Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2005) Страница 52

32Там же, стр. 353.

33 Там же.

34 Житомирская С. В. А. О. Смирнова-Россет и ее мемуарное наследие. — В кн.: Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания. М., 1989, стр. 620.

35 “Записки А. О. Смирновой, урожденной Россет”, стр. 360.

36 “Записки А. О. Смирновой, урожденной Россет”, стр. 361 — 362.

37 Там же, стр. 363.

38 Там же, стр. 366.

39 См. примеч. С. А. Венгерова в Собр. соч. В. Г. Белинского. Т. 1. СПб., 1900, стр. 145.

40 См.: Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания, стр. 629.

41 Там же, стр. 632 — 710.

42 Рейнбот П. Е. Пушкин по запискам А. О. Смирновой, стр. 217.

43 Мережковский Д. С. Пушкин. — В кн.: “Пушкин в русской философской критике”. М., 1990, стр. 93.

44 Ковальджи Кирилл. От составителя. — В кн.: “Записки А. О. Смирновой, урожденной Россет”, стр. 5.

45 См., например, вышедшую почти одновременно с “Записками” претенциозную книгу Н. П. Колосовой “Россети Черноокая” (М., 2003), слепо повторяющую в специальном разделе, им посвященном, основные обвинения Крестовой и Рейнбота.

Прощание с колхозом

Екимов Борис Петрович — прозаик, очеркист. Родился в 1938 году. Лауреат Государственной премии за 1998 год. Дважды лауреат премии нашего журнала, где он постоянный автор.

В Калаче-на-Дону, в моем районном поселке, сентябрьским погожим утром собирался я в поездку на хутор. Гостинцы туда известно какие везти — хлеб. Потому и пошел в магазин к утреннему привозу.

А в нашем тихом окраинном магазинчике — шум да крик.

— Бессовестные! На копейку повысят пенсию — и на рубль отберут!

— Издеваются над людьми!

— Теперь булочку не укусишь!

Это привезли хлеб. И новые цены. Это — финал шумной кампании, которая в нашей области длилась все лето: “Соберем 4 миллиона тонн зерна и сделаем хлеб дешевле”. Губернаторские выборы подступают.

Четыре миллиона тонн собрали. Выборы на носу. “Делайте хлеб дешевле!” — приказывает губернатор хлебозаводам. Хозяева последних поворчали, но с властью ссориться грех.

И вот он результат — на прилавке моего калачевского магазина. Буханка обыкновенного рядового хлеба стала стоить на рубль дешевле. Зато весь ассортимент батонов, булочек, плюшек, рогаликов значительно подорожал. Батон вместо 6 рублей стал стоить 7 рублей 60 копеек. Невеликие плюшки, рогалики стали дороже на рубль, на восемьдесят копеек, на шестьдесят.

Народ шумит, негодуя. Все понятно; старые люди, что малые дети: хочется сладкой булочки к чаю. А теперь ее не укусишь.

Старые люди моего поселка (да и только ли старые?) не могут понять, какое нынче время. Отсюда прежняя вера. “Собрали ведь четыре миллиона тонн, — убеждали меня неверующего, — обязательно должен подешеветь хлеб”. Но когда я говорил: “Компания „ЛУКОЙЛ”, которая нефть добывает, в том числе и у нас, нынче увеличила производство; слыхал я, на 6 — 8 процентов. Вопрос: бензин подешевеет?” — мне отвечали не задумываясь: “Дождешься от них. Еще и поднимут цену. Они футбольные команды покупают… Да всякие там яйца за миллионы…” И пошел пересказ газетных новостей да сплетен про наших Абрамовичей.

Не странно ли?.. Про нефть все и всё поняли. Про хлеб не хотят понять.

“Все вокруг колхозное и все вокруг мое”, — пели когда-то.

Сентябрь месяц, год 2004-й. В моем Калачевском районе кончилась долгая эпоха колхозов. Много их было: большие, малые и вовсе крохотные; бедные и богатые. Начинали с коммун: “10 семей, 38 человек, 14 пар волов, 4 лошади, 1 верблюд, 14 дойных коров, 160 овец. В день получали на душу четверть фунта хлеба, обед общий — кашица, 6 фунтов пшена на котел. Посеяно 95 десятин озимой ржи, поднято зяби 100 десятин”. Это год 1921-й.

Потом был долгий путь, в конце которого в Калачевском районе работало 13 коллективных хозяйств, имея 30 тысяч голов крупного рогатого скота, более 50 тысяч овец, свыше 30 тысяч тонн молока сдавали государству, 7 тысяч тонн мяса, зерно, овощи. Разные были колхозы: прославленные “Волго-Дон” и “Россия” с высокими урожаями и надоями и вечно отстающий задонский совхоз “Голубинский”.

Колхозная эпоха закончилась без прощальных речей и траурных митингов. И большинство моих земляков даже не подозревают об этой кончине. В районной газете по-прежнему, в пору жатвы ли, сева, печатают “сводки с полей”, где все тот же перечень: “Волго-Дон”, “Крепь”, “Голубинский”, “Мир”, “Советский”, “Нива”…

Сосед мой, недавний хуторской житель, колхозник, говорит, как и прежде: “Хлеба нынче у нас хорошие… Хлеба мы нынче много соберем…”

“Все вокруг колхозное, все вокруг мое”. Ничего колхозного, то есть коллективного, в районе не осталось. Мне даже самому не верится. В последние годы, когда “бизнес” начал на корню скупать ли, забирать за долги остатки колхозов по всей области, мне казалось, что до нас скоро не доберутся. Забирали районы с плодородной землей, с черноземами: Еланский, Нехаевский, Новоаннинский… А у нас — пески. Но в последний год-два, словно в единый миг, свершилось. Сначала “инвесторы” (так их нынче именуют) взяли “Крепь”, потом остатки “Маяка”, и пошло-поехало. И вот уже “Нива” в руках молодого предпринимателя. Нынешний неплохой урожай — только его, и ничей другой. А “Советский” да “Мир” тихо-мирно прибрали к рукам бывшие его руководители. Вчера назывались колхозы СПК (сельскохозяйственный производственный кооператив), с какими ни есть, но имущественными паями у людей, правом пусть не громкого, но голоса. (Снимали ведь председателей!) Теперь “акционерное общество”, и основной пакет акций в руках двух-трех руководителей.

Колхозам в нашем районе пришел конец. А их век был немалым — 70 лет и более. Человеческий век. И потому непросто с колхозом расставаться. Еще вчера в это не верили.

В прошлом году солидная делегация руководителей еще живых колхозов нашего района отправилась в район соседний за опытом выживания.

Строки из газетного отчета: “Колхоз Пономарева приобрел новой техники на 11 миллионов рублей! Что за диво дивное? В наше-то время, когда все сельхозпроизводители стонут от диспаритета цен и едва сводят концы с концами, бросаясь в поиски очередных перерегистраций, получать прибыль, позволяющую даже дорогостоящую технику покупать, — сродни настоящему чуду. В чем секрет жизнестойкости колхоза имени Кирова, которому исполнилось 73 года и во главе которого уже 20 с лишним лет Николай Васильевич Пономарев?”

Вроде обычный, рядовой колхоз: 15 тысяч гектаров пашни, 2500 голов крупного рогатого скота да столько же овец, около 1000 голов свиней. Продуктивность животноводства низкая. По сравнению с советским прошлым она упала в 2 раза. Но прибыль от животноводства 1,8 миллиона рублей. Загадка. Зерна намолотили 18 тысяч тонн. Приобрели новую сельхозтехнику. Три колесных трактора, три гусеничных, три комбайна “Нива”, два комбайна “Дон”, три “Камаза”.

Колхозникам бесплатно пашут огороды, работающих кормят дешевыми обедами в столовой, выдают зерно на паи.

Казалось бы, живи и радуйся. Колхоз работает с прибылью, долгов не было и нет. Потому мои земляки и поехали целым гуртом опыт перенимать.

Но был ли в такой поездке смысл? Средняя зарплата колхозника 1000 рублей в месяц. Хороший пуховый платок свяжи и продай — вот тебе 1000 рублей. Добрую скотиняку откорми на мясо — считай, годовая зарплата. А доярка должна каждый божий день в четыре утра встать и бежать на ферму, на утреннюю дойку. К обеду домой выберется. А там — снова на ферму. И теперь дотемна. И все — руками, в грязи да в навозе. За 1000 рублей в месяц. И у механизаторов работа не сахар. На пахоте, на культивации, на севе, на уборке, на ремонте. И те же — тысяча ли, полторы в месяц.

Поэтому молодежь в колхоз имени Кирова не идет. Учиться на специалистов сельского хозяйства тоже не желают. Предпочитают искать заработок на стороне или домашними делами пробавляются. Это естественно. Как можно начинать жизнь с зарплатой в 1000 рублей? И какие можно строить планы на будущее, на что надеяться, имея перед глазами живой пример родителей, которые, тяжко отработав в колхозе 30 ли, 40 лет, получают все те же 1000 рублей.

Наша делегация колхоз имени Кирова осмотрела и сделала вывод, что жизнестойкость колхоза — это заслуга председателя, который “твердой рукой вел колхозный корабль верным курсом, обеспечивая стабильное разумное руководство”. Тем более, что сам председатель “не собирается пасовать перед трудностями. Он убежден, что у коллективных хозяйств есть будущее… Надо работать, добиваться большей продуктивности при наименьших затратах, а там жизнь покажет”.