Олег Красин - Дети Метро Страница 52

Он поймал за рукав молодого симпатичного врача — тот был в очках, небритые щеки темнели от проступающих черных волос, отражая желание хозяина следовать установившейся в последние годы моде на крутых мужчин-мачо. Врач с недовольным видом остановился возле Гусарова, показывая, что ему страшно некогда, и он не может отвлекаться по пустякам.

— Что вам нужно? — торопливо спросил он, — я спешу, обратитесь к лечащему врачу!

— Погодите! — попросил его Стас, облизывая пересохшие губы, ему хотелось пить, — мне уже сделали операцию? Хоть что-нибудь? Я хочу знать, что у меня.

— А вы не знаете? — брови молодого человека удивленно поднялись над очками.

— Нет, я только глаза открыл, смотрю, лежу здесь, в коридоре.

— Хм, — врач поискал глазами что-то, что могло пояснить ситуацию, но никаких записок не увидел.

— Знаете, — сказал он небрежно, — надо узнать в регистратуре. Я буду проходить мимо и спрошу у них.

— Погодите, — снова попросил его Стас, — а нельзя меня положить в палате, чтобы не здесь в коридоре.

— У нас нет свободных мест — стационар сократили, а лежачих много.

— Может у вас есть отдельные палаты для вип-персон, я заплачу, у меня есть деньги.

Перед этим Гусаров, когда лежал один на каталке, ощупал себя и в одном из карманов — его еще не переодели в больничную одежду, нашел несколько тысячных купюр. Одну из этих купюр он сунул в карман врачу.

— Да? — молодой медик сразу оживился и чем-то напомнил Гусарову того лейтенанта, который их допрашивал с Максимом после драки в вагоне метро. Тот тоже хотел срубить бабла. — Что же вы раньше не сказали? Мы сейчас всё устроим.

Врач в один момент сделался предупредительным и вежливым, он ласково посмотрел на Стаса, как обычно смотрит родитель на несмышленое дитя, а затем засуетился, принялся энергично распоряжаться и тут же все устроилось. Стаса перевезли в отдельную палату, переодели, нашлась история болезни — оказывается, ему уже сделали рентген и определили места переломов.

Этот же молодой медик, который как раз и оказался его лечащим врачом, вошел в палату со снимками и, морщась то ли от объема предстоящей работы, то ли от сочувствия к больному, принялся рассматривать большие листы пленки на свет, встав у окна.

— Да, да… — бормотал он, вздыхая.

— Что там, доктор? — спросил Стас и, поскольку чувство юмора его не покинуло, продолжил с трагическими нотками в голосе, — это конец?

Медик с удивление посмотрел на него.

— Нет, что вы. У вас переломы ног и ребер, но я опасаюсь другого.

— Чего?

— Мне не понятно, что с вашим позвоночником, и, знаете, я боюсь худшего. Вы ведь не чувствуете ног?

Стас с внутренней опаской попробовал пошевелить пальцами на ногах. Они ему не подчинялись. Тогда он потрогал руками бедра и ощутил безжизненность конечностей своего тела, сразу представившихся ему отмершими ветвями дерева, почерневшими и безлиственными.

У него возникло такое чувство, будто он падает в пропасть — летит, не останавливается, и только ветер в ушах. Полет кажется бесконечным и стремительным, земля приближается, буквально растет на глазах, еще немного и конец. Точно такое же чувство он испытал в Новой Зеландии года два назад, когда прыгал вниз головой с вышки в Квинстауне. Стас любил экстрим. Тогда его спасла резинка, привязанная к ногам. Она упруго и мягко растянулась, а потом сжалась, рывком устремив его тело вверх, к спасительной высоте. Но тогда он знал, что этот прыжок не смертельный, у него была страховка — «тарзанка», а сейчас страховки не было.

Ужас отразился на его лице и доктор, сказал успокаивающе:

— Не волнуйтесь, рентген не выявил перелома позвоночника.

— Тогда что у меня, почему я ничего не чувствую?

— Думаю, у вас компрессионный ушиб с временной потерей двигательных функций, но диагноз будет уточняться. В любом случае, мы вас вылечим. Однако знаете… — он замялся, — ОМС не покрывает всех затрат, а ДМС у вас ведь нет?

— ДМС?

— Ну да — «Дополнительное медицинское страхование». У вас его нет?

— Нет! — честно признался Гусаров, понимая, к чему клонит доктор, — но я все оплачу. Сколько это будет стоить?

Медик обаятельно улыбнулся, будто Стас спросил его о чем-то забавном, но по лицу эскулапа было видно, что тот прикидывал сумму, которую можно было снять с этого явно богатого молодого человека.

— Ну, там гипс, перевязка, обезболивающие уколы, уход… Думаю, тысяч в двадцать мы уложимся. Это помимо оплаты отдельного места. Я говорю о ежедневной сумме.

— Сколько-сколько? — удивился Стас, — двадцать? Погодите, а сколько мне лежать у вас надо?

— Где-то около десяти дней, а потом мы вас выпишем домой, чтобы лежали там.

— Значит около двухсот тысяч за десять дней? Что-то вы дорого берете!

— Можно, конечно, немного снизить стоимость, с учетом оплаты отдельной палаты. Пусть двадцать тысяч будет общим итогом. Договорились?

Стас отвернулся от него, быстро моргая рыжими ресницами, и принялся подсчитывать в уме, сколько денег у него осталось — он здорово погулял после увольнения, а на новом месте получил только одну выплату. Но в целом должно было хватить.

— Окей, — с недовольством в голосе сказал он, — я заплачу.

— Только хотелось бы половину суммы вперед.

— Я позвоню, — согласился Стас, и добавил, желая его уязвить — а как же Гиппократ?

— Это какой Гиппократ, из Одессы или из Гомеля? Нет, я такого не лечил, — доктор-юморист расхохотался, довольный своим ответом.

Потом прошло немного времени — Гусаровым занялись вплотную: принялись накладывать гипс, делать обезболивающие уколы. Он стоически терпел все манипуляции, производимые с его телом, хотя особой боли не было и, даже подшучивал с медсестрами, оценивая их молодость и привлекательность.

Выбрав момент, Стас позвонил Лере и рассказал, что с ним случилось, а еще попросил тысяч сто, чтобы заплатить. Так об аварии узнал и Максим. После этого звонка Гусаров принялся думать, кому бы еще позвонить. Ему мучительно захотелось поделиться тем, что с ним случилось, с кем-нибудь из близких. Он собирался позвонить отцу, сестре, начал перебирать в уме имена девушек.

Рядом на столике лежал сотовый телефон. Он взял его и начал просматривать номера в телефонной книге. Затем, недолго думая, решил звонить по алфавиту всем девушкам подряд. Зачем он это делал? Сам не знал. Ему просто захотелось, чтобы кто-то приехал и сидел возле него рядом, хоть одна живая душа.

У него было много знакомых девушек, но когда занялся обзвоном, то всё больше и больше начал испытывать разочарование. Девушки, едва услышав его голос, делались веселыми, приветливыми, разговорчивыми. «Ой, Стасик, как приятно, что позвонил. Когда увидимся?» Но их приветливость сразу заканчивалась, едва дни узнавали, что Стас попал в аварию и получил серьезные травмы. Они притворно охали и ахали, а когда он ещё говорил, что у него отключились ноги, то их голоса скучнели и они торопились проститься, сославшись на срочные дела. Впрочем, он особо и не обольщался на их счет.

Эти клубные знакомства, интрижки, не имели ничего общего с серьезными отношениями, потому что беспорядочный, случайный секс не связывает людей. Он является естественной потребностью, как любое другое физиологическое действие, как, к примеру, приём пищи. При этом партнер выбирается словно ресторан, способный удовлетворить гастрономическим вкусам и пристрастиям. Надоел ресторан — его меняют.

Девушки удовлетворяли Стаса, когда он был здоров. Здоровый самец для здоровых самок. Сейчас было не то. Жестокая реальность вносила коррективы, заставляя переоценивать свои способности, причем в худшую сторону. А он был к этому не готов. Если бы на его месте был Макс, не такой амбициозный, не такой креативный, как он, то, возможно, он воспринимал бы свое новое положение более спокойно и объективно. Максу, как считал Гусаров, много не надо. По крайней мере, не столько, сколько ему.

Стас звонил и звонил, с каждым звонком чувствуя, что ему всё меньше хочется это делать. Затем он перестал звонить всем подряд, а начал звонил выборочно, и, наконец, быстро пролистав пальцем на сенсорном экране телефонную книгу, заблокировал мобильник и отложил его в сторону. В числе других девушек, которым он не позвонил, была и Маша. Стас подумал, что звонить ей не имело смысла, ведь они, в сущности, были мало знакомы. Переспали раз и что с того? К тому же он всегда насмехался над ней, намеренно высмеивал, и вряд ли она забыла то унижение, которое терпела. И пусть!

Его размышления прервал осторожный стук в дверь и на пороге палаты появился Максим.

— Привет, Стас, как ты? — с порога поинтересовался он.

— Могло быть и лучше, — ответил Гусаров, пытаясь говорить бодрым тоном, — прикинь, ног не чувствую. Говорят какой-то компрессионный ушиб и всякое такое, и что дело временное. Слушай, а не мог бы ты разузнать, что там на самом деле? А то, знаешь этих, в белых халатах, — им бы только бабки качать.