Леонид Билунов - Три жизни. Роман-хроника Страница 53

Завтра по этой дороге проедет московский банкир Александр Саратовский. Он разъезжает теперь на бронированном, как танк, «Мерседесе» с пуленепробиваемыми стеклами и, словно не доверяя последним достижениям автомобильного дела, на трассе всегда надевает бронежилет. За ним следует щедро оплачиваемая (при его-то скупости!) и хорошо обученная охрана.

Месяца три назад ранней осенью мы собрались на тихом немецком хуторе, где у одного из моих друзей есть просторный дом. В этот раз не было ни застолья, ни долгих разговоров с бесконечными воспоминаниями. Мы с друзьями обсуждали наши счеты со Саратовским. Я был уверен, что мы узнаем время его прибытия в Шереметьево, и можно было не сомневаться в маршруте, практически единственно возможном, чтобы успеть что-то сделать в Москве до конца дня.

Мы надеялись отрезать его от охраны, упаковать и доставить в такое место, где я мог бы, наконец, посмотреть ему в глаза. Нужно было разработать такой план, при котором не пострадает никто из посторонних. Сначала мы собирались выстрелить из гранатомета по асфальту метров за сто до его машины, но выстрелившему человеку было бы трудно отступить, а я не хотел рисковать своими друзьями. Автоматическая мина тоже была забракована: на ней может подорваться другая машина. Часовой механизм не годился — рассчитать пробег машины с точностью до секунды невозможно. Дистанционные взрыватели ненадежны, даже если срабатывают девяносто девять раз из ста. Поэтому мы остановились на обычном проводном контакте и посадили на холмик достаточно удаленного и замаскированного от глаз охраны человека с биноклем, обеспечив ему пути отхода.

Четверо ребят засели неподалеку в канавах, чтобы броситься к машине, когда она затормозит перед взрывом.

Я хотел предупредить любой риск и для охраны Саратовского. Эти люди выполняют свою работу и ни в чем не виноваты.

— Вот что, — подумал я. — Мы выпустим на дорогу джип с нашим водителем.

План был простой. Недалеко от моста джип начнет перегонять охрану, чтобы вклиниться между ней и машиной Саратовского. Охрана, разумеется, постарается его обойти, чтобы не потерять из виду хозяина, и километра через два он ее спокойно пропустит. Главное, задержать их на пару минут.

Мы нашли национальную дорогу, вливавшуюся в автостраду километров за пять до моста, и приготовили джип, который будет стоять на обочине.

Завтра в полдень Саратовский, наконец, ответит мне, почему он пытается расправиться со мной, объяснит все организованные им покушения, которые, слава богу, до сих пор не увенчались успехом, но когда-нибудь могут и увенчаться. Я специально для этого прилечу в Москву. Я хочу посмотреть в его собачьи глаза и понять, как он смеет держать мои деньги, почему не боится ни человеческих, ни Божеских законов, пытаясь всеми способами лишить меня жизни. Мне интересно, что он мне ответит один на один.

Мне сообщили, что всю ночь падал снег, но нам это было только на руку: он засыпал следы приготовлений. Что же касается дорожного движения, мы не беспокоились. С утра вдоль трассы пройдут снегоуборочные машины и щетками разбросают снег с дороги.

Нельзя сказать, чтобы я волновался, но на следующий день за час до начала операции сидел у своего мобильного телефона и ждал вестей.

Первый звонок раздался сразу после полудня. Мне сообщили, что Саратовский вышел из здания аэропорта и сел в машину.

— Джип пошел, — сообщили мне вскоре.

— Хорошо! — похвалил я.

Через восемь минут телефон зазвонил снова. На условном языке друзья сообщили мне, что Саратовский приблизился, сигнал с пригорка был дан, но заряд не сработал.

Позже оказалось, что провод, идущий к взрывчатке, был перебит в одном месте куском наста, с силой выброшенным с дороги снегоочистителем.

Саратовскому снова повезло.

Но не навсегда. Я уверен: когда-нибудь ему придется взглянуть мне в глаза — и не из-за спины его охраны.

Настало время рассказать читателю немного подробнее о карьере моего «друга», который спит и видит меня на том свете.

О становлении банка мы уже говорили. Откуда взялся у Саратовского начальный капитал на его открытие, я еще не писал. Сам Саратовский этого вопроса очень не любит и серьезно сердится на журналистов, которые осмеливаются его задать. Мы вернемся к этому позже.

О нескольких масштабных банковских операциях, более или менее законных в обстановке крушения прежних систем и крутого поворота в сторону капитализма, я уже упоминал. Остается привести некоторые факты, сведения о которых в той или иной степени просачиваются в средства массовой информации. Однако эти средства не знают Александра Саратовского так, как знаю я, и потому не всегда способны сделать правильные выводы.

В начале 1991 года банк Саратовского получил в Сбербанке кредит в размере пятидесяти миллионов долларов. На следующий день после получения денег все связанные с кредитами бумаги каким-то чудесным образом исчезли. Возможно, не всем известно, что собой представляет дело о выдаче кредита такого размера. Это десятки многостраничных документов, снабженных важными подписями. Кроме подписей ответственных лиц в конце документа, на каждой странице ставятся инициалы представителей сторон, а иной раз — посредников и поручителей, чтобы никто потом не мог отказаться или сослаться на незнание какого-то положения или параграфа. Мои любимые «Отверженные» Виктора Гюго в трех томах — маленькая книжка по сравнению с полным собранием бумаг по кредиту. И все эти документы в одночасье исчезли, словно их никогда и не было. А раз не было бумаг, то, считай, не было и кредита. И не с кого спросить. Саратовский одним махом прикарманил полста миллионов государственных долларов и глазом не моргнул.

Я замечал: после каждой удачной денежной операции его лицо еще более розовело и разглаживалось, а тело наливалось новыми соками, словно он владел секретом тут же превращать в кровь и плоть прикарманенные деньги.

Ни одно упоминание об этом кредите никогда не попало в нашу неподкупную прессу.

Однако далеко не всегда все сходило Саратовскому с рук так гладко. В 1993 году генеральная прокуратура возбудила уголовное дело против руководства «Сталечного банка сбережений», обвинив его в отмывании грязных денег, вырученных от продажи наркотиков, ядерного сырья и оружия. Можно только представить, к какому громкому процессу привело бы это обвинение, дойди оно до зала суда. Однако дело было прекращено.

Почему? Нет ответа.

Одновременно в прокуратуре шло расследование операций перевода за границу через банк Саратовского десятков миллионов долларов по поддельным авизо. Когда-то это называлось «хищением в особо крупных размерах» и грозило вышкой. Дело было отложено в долгий ящик и практически прекращено.

Я не самый ярый защитник законности. У меня с ней свои счеты. Мне просто любопытно, каким образом Саратовский выходит сухим из воды там, где любой другой уже давно пошел бы ко дну?

Кто не помнит знаменитый дефолт — черный август 1998 года. Огромное число вкладчиков потеряло все накопленное за несколько лет, а ведь когда-то их призывали открывать счета в банках (как в Америке!) и именем России клялись в нерушимости новорожденной банковской системы.

Банк Саратовского СБС был в числе тех, кто беззастенчиво обобрал сотни тысяч мелких вкладчиков. Но непотопляемый Саратовский и тут сумел разжиться. В октябре того же года Центробанк России выделил Саратовскому кредит на сумму около шести миллиардов рублей (примерно двести миллионов долларов по тогдашнему курсу) — как раз затем, чтобы поддержать несчастных вкладчиков и не дать им окончательно разориться. Большая часть этих денег до вкладчиков не дошла. Деньги растворились в воздухе, исчезли, словно корова языком слизнула.

На подбородке Саратовского обозначилась новая нежно-розовая складка.

Правда, на этот раз прокуратура попыталась вернуть хотя бы часть пропавшего кредита. В мае 2000 года было возбуждено дело против «Сталечного банка сбережений», однако никаких обвинений его руководству предъявлено не было. Следствие велось многие месяцы, но как-то нехотя и вяло.

Становилось ясно, что у Саратовского есть мощная и заинтересованная в нем поддержка.

В начале 2002 года Саратовский был все же отстранен от руководства банком, и прокурор России выдал ордер на его арест. Саратовский был, несомненно, предупрежден заранее и успел перевести все активы в другое банковское учреждение. Ордер на арест тоже вскоре был аннулирован.

Чем же объяснить такую безнаказанность? Такую неуязвимость в условиях гласности и невиданной раньше активности СМИ? И тут мы должны вернуться к вопросу о первоначальном капитале нашего банкира, которого он так не любит и от которого всегда так бежит, словно он касается какого-нибудь постыдного тайного греха вроде кровосмесительства. Дело в том, что стартовый капитал Саратовского составили деньги компартии и КГБ. На протяжении долгих лет он был финансовым агентом КПСС и КГБ в их внутренних и внешних сношениях.