Майя Кучерская - Тётя Мотя Страница 51

— Вот и на здоровье, варенье на столе. И сметана вот.

— Что ж, вы город наш приехали посмотреть? — говорила администраторша, пока они ели. — Вообще-то хорошо тут у нас, особенно летом. Летом люди в основном и едут. Грибов полно, ягоды, земляника, а малинники какие! Река. На зимние каникулы тоже. Хотя вот и сейчас, выходной, так автобусов вон уже сколько мимо прочухало. А сегодня и праздник в городе будет, малому — интересно.

— Какой? — поинтересовалась Тетя.

— Так говорю ж, Масленица.

Праздник настиг их уже на подходе к городу. Послышались раздробленные, неясные звуки, несколько раз ветер донес до них то ли песни, то ли визги, и, кажется, играли на балалайке.

Тетя с Теплым свернули на центральную улицу и застыли — прямо на них двигалось цветное, громкое шествие. Первыми шли парни-скоморохи в колпачках с бубенчиками и атласных, переливающихся на солнце рубахах, надетых прямо на зимние куртки. Вслед за парнями, притопывая, шли русские красавицы — девушки и тетки с подведенными бровями, нарисованными кружками щек, под которыми расползался настоящий румянец. Из-под меховых и вязаных шапок торчали накладные белые косы. Девушки выкрикивали озорное, похожее на частушки.

Мы, зареченски девчонки,Плохо одеваемся

Это пропела девушка в черной вышитой узорами дубленке.

Зато весело гуляем,Нигде не стесняемся!

Подхватила другая, крепенькая, низкая, выплевывая облачка пара и звонко взвизгнув в конце. Третья, приземистая, судя по всему, уже немолодая тетка, тоже в белых косах, сейчас же начала следующую частушку.

Пароходики из РыбинскаИдут поволжские…

Но тут Тетя отвлеклась — Теплый дергал ее за руку и кричал, стараясь перекричать песни-пляски:

— Мама, мама, медведь!

Парень в белой косоворотке, тоже надетой на куртку, подпоясанный простой толстой веревкой, вел на поводке небольшого бурого мишку в кожаном наморднике и синих шелковых штанах. Мишка передвигался довольно резво, наступая на все четыре лапы, терпел штаны, поматывал в такт шагу головой.

Теплый потянул Тетю в толпу, поближе к зверю.

— А как его зовут? — сейчас же вступил Теплый в разговор с мишкиным хозяином, сухощавым и немолодым уже мужчиной с сильно выдающейся вперед челюстью в кустиках седой щетины на подбородке и щеках — то ли будущая, то ли прошлая это была борода. Поводырь глядел на Теплого с равнодушным добродушием и охотно ему ответил.

— Это — Борька, он много чего умеет, как до речки дойдем, все покажем, и барыню, и примеры посчитаем.

— А яблоки он ест? — снова спросил Теплый, призывно взглянув на Тетю.

Поводырь усмехнулся.

— Как семечки.

Тетя уже протягивала Теплому припасенное еще с Москвы яблоко — Теплый сейчас же отдал его хозяину, которое тот деловито сунул в карман. Но мишка все заметил, мотнул недовольно головой, утробно зарычал и все же угоститься прямо сейчас не мог — мешал намордник.

— Обязательно отдайте ему после выступления! — строго сказал Теплый.

Мужичок важно кивнул, голова у него как-то странно мотнулась, и Тетя почувствовала: дрессировщик-то принял. Для сугреву.

Частушки и музыка наконец смолкли, Тетя оглянулась, кроме русско-народных людей остальную часть толпы в основном составляли туристы. Здесь соединилось не меньше трех автобусов. Один был, видимо, школьный — несколько мальчишек прямо на ходу пытались играть в салочки, чуть подальше шли две-три стайки девчонок, где-то наверняка растворились и старшие, но сейчас им было не до воспитательного процесса. Тут же топала группа хорошенько укутанных в шубы соотечественников, в основном женщин средних лет, кое-кто из них неумело пытался поддержать веселье, покрикивал и пританцовывал на ходу. Рядом семенила цветная стайка иностранцев в нелепых меховых шапках, купленных, видимо, уже в России — и похоже было, что только этим в основном немолодым и ухоженным людям все здесь было действительно в радость — и музыка, и морозец — они активно притопывали в такт частушкам и даже пытались хлопать.

— The real Russian carnival, not Caribbean one but…. — различила вдруг Тетя, судя по интонации, явную остроту, но дальше не разобрала, продолжение шутки унес ветер. Она оглянулась, шутил ладный человек лет шестидесяти, в оглушительно зеленой куртке и цигейковой шапке, из-под которой торчала аккуратно подстриженная белая челка. Он шел под руку с мужчиной помоложе в черных круглых очках, который в ответ громко расхохотался.

Вскоре вышли к окраине совсем небольшого города, к реке.

— Мама, смотри, Страшила! — крикнул Теплый. — Он, что ли, мылся?

И засмеялся, довольный своей шуткой. Над толпой и в самом деле выпрыгнул Страшила, видно, он был здесь и прежде, но только теперь его подняли повыше. Соломенный, с нарисованными черными глазами, длинными ресницами, носом-кнопкой и торчащими во все стороны желтыми волосами, Страшила был одет в платье из мешковины, а на голове у него красовался синий платочек. Теплому Тетя до сих пор повязывала платок после мытья.

— Какой же это Страшила, это Масленица! — громко, не глядя на Теплого, отчеканила ярко накрашенная женщина в косматой шубе и круглой меховой шапке, с решительным лицом прошагавшая мимо них, вперед. Теплый не стал спорить, тем более что Косматой было не до него — она то и дело окидывала колонну хозяйским взглядом, повелительно сказала что-то Мишкиному поводырю и тут же взвизгнула в такт музыке, выкрикнув нечто вроде «эйх!».

— Пойдешь ко мне жить? Аб-бажаю маленьких мальчиков! — раздался вдруг хриплый голос. Над Теплым склонилась Баба-яга, с накладным крючковатым носом и черной повязкой на глазу. Яга, кажется, сильно мерзла, она пританцовывала на ходу и постукивала зубами.

— Нет, я с мамой! — Теплый струхнул, вжался в Тетю.

— Экой ты пугливой! — Баба-яга фамильярно потянула Теплого за плечо.

— Мама, отдашь мне сваво мальчонку? Я его на печке спать уложу, на компьютере в игры с ним поиграю!

Яга подмигивает и хулигански хохочет — ей, похоже, лет двадцать. Но Тете не до смеха, она вдруг видит: глаза у Теплого странно, нехорошо блестят, он, кажется, заболевает или просто переутомился, надо бы…

Она не успевает. Теплый кричит:

— Мама, прячемся! Бежим!

— Подожди, а как же Масленица? Не хочешь посмотреть, как ее сжигают? И блины…

Но Теплый уже мчится прочь, в обратную от шествия сторону и летит, не оглядываясь. Тетя бросается за ним.

По счастью, бежал он недолго. Возле двухэтажного желтого здания Теплый внезапно замер, потянул на себя тяжелую дверь и скрылся.

Глава шестая

«Городская библиотека», — прочитала Тетя. «Памятник архитектуры второй четверти XIX века. Дом купца Тимо…», и ворвалась внутрь.

Библиотека обдала тишиной, запахом старых книг и свежесваренного кофе. В узеньком гардеробе висело одинокое мужское пальто. Налево уходил коридор, направо поднималась широкая лестница с деревянными перилами. Она метнулась в коридор, воткнулась в зеркало. Красные пятна щек, съехавшая на лоб зимняя кепка, из-под темной куртки дыбится колом клетчатый шарф. Расстегнулась, освобождаясь от шарфа, не слишком понимая, куда бежать дальше — по лестнице? в коридор? Как вдруг услышала голоса: тихое журчание женского, резкие прыжки звонкого, мальчишеского. Теплый. Совсем рядом. Выдохнула, повесила куртку на вешалку, затолкнула шарф-кепку в рукав, качнув темное мужское пальто — все время вслушиваясь. Голоса стихли. Теплый отчего-то умолк. Тетя ускорила шаг, пошла по коридору, мимо закрытых дверей с табличками, которые некогда было читать, влетела в высокие, распахнутые двойные двери.

Вот и он, к ней спиной, в расстегнутой куртке, зажимая под мышкой шапку, в так и не снятых варежках. Что-то рассматривает впереди.

— Артем. Варежки хотя бы сними, — четко произносит она.

— Мама, — растерянно отвечает Теплый, чуть вздрогнув от ее строгого голоса, оглядывается, подходит, упирается лбом в живот, начинает стягивать варежки. — Так и знал, что ты меня найдешь, — и без перехода:

— Смотри.

Только тут Тетя заметила, справа, у высоких деревянных шкафов с книгами стояла седовласая женщина в очках и темно-зеленой вязаной кофте, застегнутой на все пуговицы, с белым воротничком.

— Вы что ж от экскурсии отстали? — заговорила женщина. — Спрашиваю, а сынок ваш молчит. Где твоя мама, говорю? Сейчас прибежит, говорит.

Женщина улыбнулась.

— Раздеваться не захотел, мы с ним у самого входа столкнулись. Повела его, конечно, пока сюда.

— Да нет, мы сами по себе, не на экскурсии, — ответила Тетя, благодаря женщину взглядом.

— Надо же, так и прилип, да вы тоже посмотрите, нигде ведь такого не увидите.