я устроилась с Зиппи, они как бы простили меня, хотя он и был карликом. Моему отцу не очень-то это нравилось. Но все-таки хоть какой-то брак и вообще… (я рассчитывал, что по моему молчанию она поймет, насколько мне все это не интересно)… понимаешь, я подумала, что было бы правильно, если мы простимся как друзья перед моим отъездом.

— Понимаешь, я сейчас очень занят в университете…

— Да, я понимаю. Но всего на часик, а? Зиппи оставил тут всякое, тебе, наверно, будет интересно.

— Оставил? Что?

— Ну, все эти камеры и всякое такое.

— Ты имеешь в виду проекторы?

— Камеры, проекторы — много чего. Я не знаю, что с этим делать.

— Ты хочешь их продать?

— Да ты бы мог просто их взять себе.

— Франни, ты не понимаешь, что говоришь. Это очень дорогое оборудование.

— Нет, я его не хочу продавать. А потом, здесь есть и еще кое-что.

— Например?

Детская игривость вернулась в ее голос.

— Ты приезжай — сам увидишь.

— Там есть фильмы?

— Может быть… — Больше она ничего не пожелала говорить.

Я не мог понять — дурачит меня Франни или нет. Но перспектива заполучить проекторы «Сенчури» и привезти их в «Классик» была слишком сильным искушением. Не прошло и часа, как я был у нее.

К табличке «Продается» на лужайке перед домом наискосок была приклеена риэлторская ленточка «Продано». Подъездную дорожку загромождали огромные землеройные машины какого-то зловещего вида, словно взявшие дом в осаду. Оказавшись внутри, я увидел, что дом лишился всей своей мебели. Комнаты были пусты, если не считать многочисленных коробок здесь и там.

— Они хотят все тут снести и построить многоквартирный дом, — сказала мне Франни, — Ждут не дождутся, когда я уберусь. Я от всех этих забот — сборов да продаж — голову потеряла. Уже и не понимаю, на каком я небе, — Вид у нее был измученный, нечесаные волосы лежали на плечах, лицо лоснилось от пота. Теперь она была более простой, более искренней, и такой она нравилась мне гораздо больше.

Франни не шутила насчет проекторов. Она и правда собиралась подарить их мне вместе со всем, что было в проекционной. В том числе и содержимым небольшой кладовки, наполненной довольно неплохим по виду съемочным оборудованием — последнее напоминание о карьере Зипа.

— Ты можешь получить за это приличные деньги, — сказал я ей.

— Понимаешь, мне бы не хотелось продавать вещи Зипа кому попало — чужим людям. Пусть они останутся тебе и твоим друзьям. Зип никогда не выставлял напоказ свои чувства, но ты ему нравился. А эта ваша Клер ему очень приглянулась. Она столько всего хорошего сказала Зипу о его работе — он таких слов много лет не слышал. Она тебе что — вроде как подружка?

— Вроде…

— Ну да, я вроде как догадалась, — Она выдавила из себя смешок. — Надеюсь, она не очень тебя ревновала? — И тут же, переходя на серьезный тон: — Она очень толковая — сразу видно. Из умненьких. Она на Зипа произвела впечатление. Он мне говорил. Думаю, он бы не возражал, если бы ей это досталось.

Когда я оказался в проекционной, мои глаза сразу устремились на верхнюю полку, где Йоси держал саллиранд. Коробочки не было. Я обшарил проекционную взглядом, а потом спросил у Франни:

— А ты не знаешь, где может быть саллиранд?

— Кто-кто? — Она недоуменно улыбнулась, узнав имя, но не предмет.

— Ну штука такая, чтобы через нее смотреть, — вот такого размера.

— А-а, что-то вроде бинокля?..

— Да-да, — нетерпеливо ответил я.

— Зип иногда смотрел через нее фильмы. Понятия не имею, где она может быть, — Она прыснула, — Никогда не слышала, чтобы он называл ее Салли Ранд. Откуда такое название?

Я уклонился от ответа, продолжая осматривать проекционную. Саллиранда я так и не нашел. Франни видела, что я разочарован. Я поспешил заверить ее, что благодарен ей за невероятную щедрость. Она делала мне подарок ценой в несколько тысяч долларов.

— Не знаю, что и сказать, Франни, — бормотал я, — Просто не нахожу слов.

— Да ладно. Я получила хорошую цену за дом. Думала, за такую старую рухлядь ничего не дадут. Да и у Зипа было кое-что отложено. Так что мне ни к чему продавать эти штуки, — Вдруг она снова напустила на себя это невыносимое кокетливое выражение, — И потом, у меня есть кое-что лично для тебя, — Взяв мою руку, она повела меня из проекционной назад в дом. Как я того и опасался, мы направлялись к лестнице. Она почувствовала мои сомнения. — Ну-ну, не бойся, я тебя не собираюсь соблазнять. Честно говорю, — Но эти слова она сопроводила двусмысленным подмигиванием, что только усилило мои опасения.

Мы вошли в комнату наверху. Около дверей там стояло несколько коробок. Из одной Франни извлекла лист бумаги, свернутый трубочкой.

— Тебе наверняка захочется иметь такой — на память о старых временах, — Это был постер с Найланой. Она была права — я испытывал к ней чувство благодарности за этот подарок. Я увидел на нем автограф: «Моему любимому поклоннику. Кей Аллисон». — Теперь еще все эти книги, — сказала она, показывая на коробки, — Это любимые вещи Зипа. Много всяких технических книг. Кой-какие подарки. Альбомы с вырезками. Две-три журнальные статьи про него. Ведь вы про всякое такое и учите в вашем колледже?

— Ну да, в известной мере. А ты что, не хочешь оставить это себе?

— Если я увезу все это в Айову, то оно будет валяться где-нибудь на чердаке. Я плохой читатель. И потом, у меня свои воспоминания о Зиппи — других мне не надо. А тебя тут, может, что и заинтересует. А вот это я оставлю себе. — Она нырнула рукой в одну из коробок и вытащила оттуда золотую фигурку. «Оскар» Зипа. — Я думаю, он хотел, чтобы это я оставила себе, — Она задумчиво улыбнулась, — Я смогу время от времени воображать, что это моя награда.

Я неуверенно напомнил ей:

— Ты говорила, что могли остаться какие-то фильмы…

Она посерьезнела.

— Да, что касается фильмов, тут я тебе должна объяснить кое-что. Я ведь видела, как ты себя чувствовал на похоронах. Понимаешь, это все Йоси. Он только что не молился на Зипа. Что бы Зип ни сказал — Йоси исполнял без разговоров. Так вот, Зип сказал Йоси, чтобы эти пленки использовались, ты сам видел как. Он даже об этом в завещании написал. И переубедить Йоси было невозможно. Он такой командир. Мы с ним никогда особо не ладили, ты, наверно, и сам заметил. Йоси казалось, что он знает Зипа лучше меня, хотя я и была его женой. И он был прав. А потому, когда речь зашла об исполнении последней воли Зипа, Йоси все взял в свои руки, словно мне вообще ничего нельзя было доверить. Он все устроил с владельцем похоронной конторы — это его приятель-японец. Я ему сказала, что, наверно, так вот брать тело Зипа и сжигать противозаконно. Но у Йоси давно зуб на правительство, и ты знаешь почему. «Насрать мне на ваши законы», — сказал он мне и сделал все по-своему. А мне только и оставалось, что помалкивать — пусть себе. Так я и поступила. Ну теперь-то он уже съехал и ничего сделать не сможет.