Николай Романов - Байкеры Страница 52

— …Покатаемся, девушки, воздухом подышим! — Барон заливался соловьем. Он разглядывал трех жавшихся друг к другу девиц, разложив по мастям и мысленно прозвав Черная, Белая и Рыжая. Скептически хмыкнув, Барон ткнул пальцем с огромным серебряным перстнем в их легкие платьица и добавил:

— Переодеться вам надо. Штанишки какие-никакие нужны… Я плачу. Едем?

Девицы вытирали слезы и перешептывались. Затем подобрали с земли помятые сумочки и дружно полезли за зеркальцами. Барон громко захохотал. Остальные байкеры присоединились. Девицы ничего не понимали и испуганно переминались. Барон вытер слезы.

— Девушки, мы на маскарад едем. Там чем страшнее смотришься, тем лучше. Рыжая! Садись ко мне!

Последняя машина с серьезными мужиками к тому времени скрылась за поворотом.

Рыжая прочно приклеилась к необъятной спине Барона, Белую усадил с собой Освальд-младший (по праву первого заметившего он выбрал блондинку), Черная сама оседлала байк Вторника, хотя тот и не настаивал, настороженно посматривая на Кока-Лолу и морщась, когда дотрагивался до руля забинтованной рукой.

А та, курившая неподалеку, бросила окурок и вернулась к ХаДэ. Она очень спокойна. Убийственно спокойна.

— Значит, так вы подбираете себе компанию? — ядовито поинтересовалась Кока-Лола. — А хватит троих-то на всех? Или я тоже…

Поймав изменившийся взгляд Кея, она прикусила язычок и помалкивала до самого Праздника. Кей резво припустил по дороге, не давая воли изумленному ХаДэ. Таким образом его хозяин отвлекался от недостойных мыслей.

Место сбора гудело тысячами голосов — людей и байков.

Праздник Скрипа Мертвой Кожи.

Скрип седла. Скрип байкерсов. Скрип косухи. Скрип перчаток. Скрип штанов. Скрип седельных сумок.

Вид площади на городской окраине, заполненной байкерами в шлемах, напомнил Кею раскрытую банку черной икры.

Стаю мгновенно поглотило заразное и одуряющее ощущение всеобщего возбуждения, доводящего до дрожи в суставах. И одновременно — чувство предвкушения великого удовольствия, когда одиночка растворяется в грохочущей массе. Здесь все равны. По крайней мере так кажется.

Широкая площадь затоплена лакированным железом пополам с его владельцами: трезвыми и пьяными, веселыми и грустными, отчаянными и всего-на-свете-боящимися, любителями и профессионалами, с волосами по пояс и аккуратно бритыми блестящими затылками, мужчинами и остальными людьми и животными.

Площадь непрерывно шевелилась, черная кожа переливалась и булькала, как расплавленный битум в котле, забытом перепившейся бригадой строителей. Солнце палило вовсю, и сходство с котлом усилилось. Воздуха над площадью не хватало, чтобы вместить истошные вопли клаксонов, радостный разноголосый мат, звонкие приветственные шлепки по загорелым плечам, покрытым паутиной татуировок.

Байки сбились в центре, ощетинившись рогами разной длины и толщины. Выделялись витиеватейшим образом загнутые или до такой степени изобретательно видоизмененные, что с трудом представишь такую конструкцию в движении.

При всем кажущемся столпотворении соблюдалось некое подобие порядка. Желтый центр кутерьмы — длинный и толстый автобус с парой громкоговорителей чудовищной величины, торчавших вразлет над плоской крышей, оседланной десятком байкеров и сочувствующих. Из глоток громкоговорителей рвалась и сбивала с ног неимоверной энергичностью и громкостью лучшая музыка на земле — заводной рок-н-ролл!

Сквозь визжащие гитарные запилы слышны объявления. Напрягши слух, Кей разобрал:

— Когда? — орал убийственный дуэт громкоговорителей и отвечал сам себе:

— После Смерти Дневного Света!

— Куда?

— В сторону Большого Шума!

— Сколько Брать Денег?

— Все!!

— СЕГОДНЯ: Пришествие Сатаны! Судный День! Восход Скверной Луны! Конец Света!

— А завтра?

— ЗАВТРА не будет ВАЩЕ!

Жару поддавали нарезающие кругами полуголые девицы на байках, кокетливо украшенных свежими цветочками. Им вслед несся задорный свист и непотребные выкрики, которые, впрочем, в такой толпе и при таком количестве влитого пива воспринимались обеими сторонами как комплименты.

Жены и дети оставлены дома. Все верно. Должен же кто-то вести хозяйство, пока хозяин в отлучке.

Прохожие и машины старались огибать собравшихся и делали огромный крюк, прижимаясь к горизонту, чтобы, храни Господь, не толкнуть один из байков.

И вот — Час настал!

Громкоговорители издали невероятно пронзительный вопль, вобравший в себя восторг всего байкерского мира, и автобус тронулся, стараясь не раздавить зевак, брызнувших в стороны. Следом группами пристраивались байкеры, гордо задрав подбородки и распустив знамена.

«Черт меня возьми! — торопливо проносились мысли в голове Кея, старавшегося не зацепить соседей и уберечь ХаДэ от царапин. — Подведи их сейчас к самой высокой кирпичной стене Города, той, что с башенками — и ту приступом возьмут! Чтоб я сдох!»

Байки покинули площадь, оставив для укрупненной бригады мусорщиков работы на несколько дней. Колонна вытянулась на полную длину. Конца края ей не видать, и движется мощно и неторопливо, не встречая препятствий, при полном согласии всех байкеров не выяснять отношения следующие три дня.

С высоты неба колонна походила на многоцветную полосу, выводимую на земле невидимой кистью всемогущего существа, таким образом решившего доказать отбившемуся от рук человечеству факт своего существования. Полоса жила собственной жизнью — веселилась, орала, юлила передними колесами. Байкеры забирались на седла и подпрыгивали, лишь для вида удерживая руль, не в силах совладать с охватившей их эйфорией. Направляющее их магические байки всемогущее небесное существо, должно быть, радовалось вместе с ними и восхищалось тем, что остались еще на этой ничем не примечательной планете отчаянные и восторженные люди, способные в течение года жить и даже иногда работать, чтобы полтора часа тащиться в колонне, направляющейся на Праздник, лучше которого в мире нет: ЧОППЕР-ФЕСТ!

Третья Полночь Праздника.

Полная луна над двумя сотнями тысяч голов.

Кей искренне уважал организаторов действа за их отчаянный подвиг, выразившийся в желании собрать вдали от Города, накормить, напоить и развлечь десятки тысяч байкеров, обалдевших от чистого воздуха, пугающей близости неба и отсутствия асфальта. От неожиданности байкер много ест и еще больше пьет, принимая алкоголь как средство привыкания к природе. Среди прочих поднимается отдельный тост за погибших при движении втроем на одном байке.

Кей и Кока-Лола, обнявшись и покачиваясь, бродили среди множества людей и остановившимися глазами рассматривали вселенское сборище. Упасть им не давала плотная атмосфера тяжело колотящей по ушам музыки, нескончаемого людского говора и рева тут и там заводимых двигателей. Бам-м-м! Где-то с грохотом рвется бензобак, и в черное небо летит фонтанчик искр. Пожар гасят, и публика расходится разочарованно, потому что никто не умер.

Посреди величайшей из всех пригородных полян возвышается самое необыкновенное сооружение, размеры которого с трудом представляет себе потерявшаяся во времени между выпивкой и похмельем армия байкеров.

До самых темно-синих небес вздымается собранный из деревянных брусьев невообразимо прекрасный байк, метров двадцати росту, а то и повыше. Он ярко подсвечен со всех сторон слепящим светом толстых прожекторов, лучи которых доходят до самой верхушки деревянного руля и растворяются в темноте.

Огромная полукруглая сцена заставлена разновеликими кубиками динамиков, выплевывающими в беснующуюся публику, состоящую сплошь из особей, напрочь забывших свои имена, год рождения и даже есть ли у них левая рука, потому что достаточно правой, в которой крепко зажата банка с пивом.

Банки совершают непрерывное путешествие к разинутым ртам и опускаются, чтобы заливший в себя очередную дозу напитка байкер мог разглядеть на сцене согнувшихся над гитарами парней с волосами до полу. Они изо всех сил стараются выбить из публики остатки благоразумия, гитарными грифами размешивают их размякшие в алкогольно-звуковой истоме мозги и наглыми мелодийными вывертами ввергают сознание в первобытное состояние. Тогда кошмарный хаос начала мира считался чем-то нормальным, вроде как сегодня тюбик зубной пасты.

Чумазый, забывший месяц назад побриться гитарист вытягивал соло, режущее по ушам тонким-тонким кинжальным лезвием. Визжащий звук, петляя, взвивался тонкой нитью в небо и долго блуждал меж звезд в поисках ответа на вопросы, которые каждый человек хочет себе задать, но не решается, потому что ответы будут ужасны. Уцепившись за хвост кометы звука, байкеры долго блуждают вместе с надрывными нотами по далеким мирам. Они им только представляются, но от этого не становятся дальше, а, наоборот, принимают спешившихся мотовсадников в свои нежные объятия и не отпускают; пока не смолкнет последний яркий звук. Тогда, застыв на мгновение в великолепной выси, байкеры с размаху рухнут на землю и, опомнившись, обнаружат себя среди таких же, как они, — потных, грязных, взлохмаченных, пьяных и в душе невинных, как ангелы.