Игорь Губерман - Путеводитель по стране сионских мудрецов Страница 50

*

В убогом притворе, где тесно плечуи дряхлые дремлют скамейки,я Деве Марии поставил свечу,несчастнейшей в мире еврейке.

В Гефсиманском саду сияет золотыми куполами-луковками русская церковь Марии Магдалины. Здесь похоронены великая княгиня Елизавета Федоровна, убитая в России в 1918 году. Церковь дорога всем любителям русской живописи: ее иконостас — работы Верещагина, и еще есть пейзаж Александра Иванова. Кроме того, отсюда на небо вознеслась Дева Мария. Почему она не вознеслась из церкви, где похоронена, нам неизвестно.

Зато известно, откуда вознесся Иисус. Это на вершине горы — в мечети, где покоится большой кусок скалы с сохранившимся отпечатком ноги Иисуса. По израильской традиции на причастность к этому событию также претендует находящаяся неподалеку церковь Патер Ностер. В любом случае очевидно, что вознесение произошло, и совершенно неважно, где именно. Тем более что мусульмане считают этот отпечаток несомненным следом ноги Магомета, оставленный со времени, когда он возносился для беседы с Аллахом. Правы, как нам почти всегда кажется, и те, и другие, и третьи.

Дело только в том, что район этот — очень арабский, и ходить мы туда не очень рекомендуем, если только вы не хотите быть ограбленными под дулом пистолета, как это произошло с нашими московскими знакомыми профессором Н.Богатыревым и женой его Чудой. С другой стороны, традиция грабить паломников — это старинная многовековая традиция, так что выбор за вами.

Тут же недалеко, в арабской деревне Эль-Азария, находятся могила Лазаря и церковь на месте дома, где жили Мария с Марфой и Вифания. Тут же и Елеонская обитель. Об особенностях туризма в этих местах смотрите выше.

Короче говоря, Масличная гора — богатое объектами место. Но если вы спросите нас, то мы честно признаемся, что самое большое впечатление производят на нас несколько гигантских древних олив, растущих около церкви Агонии. Этим невероятным, похожим на живые существа деревьям больше двух тысяч лет, и только они знают точно, что именно и как произошло в ту далекую ночь. Они были свидетелями мольбы Иисуса, объятий и поцелуя апостола, которого звали Иуда, и ареста, который, согласно Евангелиям, был произведен когортой римских солдат, что не одному исследователю дало основание предположить, что в Иисусе римляне видели вождя (или одного из вождей) готовящегося против них восстания. И надо сказать, что доводы их выглядят достаточно убедительно. Знаете ли вы, сколько солдат составляло когорту? Двести пятьдесят человек. Вряд ли столько солдат нужно было, чтоб арестовать бродячего проповедника.

Но перед тем как двинуться дальше, мы непременно должны поговорить о человеке, без которого драма, пролог которой был сыгран в Гефсиманском саду, никогда не была бы доведена до финала.

Глава 22

Это произошло в конце шестидесятых, а может, и в начале семидесятых (за давностью лет кто упомнит?) в Ленинградском, имени товарища Жданова, государственном университете на кафедре журналистики, где красавец, умница, литературовед и переводчик Геннадий Шмаков принимал экзамен по европейской литературе. Сидевшая напротив него студентка, нервно крутя в руках экзаменационный билет, пыталась произвести на преподавателя впечатление своим экстерьером и призывными взглядами.

– Данте, Данте… — вздыхала она, и ее молодая грудь вздымалась все выше и выше. — Он…

– Ну, — благодушно заметил Гена, косясь на глубокий вырез декольте, — не надо рассказывать о Данте. Поговорим о его самом знаменитом произведении. Итак…

- Самое знаменитое и замечательное произведение Данте, — закудахтала девица, — его самое прекрасное и великое произведение…

- «Божественная комедия», — подсказали сзади.

-…Его самое дивное и чудное произведение, — приободрилась студентка, — называется… — Она сделала паузу и кокетливо сказала: — «Божественная комедия»…

– Замечательно! — обрадовался Шмаков. — Именно

так оно и называется.

Девица глубоко вздохнула.

— Ну ладно, — сказал Шмаков. Он был эстет, и тень загара, которая окутывала впадину между двумя светящимися выпуклостями не могла остаться им незамеченной. — Давайте оставим в стороне всю «Божественную комедию» — это тема, на обсуждение которой не хватит ни дня ни ночи. Помните: «И в эту ночь мы больше не читали…»?

Девица неуверенно улыбнулась.

– Цитата, — махнул рукой Шмаков. — Оставим в стороне Рай, — он мечтательно улыбнулся, — и Чистилище, — бровь поползла вверх, — поговорим об Аде. — И увидев расширившиеся глаза девицы, смягчился: — Ну, не обо всем Аде, о девятом круге. Кто там был в девятом круге?

– Брут, — подсказали сзади.

– Брут, — неуверенно сказал девица.

– Правильно, — обрадовался Шмаков.

– Иуда, — просвистело из аудитории.

– Иуда, — повторила девица и потупила глаза.

– Ну хорошо, просто замечательно! — растаял Шмаков. — Не надо перечислять всех, кто находился в этом прискорбном месте. Давайте поговорим о том, за что они туда попадали.

Девица облизнула пухлые губы. Пауза затягивалась, и Гена вальяжно погладил свою черную бороду.

– Ну, давайте подумаем: почему, к примеру, оказался в девятом круге Иуда?

– Иуда… Иуда… — Девушка попыталась наморщить свой очаровательной гладкий лобик, но вдруг ее глаза широко раскрылись, и она выдохнула: — Иуда… Но, позвольте, ведь Иуда же еврей!..

Поцелуй Иуды — символ предательства, и, наверное, нет ни поступка, ни имени более презираемых. В коллективном сознании составные части триады: предательство — Иуда — евреи — так же незыблемы и неразрывны, как компоненты Святой Троицы. Тем не менее попробуем рассмотреть каждый из них в отдельности.

*

До той черты, где свет мы тушим,в небытие спеша обратно,свою судьбу, себя и душимы предаем неоднократно.

*

Нетрудно, чистой правдой дорожа,увидеть сквозь века и обстоятельстваисторию народов и державтеатром бесконечного предательства.

Итак, предательство: как мы уже сказали, вряд ли найдется в перечне грехов земных грех, вызывающий большее отвращение. Убийство, воровство, прелюбодеяние — даже они по сравнению с предательством кажутся нам менее ужасными. Меж тем жизнь любого человека непременно является цепью предательств — малых по большей части, порой крупных — это уж как повезет.

Одна наша добрая знакомая жила в Москве со стариком отцом, который в ней нуждался, как многие старые родители в своих детях: это была не только поддержка действием, но словом, жестом, улыбкой — всем тем, что не дает старому человеку скатиться в пучину — да, именно пучину, это подходящее слово — отчаяния, одиночества и тоски. А ее любимая дочь, совсем юное, нежное и беззащитное создание, уехала в Израиль. И вот началась в Израиле очередная война, и дочь была ранена, а отец, как назло, попал в больницу. Мы так полагаем, что нет нужды продолжать дальше. Какое бы решение ни приняла эта женщина, оно автоматически предполагало предательство.

Проблема выбора в большом числе случаев связана с предательством. Но ошибкой будет думать, что предательство направлено всегда вовне, на других. Никого не предает человек с такой последовательностью и постоянством, как самого себя. Сколько из нас имело мужества прожить свою, а не чужую жизнь? Единицы. Мы, а не кто другой предаем себя ежедневно и ежечасно, не реализуя способности, заложенные в нас Богом и природой, предаем трусостью, глупостью, малодушием. И наконец, во фразе Оскара Уайльда «И каждый, кто на свете жил, любимых убивал» с большой долей справедливости слово «убивал» можно заменить на «предавал».

А теперь — о самом Иуде. В 1978 году в Египте были найдены древние свитки, в дальнейшем ставшие известными как «Кодекс Чавеса». Один из них написан на коптском языке и после необходимых анализов отнесен к III веку. При этом ученые утверждают, что сам свиток является переводом с греческого оригинала середины I века. Об этом тексте упоминал уже во II веке епископ Ириней. В 2006 году этот документ был опубликован: Евангелие, либо написанное собственноручно, либо записанное со слов самого презираемого человека в мире — Иуды Искариота.

И представьте себе, из этого текста с очевидностью следует, что был Иуда самым любимым и верным учеником Иисуса. И знаменитый поцелуй был не чем иным, как исполнением воли Учителя, — ученик приносил себя в жертву, обрекая себя на вечный позор и презрение. Христианская секта, признававшая Иуду истинным апостолом Иисуса, существовала с глубокой древности, но, естественно, в подпольном бытовании. С редкостным единодушием церковь, как западная, так и восточная, проигнорировала появление Евангелия, что совсем не удивительно. Устоявшееся в христианстве понимание отношений Иисуса и Иуды, да и многое другое, с появлением этого текста нуждалось бы в крутом пересмотре, на который церковь не решалась.