Майк Телвелл - Корни травы Страница 53

Он развернул стул в другую сторону и стал смотреть в окно. В мастерской горел свет, как видно, Длиньша задержался с какой-то работой. Пастор выпрямился на стуле.

—Эльза. — Его голос прозвучал в притихшем доме особенно громко. — Пожалуйста, подойди сюда.

— Да, Ваше преподобие? — Эльза вошла так быстро, что он не успел еще собраться с мыслями. Исполненная уважения, она стояла перед ним, вопросительно склонив голову.

— Аа… — Он поднял глаза. Боже мой, как быстро она взрослеет… — Да… В мастерской горит свет, и я подумал, не знаешь ли ты, чем там занимается Длиньша?

—Это не Длиньша, Ваше преподобие. Это, должно быть, Айван возится со своим велосипедом.

Ясный и простодушный голос.

—Гм-м, посмотрим.

Эльза не уходила, выжидательно на него поглядывая. Он почувствовал себя неуютно. Тишина слишком затянулась.

—Что-нибудь еще, сэр?

—А что еще? — Он бросил на нее быстрый взгляд.

Внезапно она почувствовала смущение. Почему?

—Я подумала, что вы хотите его видеть, сэр.

—Если мне это понадобится, я сам его разыщу.

«Интересно знать, о чем это ты и этот мальчик так много говорите, а? Нет, так нельзя. Хотел быть мягким, а получилось слишком строго, гораздо резче, чем хотел».

—Эльза…

—Да, сэр? — Ее голос почти не был слышен.

—Эльза, я знаю, что ты не думаешь еще о подобных вещах, но ты, моя дорогая, понемногу становишься молодой женщиной. — Он сделал паузу, продолжая смотреть на нее и стараясь сохранить надлежащий родительский тон. — По-моему ты слишком много времени проводишь с этим мальчиком. Не подумай только, что я имею в виду что-то предосудительное, но, знаешь, осторожности никогда не бывает мало… И к тому же беда сразу, как дождь, не приходит. — Он не хотел всего этого говорить. Эльза вздрогнула, широко открыв глаза.

—Так вот что вы обо мне думаете, Ваше преподобие?

—Нет, нет, нет, ни в коем случае, Эльза… Просто будь осторожней, потому что выглядит все иначе, понимаешь?

Пастор Рамсай всегда гордился тем, что заранее и со всей тщательностью обдумывает каждое слово я каждое действие. Но он не был готов к этому разговору и остался недоволен, что все вышло именно так. Он сел, прислушиваясь к отдаленному гулу голосов и смеха своих питомиц, готовящихся отойти ко сну. Не над ним ли они смеются? Невозможная и непозволительная вещь, но его раздражение продолжало расти. Что явно недопустимо. Все дело в этом мальчишке. Взошла полная луна, должно быть, с холмов дует приятный ветерок, надо бы пойти прогуляться и успокоиться.

Едва пастор вышел во двор, как услышал звуки музыки. Поначалу ему показалось, что она звучит совсем рядом, но вскоре понял, что звук доносится из мастерской.

Айван склонился над ведерком с болтами и шурупами. На скамейке стоял маленький радиоприемник. Айван был так поглощен работой и своим телом, двигающимся в такт музыки, что не услышал, как вошел пастор.

Пастор смотрел на Айвана, и в нем поднимался гнев. И что только Эльза нашла в этом мальчишке? Он протянул руку и выключил приемник.

— Кто выключил… о, добрый вечер, Ваше преподобие!

—Ты прекрасно знаешь, что я не разрешаю слушать здесь музыку! Что ты делаешь так поздно?

—Велосипед чиню, сэр.

Этот мальчишка слишком самодоволен. Есть что-то невыносимо нахальное в его чересчур светлой улыбке.

—Тебе известны мои правила. Неужели ты хочешь, чтобы сюда явился Бог и посмотрел, чем ты занимаешься, а?

—Чем, сэр?

—Чем? Трясешься под свои буги-вуги и ведешь себя совершенно непристойно.

—Но это вовсе не буги-вуги, Ваше преподобие. Буги-вуги давно уже прошли.

—Мне не важно, как они у вас там называются, все равно это происки дьявола, ты понял меня? Я не желаю это здесь слышать.

—Да, сэр. — Вот она, эта невыносимая кротость поверх дерзкого высокомерия.

—Иди и читай Библию. Слышишь, что я тебе говорю! Три раза в день читай Библию.

Мальчишка этот красавчик, и это ему во вред. «Да, сэр», как маслице, тает у него во рту. Кого он думает одурачить? Пастор с силой захлопнул дверцу своего «форда Кортины» и выехал со двора, переключая скорости с очень нехристианским скрежетом.

Его грозные крики достигли девичьей комнаты.

— Гм-м, Его преподобие взбесился сегодня, — пробормотал кто-то сонным голосом.

—Наверное, увидел, что мы все замечаем.

—А что вы замечаете? — захотела узнать Эльза.

—Ничего, моя дорогая, ровным счетом ничего, — промурлыкала девушка— — Но все равно мне жаль Айвана.

—Вам бы лучше перестать вздыхать и хихикать. У вас слишком дурные мысли — это вам не на пользу, — сказала Эльза. Она закрыла глаза. Пастор просто в плохом настроении, вот и вcе. Он — ее опекун, и потому беспокоится о ней больше, чем о других девушках, это естественно…

«И чего это пастор так вдруг разозлился? — думал Айван. — Кто его разгневал? Как он смотрел на меня, словно хотел избить, и за что? Неужели из-за музыки? Буги-вуги! Ну и ну! Он ничего не слышал о блюзе, о ска и о новой музыке, которую называют реггей. Чо, пастор слишком отстал от жизни, хотя, конечно, он великий христианин. Говорит о происках дьявола, а ведь у него в церкви каждое воскресенье звучит почти такая же музыка! Даже Миста Браун говорит, что корни у нее одни и те же, только цели разные. Что я, не вижу, что ли, когда сестры в церкви пляшут, и трясутся, и испытывают радость, это ведь то же самое, что хорошие блюзовые танцы — тот же подпрыгивающий-и-крутящийся ритм и тяжелый-тяжелый соул, который заставляет сестер трястись, дрожать всем телом и завывать. Но ведь это Божья благодать, разве не так? Какая все-таки жизнь смешная! Чего это пастор злится, как будто я съел его ужин? Буги-вуги, черт возьми! Чо! Пастор шутит так». Эта музыка была чем-то абсолютно новым, что вышло в радиоэфир. Когда Айван бросал взгляд в прошлое, он видел, как она постепенно оформлялась. Ему казалось добрым и обнадеживающим знаком то, каким путем пошла музыка, — именно этого поворота он, оказывается, сам того не сознавая, ждал. Этот реггей-бизнес — впервые музыка стала полностью принадлежать молодежи и «страдальцам». Музыка корней, их собственное изобретение. Она говорила о том, что нет работы и денег, о войне и раздорах в Вавилоне, об угнетении и экономической депрессии, о стрельбе и ограблениях, о том, что было для него каждодневной реальностью. Даже Миста Браун, побаивающийся пастора Рамсая, вынужден был признать, что какой бы она ни была грешной и святотатственной, эта музыка отражает их жизнь, он сомневался в том, что когда-либо станет лучше. У Айвана никаких сомнений на этот счет не было. Он не раз уже слышал истории о бедных мальчишках, которые пели новую музыку, записывали пластинки и становились звездами. Эти истории волновали его ничуть не меньше, чем сама музыка.

Когда Айван впервые оказался в городе, на танцах не было ничего, кроме ритм-энд-блюза из Америки. И местные певцы следовали за американцами, исполняли их хиты и подражали малейшей интонации их голоса и стиля так хорошо, что заметить разницу было почти невозможно. Их и рассматривали как местных, островных, «Сачмо», Роев Гамильтонов и Фэтсов Домино. Но сейчас все это в прошлом, и настоящая музыка создается прямо здесь, и создается по-своему. Ему нужен всего один шанс, и тогда он всем покажет. Там, в деревне, вероятно, думают, что он уже умер, а ему нужен всего один шанс, и он всем покажет, что Айван жив.

«Один шанс, всего один шанс, и больше мне ничего не надо». У него уже есть несколько песен, над которыми он работает, сочиняет слова и мелодию. Он попросит Миста Брауна послушать музыку. Возможно, Миста Браун поможет — он хороший. Айван попробует свои песни с Руфусом на клавишных и с Сонни на гитаре. Всего один шанс, и он всем покажет…

Тогда и настанет время уйти от пастора, его Молитвенного дома и всех его дурацких правил. Кроме Эльзы, по ней он будет скучать, В чем-то она его понимает. Она — единственная, кому кое-что известно о его ночных похождениях. Эльза умеет хранить тайну, хотя знает о Богарте, Видмарке и всех остальных. Он рассказывал ей о фильмах, обо всем, что видел на улицах. Эльзе можно доверять, это его маленький друг. Да и не такой уж маленький… Это она раздобыла ему старую ржавую велосипедную раму, с которой он сейчас возится. Ну да, Эльза сказала, что она валяется и никому не нужна. Оказалась отличная рама, через неделю он ее закончит. Уже месяц он трудился над своим велосипедом. Все деньги уходили на него, все до единого пенни. Новые шины, серебристые крылья, подержанные колеса, купленные в китайском магазинчике на углу — все это он привел в порядок. Не хватает только фары, седла, кое-каких тросиков — и велосипед готов. Он обязательно возьмет Эльзу с собой на первую прогулку. Покажет ей места, о которых так много рассказывал. Если бы пастор не был таким строгим, он бы взял Эльзу и в кино… Как же так получилось, что все его мысли заняты ею? Несмотря на то что велосипед отнимает у него все свободное время и он мечтает о записи пластинки, Эльза никак не выходит у него из головы.