Василий Аксенов - О, этот вьюноша летучий! Страница 54

– Все комикуете, Евсеев, все идиотничаете, – строго говорит Водовозов.

– Эх, Эдик, а мы из тебя человека хотели сделать, – с подтекстом произносит Александр Александров.

Эдик встает на ноги, за ним Толя Маков.

– Саша, – доверительно обращается он к Александру, – я тебя прошу, когда будете опять в том порту, где я красавицу от бешеного слона спас, передай привет моему другу. Помнишь, белый такой, с желтым пузом? Заранее благодарен. Искренне. Эдуард Евсеев, эсквайр.

Пританцовывая, Эдик, а за ним Толя Маков, направляется к буфету.

– Здравствуй, Роза-тубероза, ты вянешь от мороза, в сердце моряка заноза, распрекраснейшая Роза! А может, ее называют Оза? – чешет Эдик языком.

– Эдик! Наконец-то! – восклицает потерявшая голову Роза.

– Вы уже познакомились, Розочка? Это мои друзья – «трюмные черти» с фрегата «Лада». А это мой сын Толя Маков, зеркальная копия.

– Очень приятно, очень приятно, – потерянно бормочет Роза, хватает Эдика за руку. – Эдик, я все продам, все брошу, я убегу, куда хочешь… за тобой… мое солнце… сокровище… идеал…

– Меня любила женщина одна, прекрасная, как маленькая льдинка! – кричит Эдик. – Обслужи нас, дорогая. Бронислав Иванович, всем по сто?

– По двести! – вдохновенно кричит капитан. – По двести или даже по триста! По триста – и в лоно!

– По триста, пожалуйста, по четыреста, пожалуйста, – лепечет Роза, наливая вино. – Эдик, сердце мое, убежим… в джунгли, хочешь? В Арктику, хочешь? В Одессу, к маме… Начнем новую жизнь…

– Розочка, ты же знаешь – брюнетки для меня закрытая книга. Терра инкогнита…

– Я перекрашусь. Буду седая, фиолетовая, золотистая…

– Дело не в цвете, а в родстве душ, – поучительно говорит Эдик, забирает стаканы и отходит. За ним – «трюмные черти» и Толя Маков.

Боцман Витя Сорокин разучивает па. На него напирают.

– Кончай, ты! Нам твистяра нужен, а не «террикон»!

– Спокойно, мальчики, мне надо тут кой-чего отработать, – боцман бросает в автомат новый пятак.

– Принимайте по четыреста, товарищи! – командует за столом Эдик. – За здоровье адмирала Зуппе!

Буфетчица, все это время следившая горящими глазами за Эдиком, вдруг запела громовым басом на все кафе:

Я люблю, но об этом никто не узнает,Я люблю, мое счастье растет, расцветает…

– Бежим отсюда! – шепчет Эдик. – Темперамент разгорается. Возможен взрыв.

Компания, прихватив боцмана, направляется к выходу. Эдик передает счет жене капитана.

– Катерина Алексеевна, счетик прошу оплатить.

– Платить так платить, – забубенно кричит капитанша.

Роза рвет счет на мелкие кусочки.

– Эдик! – взывает она.

Капитанша огромными скачками догоняет компанию.

По главной улице идут Бесо и Шота, толкают перед собой бочку, ругаются.

– Что скажет Джансук Чарквиани! – кричит Бесо. – Что скажут Кукури Тордия, братья Кутателидзе?

– Они меня поймут! – кричит Шота.

– Они тебе руки не подадут за такую разработку темы. Они скажут – Шота никогда не станет хирургом!

– О, о, о, слышали бы это они! Слышали бы это братья Чиладзе, Гурам Асатиани! Реза Амашукели ударил бы тебя за такие слова, Бесо!

То и дело они останавливаются, бочка катится дальше, они ее догоняют.

– Призываю на твою голову гнев Гарвея и Парацельса! Спаскукоцкого и Мешалкина!

Вокруг собираются любопытные. Бесо и Шота, заметив это, смущенно замолкают.

– Ты, наверно, кушать хочешь, Шота? – по-русски спрашивает Бесо.

– Очень хочу, Бесо.

– Пойдем быстрей. Ты покупаешь.

Друзей догоняет вся честная компания. Впереди молодцевато вышагивают капитан с капитаншей.

– Вперед! – кричит Екатерина. – Самое главное в жизни – прибиться к стойке!

– Катя, помнишь, как мы с тобой познакомились? – спрашивает капитан.

– Ничего не помню, все забыла. Ты у меня третья большая любовь, Бронислав.

– Ай да мать, капитанша! – кричит Эдик и целует на лету Катеринину руку. Толя Маков, разумеется, повторяет его движение.

– Бесо, Шота, дети мои! – кричит капитан.

– Капитан, дорогой, а мы вас ищем. Мы вам подарок несем. Вот – немного вина. Кахетинское вино.

– Катите ее в «Ракету»! – командует Екатерина, царственным жестом показывая на бочку.

В «Ракете» компания Мелантия Полибеева осаждает Ниночку.

– Ниночка, выходи за меня замуж, – говорит Полибеев. – Тридцать пять корней, работящая мамаша. Начнем новую жизнь.

– Подумаю, товарищ Полибеев, – деликатно отвечает Нина.

– Нинка, мужик тебе нужен. Ой, нужен! К новой жизни тебя зову, – нашептывает Сильвестр Полигамов.

– Я подумаю, товарищ Полигамов.

– Ниночка, бутон, майский день, вишня моя родная, рука об руку в новую жизнь, – распустил слюни Платон Полинфердов.

– Ну, сколько можно, товарищ Полинфердов? – наконец возмущается Нина. – Сколько можно, товарищи? Быть может, у меня уже есть жених. Вы не интересовались?

– Эдька Евсеев идет с компанией, – говорит кто-то.

– Ой! – восклицает Нина и закрывает лицо руками.

– Вы слышали, Ниночка? Он красавицу от крокодила спас. Женился на ней. Начал новую жизнь.

– Уж я ему сейчас покажу за эту красавицу и за духи французские, – шепчет Нина. – Ой, батюшки, а это еще что такое?

В кафе вкатывается огромная бочка, а за ней вваливается вся компания.

Эдик Евсеев входит в кафе на костылях, притворяется одноногим, несчастным. Толя Маков следует за ним тоже на костылях.

– Эдик! – вскрикивает в ужасе Нина, выбегает из-за стойки и бросается к Евсееву. Видно сразу, как она его любит.

– Потеряли мы с Толей ноги, – хнычет Эдик. – Сегодня на работе потеряли по ноге. Механическая лебедка забрала себе наши дорогие ноги.

Толя Маков громко рыдает.

– Эдик, любимый, милый, родной, – шепчет Нина.

– Асса! – кричат Бесо и Шота и пускаются в пляс вокруг бочки.

– Асса! – кричат Эдик и Толя и отбрасывают костыли.

– Безобразники! – зарыдала Нина от счастья: нога у Эдика цела.

– Сейчас попробуем кахетинского винца! – говорит капитан, вышибая дно у бочки. – Пусть все пьют на моем славном юбилее!

– Нам каждый гость дарован богом, – запевает разгулявшаяся Екатерина. Все подхватывают:

Какой бы ни был он среды,И даже в рубище убогом,Алаверды, алаверды!

– Товарищи, вы же мне весь товарооборот сорвете! – ужасается Нина. – Катите отсюда вашу бочку на расстояние пушечного выстрела!

– Беру ее на себя, – подмигивает Эдик, обнимает Ниночку за плечи и отводит в сторону.

Нина дрожит от счастья и заглядывает ему в глаза. За ними следует Толя Маков, обнимая воображаемую девушку.

Все посетители кафе сгрудились вокруг бочки, пробуют.

– Что касается меня, – говорит Витя Сорокин, – то я хотел бы жить в этой бочке, как Аристотель и Демосфен.

– А я бы к тебе в гости ходила, – говорит Екатерина.

– Оно, конечно… винцо доброе, витамин, – философствуют «трюмные черти», – а только ежели вермут розовый… да с пивом… так крепче вдарит… оно, конечно… шашнадцать градусов…

– Эдик, ты меня любишь? – волнуясь, спрашивает Нина.

– Близок к этому, – отвечает Эдик.

– Эдик, меня женихи замучили, – жалуется Нина.

– Какие еще такие женихи? – гневно вскричал Эдик.

– Полибеев, Полигамов и Полинфердов. Ой, ты представить себе не можешь – каждый день предлагают сердца и руки.

Эдик подошел к компании Полибеева.

– Почтенные и благородные сограждане! Если вы не прекратите досаждать этой гражданке своими эротическими просьбами, руки мои вас губить не уймутся до тех пор, покуда кровию вашей обиды моей дочиста не отмою. Понятно?

– Понятно, ребята? – спрашивает товарищей Мелантий.

– Понятно, понятно, – кивают те.

– Все, Эдик. Закон. Как ты сказал, так и будет.

Эдик и Нина вальсируют. Рядом вальсирует Толя Маков.

– Катя, помнишь, как мы с тобой познакомились? – спрашивает жену капитан Зуппе.

– Ай, вспомнила! – грохочет Екатерина. – Я тогда работала в культмассовом секторе в санатории «Чугунец». Я показывала отдыхающим бег в мешках. Смеху было! Все лежали.

– Вспомнила! – ликует Зуппе. – Вот было время, не то что нынешнее племя! Мы тогда нашу «Ладу» вдвое загружали, не то что сейчас. План гигантский! Прогрессивки огромные! Богатыри – не вы! До самых мачт накачивали донного илу!

– Ловлю на слове, Бронислав Иванович! – кричит, вальсируя с Ниной, Эдик Евсеев.

– …ислав …анович! – как эхо повторяет Толя Маков.

Все вальсируют. Веселье в разгаре. Поднимаются тосты, сдвигаются над бочкой стаканы.

Мимо «Ракеты» проходят два моряка, останавливаются, смотрят на мелькающих за сплошным стеклом людей.

– Паровая шаланда «Лада» гуляет, – говорит один из моряков уважительно.

Постепенно меркнет свет внутри «Ракеты», расходятся гуляки. Последними выходят Ниночка и Эдик. Свет гаснет.

Ниночка и Эдик идут по слабо освещенной аллее. Она положила ему голову на плечо. Эдик одной рукой обнимает ее, другой делает знаки Толе Макову, который идет сзади с воображаемой девушкой.