Федор Московцев - Карибский кризис Страница 50

Светлая головка Алика мелькала впереди, и тут меня будто током пронзило — на полном ходу Алик, не вписавшись между двумя железными турникетами, задел железный столбик и упал с велосипеда на асфальт.

— Я перезвоню! — отключившись, я стремглав бросился к сыну.

Он очень серьезно ушибся, зашелся таким громким плачем, что собрал вокруг нас толпу прохожих. Я не на шутку испугался, кроме того, буквально физически ощущал боль ребенка. Я позвонил Мариам и приказал, чтобы срочно бежала к стадиону Кирова. Вместе с участливыми прохожими мы осмотрели Алика, который никак не успокаивался — кроме ссадин, серьезных повреждений не оказалось, но всё же мы с женой повезли его в травмпункт, чтобы получить консультацию врача.

Тане я так и не перезвонил. Она продолжала звонить мне сама, спрашивая, когда сможет меня увидеть для серьезного личного разговора. Я не мог не думать о ней, и продолжал её любить, но не мог заставить себя позвонить ей. Это было жестоко, но так было надо. То было не решение — ведь решение можно менять. То было нечто более серьезное — особое состояние души. Я шёл своей дорогой с уверенностью лунатика. И чувствовал, что уже не я, а кто-то другой, которого я знал и не знал, никогда не колеблющийся, руководит моими поступками.

Глава 35,

Окончание нашей с Таней истории

В конце июня — начале июля 2004 мы с компаньонами (со всеми, кроме оставшегося на хозяйстве Владимира) с женами и детьми отправились на две недели в Хорватию. Во второй половине июля я приехал в Волгоград. Уж никогда не забуду эту поездку…

Впервые я почувствовал явную неприкрытую враждебность со стороны святого Иосифа. Он зачем-то пригласил на наш разговор, всегда проходивший тет-а-тет, Паперно и Расторгуева. Во время обсуждения он пытался показать мою ненужность в управлении фирмой, что всё, что от меня требуется — заплатить деньги и поскорее смотаться. Всё-таки в конце разговора он выставил своих протеже за дверь, принял от меня ежемесячный платеж 150 тысяч и потребовал ещё столько же якобы для какого-то «нужного нам» высокопоставленного чиновника из областного УВД. То был откровенный развод, старый седой полковник даже не удосужился чисто для приличия придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение. Не выдержав давления, я раскошелился. Получив деньги, святой Иосиф самодовольно заметил: «Ловко же я просветил твой кошелёчек!», и вдруг развеселился:

— Ладно, не жадничай, ибо сказано: что ты спрятал, то пропало, что ты отдал — то твоё!..

Широко улыбаясь, старый седой вымогатель продолжил:

— Представляешь, купил Мицубиси Пинин — ну знаешь, джипик такой, самый маленький из модельного ряда джипов Мицубиси, симпатичная коробчонка, довольно практичный: прочный несущий кузов с подрамником, полностью независимые пружинные подвески, впереди стойки McPherson на треугольных поперечных рычагах, сзади многорычажная система. Купил сыну, а он чегой-то застеснялся, не могу, говорит, для меня слишком шикарно. Пришлось брать ему легковушку — Лансера. Ну ничего, у меня есть кого посадить за руль серебристого Пининчика…

Далее последовали заверения дружбы: «Моя задача остается прежней: сопутствовать в твоих исканиях, улавливать твой успех… Быть другом твоему другу, и недругом твоему недругу», и пожелания всяческих успехов.

Перед уходом, прежде чем выйти из кабинета, я украдкой посмотрел на такого помолодевшего старого седого полковника. Вампиры, они вообще сильнее всех живых.

А когда я приехал в офис, там меня ждали шокирующие новости. Недавно нанятый исполнительный директор Расторгуев и главбух Ермолина навели порядок в бухгалтерии, свели все взаиморасчеты и вывели сумму задолженности — 12 миллионов рублей! (потом оказалось, что отрицательное сальдо было гораздо больше, просто они не имели доступ ко всем документам). У них не было оснований для беспокойства, так как Совинком был связан с Экссоном, крупные суммы денег постоянно перечислялись в обоих направлениях, и вырванная из контекста сумма задолженности как бы ничего не значила. Для меня это стало неожиданностью — я пребывал в уверенности, что отрицательное сальдо не превышает 1,5 миллионов.

Я стал лихорадочно размышлять, как могла возникнуть такая большая задолженность, что это — последствие воровства и распиздяйства сотрудников, чрезмерные проценты по кредитам и займам, внесение своих денег в кассу Экссона (возврат экспортного НДС — поскольку я никак не мог стрясти с налоговой НДС, то, как материально ответственное лицо, был вынужден вносить на Экссон свои личные деньги), инвестиции в аптеки, которые ещё не введены в строй и не начали приносить доход?! Также, я недоумевал, почему у Ирины оказались заниженные цифры отрицательного сальдо (в пределах полутора миллионов), она ведь никогда раньше не ошибалась. Одно из двух: либо она потеряла контроль из-за того, что не справляется с возросшим объемом работ и физически не может усваивать столько параметров, либо просто махнула рукой на фирму из-за каких-то личных мотивов и амбиций.

В любом случае, мне стало ясно, что как-то очень незаметно, при попустительстве самого себя и своих ближайших помощников, которым я доверял, я пересек некую точку невозврата, point of no return, после которой начинаются проблемы, и прежние по сравнению с ними покажутся детским лепетом.

В эту поездку я уволил, наконец, проштрафившегося Ярошенко (бывший исполнительный директор и руководитель аптечного направления) и предпринял ряд шагов, направленных на сокращение расходов. Также я дал задание подготовить документы для получения кредита и стал окучивать людей, которые могли бы в этом поспособствовать. Одним из них был Вадим Второв, директор оптово-строительного рынка, мой школьный друг и однокурсник. Узнав, что я в Волгограде, он пригласил меня на пикник. В такой ситуации мне было не до развлечений, но я принял приглашение, чтобы поговорить насчет ссуды в неформальной обстановке.

Находясь в Волгограде, я не мог не думать о Тане… но мысли мои были очень злыми. Это ведь по её вине, а также по вине Рената, поставленных контролерами, был упущен момент, когда финансовую ситуацию на фирме можно было выправить. Где-то между февралем и серединой мая стремительно пройдена точка невозврата, и теперь проблемы нарастали так стремительно, что я уже не мог контролировать положение на фирме. Мне ничего не оставалось, кроме как полагаться на порядочность сотрудников, а люди, как известно, материал ненадежный.

Таня давно прекратила мне звонить, и её молчание становилось тягостным. То, что требует решения, должно быть решено — мне нужно было обязательно как-то с ней определиться, дальше тянуть уже нельзя.

Среди всей этой кутерьмы, в момент тяжелых размышлений о причинах недостачи и о том, как избежать катастрофы, мне позвонила Мариам из Петербурга, чтобы допросить насчет моих дел. Что было очень странно — она никогда не интересовалась этим с таким пристрастием. Что с деньгами, взятыми у компаньонов на развитие аптечной сети, что с кредитами Волгопромбанка, дают ли аптеки ожидаемую прибыль, откуда на Совинкоме такая недостача? — предъявляла она. Я что-то отвечал ей в своей витиеватой манере, но она, не слушая, продолжала сыпать вопросами. «Откуда у неё информация по Совинкому?» — недоумевал я, гадая, кто мог ей проболтаться и думая прежде всего на Рената. (про то, что компаньоны инвестировали деньги в мои аптеки, она узнала от Игоря Быстрова). Я вяло отбивался от нападок жены и ни по одному вопросу не дал внятного ответа, и она, будто ожидая именно такое объяснение, прервала разговор.

Итак, пикник… Участников было 10: кроме нас с Второвым, еще трое парней, включая его водителя, а также пятеро девушек, в том числе шлюшка, которую мой друг время от времени потрахивал (она-то и собрала группу поддержки из своих подруг). Мы катались по Волге на катере, который Второв недавно купил, купались, жарили шашлык на острове посреди реки, а когда стемнело, отправились в принадлежащую Второву баню, находящуюся на его базе, которая граничит непосредственно с оптово-строительным рынком. За весь день не сложилось ни одной пары, хотя девки вели себя довольно расковано и отдавали себе отчет в том, зачем их пригласили. Уж не знаю, почему наши друзья приуныли, а у меня изначально не было никакого настроения к флирту — во-первых, из-за неприятностей на работе, а во-вторых, из-за мыслей о Тане. Ведь я поставил себе цель разобраться в данном вопросе в этот приезд в Волгоград, а сам вместо этого черт знает чем занялся.

Эта баня, довольно комфортабельная, с бассейном-камином-бильярдом-и-прочим, видела много разврата, но в этот раз состоялся какой-то фарс. Все девушки, за исключением одной, разделись догола, то же самое Второв; продолжились начатые на реке откровенные разговоры за секс (кому как нравится трахаться, любимый размер полового члена, техника минета, и так далее), но дальше разговоров дело не пошло. Хотя девчата подобрались очень красивые.