Артур Кангин - Запах денег Страница 54

Воскресший за деньги от уплаты аренды жилья бард Владимир Низкий вновь начинает распевать свои сокровенные песни. Опять входит в моду и собирает стадионы. По вечерам, на кухне, он соловьем заливается для постояльцев.

Мороз по коже от таких песен.

Зоечка Синицына обнимает своего инкогнито дядю Григория Ухо и рыдает навзрыд.

Поэтический гений Василий Ломов бормочет новые гениальные вирши. Критик Артемий Вознесенский, воздев брови, внимательно прислушивается к шепоту.

Экс-олигарх Михаил Уткин проникновенно икает, а прорицатель Сидор Копейкин, приобняв недавнего воротилу, рассчитывает его будущее. Оно прекрасно! Быть Уткину премьер-министром России. Не меньше.

По завершении вечера постояльцы пьют чай со сладкими сушками.

Володя же Низкий трогает струну своей гитары и она издает проникновенный, загадочный звук.

Капсула 25. ПУЧИНА ВИРТУАЛЬНОГО СЕКСА

Сеня Жаркий, ведущий журналист глянцевого журнала “Стильная жизнь”, был рьяным поборником нравственности. После экономической и сексуальной вакханалии, мораль в России стала опять ходким товаром. Заслышав властный призыв времени, Семен реализовал себя.

Он громил гомосеков и лесбиянок, издевался над бисексуалами, тонко подкалывал садомазохистов.

Семен Жаркий вел бой с открытым забралом. Он убеждал мужей жить только с женами. Прекрасную половину предостерегал от неблагоразумных измен. Советовал рожать как можно больше детишек.

А дома, приняв контрастный душ, плотно поужинав мясцом с пивом, врубал комп и нырял в пучину виртуального секса.

“Я должен знать всю эту нечисть!” — восклицал Сеня.

Сначала Семен в некотором смущении рассматривал девичьи груди, попки и пипки. Затем, раскалясь, разглядывал откровенные совокупления. А на десерт у него были транссексуалы и садомазохисты.

Не выдержав такого накала, Семен яростно мастурбировал, еще раз принимал контрастный душ и заваливался, как подкошенный, спать.

Утром, вспоминая в редакции компьютерные переживания, он строчил блистательные статьи и получал нешуточный баксовый гонорар.

Так Сеня прожил два славных года.

Он прибарахлился, купил навороченный комп с огромным плоским монитором, беспроводную мышку, коврик для мышки с золотыми подсолнухами.

И всё бы ничего, пиши, работай, но Семен устал от бессмысленной мастурбации, от экранных оргий ублюдочных извращенцев, от своих кристально возвышенных статей.

Сеня просто воспылал по простой и страстной любви.

Но где отыщешь такую в свои далеко немолодые 43 года?

На выручку пришел интернет.

В сайтах знакомств Сеня развесил горькие стенания о сиротливой холостой жизни, поместил выигрышные фотографии, а он был хорош собой, рыж, плечист, мимоходом упомянул о литературных премиях, коих наполучал вдосталь.

Развесил в сетях объявы и стал ждать рыбку покрупнее.

Клюнуло на третий день. Софочка, 22 года, брюнетка с синими глазами и жарким ртом.

Договорились встретиться на Страстном бульваре, у памятника самого сексуального поэта, Пушкина.

В жизни, не то что на фотке, Софочка оказалась на удивление страховидной. Ножки тонкие и кривоватые. Грудей почти нет. В бирюзовых, подкрашенных глазах, застыл испуг.

Но Семену было не до выбора. Его просто разрывало от похоти. Ничего, и такая сгодится.

Гуляли по Страстному, пересекли Тверскую, спустились к Патриаршим прудам.

Там, на скамеечке под молодо зеленеющей липой, Сеня кинулся целовать Софию.

Он не ошибся!

Такого феноменально пылкого существа он еще не встречал. Сонечка просто змеей извивалась в его руках. А когда он погладил ее лоно, судорога оргазма сотрясла деваху.

— Пойдем куда-нибудь, — с помутневшим взором попросила Соня. — В подъезд, что ли…

Они прошли арку, там нырнули в огромный подъезд, там Сонечка принялась ласкать его естество ртом.

Сперма хлестала из него, как из шланга.

— Поехали к тебе, — сказала София. — Хочу тебя по-настоящему.

Соня совершенно перевернула его уныло размеренную жизнь.

Если раньше он сексуально резвился только у компьютера, то теперь он заметил реальных женщин. И они ему дико понравились.

Сеня стал завсегдатаем чатов знакомств, там он договаривался о встречах на вечер.

Какие фифы только не перебывали у него в гостях! Зоя, Ирочка, Мила, Лаура, Таня, Алсу, Наташка, Лёся… И со всеми дамочками у него феерический секс. Наконец-то, в свои 43 года, Сеня почувствовал себя брутальным мачо.

И со страшненькой Софочкой он не завязывал. Она его заводила с полуоборота.

Иногда прикалывались. Сонечка пряталась в шкафу и наблюдала сквозь щелочку за Сениными оргиями. Потом обстоятельно комментировала мужские подвиги.

А свои высокоморальные статьи для глянца Сеня стал писать еще блистательней. Появился живой материал. Не надо напрягать воображение.

Клеймя совокупляющихся людей, Семён Жаркий представлял свою Сонечку, Наталку, Алсу, Марию, Лёсю…

Однажды к Сене в кабинет зашел сам главред, Петр Лисицын.

— Странные ты опусы пишешь, — смущенно заметил он.

— Плохо пишу?

— Замечательно! Только после них хочется не в монахи идти, а в публичный дом. Кстати, ты не подсобишь на Тверской снять путану?

И Сеня стал теперь гулять во всю Ивановскую со своим главредом, Петром Лисицыным.

Семен с барского плеча сбросил ему всю клиентуру. С Софочкой они спали на пару, девушке это нравилось.

— Слушай, братан, — после одного крутого загула сказал Лисицын, — тебе не кажется, что наш глянец морально устарел? Нравственность и прочая лабуда выходят из моды. Что, если нам загнуть поганку?

— То есть?

— Зафигачить суперэротичную бодягу!

— Что ж… Я готов.

Новый журнал “Пупок Ариадны” стал пользоваться невиданным спросом. По тиражу он обошел “Московский комсомолец”. Расходился, как горячие пирожки.

Теперь Сеня призывал к разврату, к самому разнузданному и бесчеловечному.

Москва вздрогнула. Деторождаемость удвоилась.

Но вот закавыка… Став творцом порностатей, Сеня начисто утратил влечение к женщине. Ну, не поднималось его естество!

Даже фантастически знойная Софочка не могла его завести.

А это уже алес капут…

Кинулся Семен по докторам, потом к колдунам и ведуньям. Ничего! Напротив, женское естество стало вызывать у него яростное отвращение. Какая гадость эти груди, попа, пипа! Тьфу! Сгинь, сатана!

Потом осенило. Всю свою похоть он сливал в статьях, на реальную жизнь ничего не оставалось.

Надо было спасаться.

И Сеня Жаркий перешел рядовым журналистом в подростковый журнальчик “Барби”.

Стал сочинять, как подружиться с мальчиком, как правильно целоваться, как выводить веснушки.

Статьи выходили серыми, почти незаметными. Платили копейки. О вискаре с черной икрой пришлось позабыть. Ну и что?! Главное — он воскрес!

Представляете, у него ночью случилась поллюция. Этого не было уже пару десятков лет.

Он стал жадно глазеть на по-летнему полураздетых женщин.

Потом, дрожа от возбуждения, звякнул Софочке.

О, такого секса сносит крышу!

— Знаешь, я хочу родить от тебя дочурку, — прошептала ему разнеженная София. — Ты — мой, мой, мой! Никому тебя не отдам.

Семен закусил губу.

Капсула 26. ЧЁРТОВА ДЮЖИНА ДОЛЛАРОВ

Флотилия по отлову каспийской кильки терпела фиаско. И это у него, у ловкого бизнесмена Феликса Чмо! Ткнулся Феликс к друзьям, а те от него, как от чумного барака. Мол, если Фортуна повернулась к тебе мясистым задом, то сам любуйся её потаенностями. А деньги, меж тем, таяли, как майский снежок на Красной площади.

Тогда господин Чмо прибегнул к крайнему средству. Отправился к колдунье Фёкле Медунице. Старуху в унисон славословила вся «желтая» пресса.

— Сглаз на тебе, — зыркнула злыми глазками Фёкла. — Помочь могу. За десятину всех твоих прибылей.

— Прибыли? Какие прибыли? Вашими бы устами…

Фёкла сунула смуглую, словно обугленную, руку за пазуху и достала завязанный носовой платок. Бережно раскрутила узел. В платке оказались доллары.

— Раз, два, три… тринадцать, — старуха пересчитала наличность.

— Что это? — опешил Феликс.

— Чёртова дюжина долларов, — мрачно произнесла ведунья. — Возьми, но в оборот не пускай. Носи в нагрудном кармане. Рядом с сердцем.

Феликс криво улыбнулся. А дома достал жалкие бумажки. Пощупал, поглядел на свет. Настоящие.

За его спиной кто-то деликатно кашлянул. Феликс оглянулся и замер. На подоконнике сидел чёртик, словно из детских сказок, только в котелке трубочиста и бабочке с бриллиантовыми блестками.