Последний снег - Джексон Стина Страница 50

В окне показалась женщина с диким взглядом и растрепанными волосами. Лив вышла из машины с бешено бьющимся сердцем. Под нарастающий лай собак прошла к двери и постучала.

Открыла та самая женщина. На ней было длинное платье, подметавшее пол. На ключице татуировка в виде глаза, три глаза уставились на Лив.

— Чем могу вам помочь?

Женщина была ненамного старше Лив, но тяжелая жизнь оставила на ней свой след. Она выглядела почти старухой.

Лив назвала себя.

— Я бы хотела поговорить с вашими сыновьями.

— Вы из полиции?

— Нет. Я работаю на заправке вместе с Лиамом.

— Он сотворил какую-нибудь глупость?

— Я только хочу с ним поговорить.

У женщины на шее были бусы из блестящих камней, которые она то и дело наматывала на руку. Она показала на строение во дворе.

— Лиам в гараже.

Лив повернулась и увидела окно, в котором горел свет.

— Спасибо, — поблагодарила она, но женщина уже закрыла дверь.

Собаки лаяли все громче. Хищные глаза жадно следили за ней из-за решетки. Ощущение было такое, словно идешь по тюремному коридору.

Перед гаражом она остановилась. На двери была вывеска — «Не пускать». Внутри раздавались голоса. Услышав детский смех, Лив убрала руку с ножа. Вывеска затряслась на крючке, когда она постучала в дверь. Ей открыла маленькая девочка с густой косой через плечо и любопытными глазами.

— Ты кто?

Растерявшись, Лив обхватила себя руками, чтобы закрыть пятна крови, и пробормотала:

— Твой папа дома?

Спустился Лиам, его лицо было белым. В темной толстовке с капюшоном он выглядел моложе, чем в рабочей одежде. Скорее старший брат этой девочки, а не отец.

— Ты?

Лив посмотрела на малышку, и ей вспомнился визит полицейских к ним домой, как Видар сжимал ее руку под столом. У нее тогда было чувство, что весь ее маленький мирок рушится.

— Меня прислал Юха Бьёрке. Мне нужно поговорить с тобой…

По нему видно было, что он все понял. Адамово яблоко дернулось. Он сглотнул, поднял девочку на руки, и та уткнулась личиком ему в плечо.

— Ваня, сбегай к бабушке, пока взрослые поговорят.

На щечках выступили красные пятна.

— Попросить бабушку поставить кофе?

— Конечно.

— И погреть булочки?

— Если у нее есть.

Он смотрел, как она бежит в большой дом. Дыхание было прерывистое. Лив снова нащупала нож. Если что, вонзит в него не раздумывая.

Они поднялись наверх.

— Хочешь что-нибудь? Пиво? Сок?

— Нет, спасибо, я ничего не хочу.

Она встала спиной к двери. Он достал пиво из холодильника и поставил на стол, заваленный бумагой и фломастерами. Рисунки разной степени законченности. На одном написано «Ваня» и «Папа», между словами сердечко.

— Присаживайся.

— Я постою.

Лив не отваживалась подойти ближе, в любую минуту ожидая нападения. Рука за спиной говорила о том, что у нее при себе оружие — пистолет или нож. Но это, похоже, его не пугало.

— Ты устроился на заправку, чтобы подобраться ко мне поближе, — сказала она.

— Нет. Я устроился туда, чтобы начать новую жизнь.

Я видела вашу машину на дороге в ту ночь.

Волосы мокрыми прядями облепили голову. На одежде темные пятна — от грязи или крови. Взгляд Лив буравил ему кожу, пробуждал угрызения совести. Лиам открыл банку и сделал глоток.

— Не знаю, о чем ты.

Хватит. Юха мне все рассказал. Я видела вас. Отец тоже вас видел. Он говорил, что вокруг дома шастают волки, но он имел в виду вас. Он вас застукал, и вы его убили.

В висках закололо. Пивная банка жгла руку. Будь Габриэль на его месте, он бы опрокинул стол, бросился бы на нее, заорав: «Что ты несешь, сука!» Схватил бы за шею и сдавил. Много лет назад он сам сделал бы то же самое. Но теперь — нет.

— Юха умеет сочинять.

— Ты тоже в этом мастак. Мы с Ниилой поверили в твою жалостливую историю про новую жизнь, проглотили наживку. При первой встрече мне даже стало жаль тебя. Ты был такой робкий, такой неуверенный в себе. Теперь-то я знаю почему.

— Я непричастен к смерти твоего отца.

Он смотрел ей прямо в глаза. Голос был ровным, хотя внутри все бурлило. Голос человека, привыкшего лгать. Может, ему удастся убедить ее, что это ошибка? Пока еще не поздно.

Лицо женщины застыло, как у куклы, правая рука за спиной, левая — на ручке двери. Грудная клетка вздымается. Лиам гадал, позвонила ли она в полицию. Может, они уже замели Габриэля, и брат сидит в комнате для допросов, лепит всякую ерунду. Что бы ни случилось, у него есть шанс. Ему надо попытаться убедить ее и снютов.

Лив сделала шаг вперед. Ее мужество впечатляло — она отважилась прийти сюда одна.

— В тюрьме невинный человек, — сказала она. — И я не уйду, пока не выясню, что произошло на самом деле.

Мозг беспрестанно работал. Рисунки Вани на столе умоляли его что-нибудь придумать. Солнце, лучи которого достают до травы, люди с улыбками во все лицо, бабочки с крыльями, усыпанными звездами. И посреди всего — Ваня ♥ Папа.

Неожиданно слезы обожгли глаза. Женщина перед ним тоже была дочерью. Дочерью убитого старика. Лиам почувствовал, как его охватывает усталость, как мышцы расслабляются. У него больше не было сил лгать.

— Да, я был там, — сказал он наконец.

— Что?

— Я не стрелял в него, но я видел, как он упал. Я там был.

Слова хлынули сплошным потоком, он просто не мог остановиться. Лив удивленно слушала, как они припарковались у озера, как разглядывали дом, спрятавшись за деревьями… Они выжидали удачного момента, все тщательно продумали. И все вроде складывалось, но потом они отклонились от плана, пойдя за Видаром в лес. Это была идея Габриэля. В тот день они приехали слишком поздно, уже светало. Разделились, Лиам потерял Габриэля из виду… Уши горели, пока он рассказывал, в горле пересохло, язык теперь едва ворочался. Он хлебнул пива и, не глядя ей в глаза, рассказал о болоте, которое помнил, как будто вчера там был, — подмороженная, но все равно топкая почва в лучах просыпающегося солнца, дымка между деревьев… Старик пошатнулся, как дерево на ветру, за секунду до падения. Выстрел, оглушительная тишина за мгновение до того, как птицы взмыли в небо.

— Мы не собирались его убивать. Мы не за этим приехали. Но что-то пошло не так. Иногда мой брат делает что-то, не думая.

Рыдания подступили к горлу, он часто сглатывал. Взгляд Лив пугал его.

Она подошла к столу. Рисунки на столе расползлись.

— Так это твой брат сделал?

— Сперва я так думал, но теперь не уверен. Мне кажется, там еще кто-то был в то утро, кто-то, кто пришел убить твоего отца.

Пальцы, сжимавшие рукоятку ножа, побелели. Теперь ей было так же страшно, как и ему. Лиам пытался не думать о полиции, не думать о том, что его ждет. Рассказать правду, и все.

— Давай я тебе кое-что покажу.

Он сдвинул рисунки, поставил на стол ноутбук, дрожащими пальцами вбил пароль и открыл папку с фотографиями. Габриэль убил бы его за это, но сейчас это не имело значения. Ничто не имело значения. Брат, полиция — все это было далеко. Он должен ей все рассказать, снять груз со своих плеч.

Лиам повернул к ней экран. Она подошла ближе. От нее пахло потом и дождем. С волос капало. Лиам достал еще одну банку пива, притворяясь, что не замечает нож в ее руке, но на самом деле все время следил за ее движениями, готовый в любую минуту вырвать нож у нее из рук.

При виде фотографий у Лив перехватило дыхание. На экране она увидела их дом, одинокое горящее окно, тропинки, ведущие в лес. Когда появилось фото старика, ее начала бить мелкая. дрожь.

— Не знаю, как он оказался в колодце, — сказал Лиам, — но застрелили его на болоте.

— Да, — прошептала она. — Я знаю, где это произошло.

Видар на экране, как казалось, рыл мокрую землю.

— Он что-то искал, — пояснил Лиам.

— Он уронил очки… Это он их искал.

Лиам поставил курсор в левый угол и увеличил изображение. Вгляделся в расплывчатое небо и ели. Ногтем показал на точку на экране.