Эльфрида Елинек - Перед закрытой дверью [Die Ausgesperrten ru] Страница 54

С пистолетом в руке Райнер переходит в комнатку своей сестры, которая всю ночь проспала рядом, за тонкой самодельной перегородкой, и продолжает доверчиво видеть сны. Он стреляет Анне в голову почти в упор, раздробив лобную кость, погружая сестру в бессознательное состояние, которое наступает мгновенно. Несколько музыкальных обрывков из Шенберга, опус 33-а, а также наполовину разученная соната Берга судорожно корчатся в мозгу Анны и потом, колеблясь, скрываются неохотно и навсегда. Кончилась музыка, ничего больше не будет.

После этого выстрела Райнер выходит в переднюю, где навстречу ему идет мать, не произнося ни слова и не проявляя себя каким-либо иным образом. Он осознает, что теперь придется убить всю семью, чтобы не было свидетелей, которые выдадут его полиции. Райнер сразу стреляет в мать, тоже в голову, и она тут же валится с ног, не издав ни звука. Верхняя челюсть у нее раздроблена совершенно, смерть, однако, пока еще не наступила. Хрипящим мешком она корчится на линолеумном полу в передней, неизвестно, продолжает ли еще мозг свою деятельность или нет, должно быть, нет. Райнер откладывает в сторону пистолет, в котором не осталось больше патронов, и берет в клозете остро отточенный топор весом 1,095 кг. Длина его лезвия составляет 11,2 см. Странно, что отец все время, пока совершались убийства, спокойно сидит в гостиной, поверх пижамы на нем надета вязаная кофта. С топором в руках Райнер проходит к отцу, онемевшему от ужаса, и наносит удар. Просто рубит, ни о чем не думая. Целясь в голову. Под ужасными ударами топора отец Райнера моментально грохается оземь, обливаясь кровью. Раскалываются кости, разрубаются в куски хрящи, рвутся сухожилия, рассекаются кровеносные сосуды, так что их теперь уже не залатать. Райнер старается попасть лишь в голову и шею, чего вполне достаточно. Он наносит удары до тех пор, пока верхняя часть тела отца не оказывается изрубленной в ошметки. После чего Райнер с топором переходит к матери, которая хрипит и с клокотанием пускает кровавую пену и тело которой бесформенным мешком лежит в передней, и принимается рубить ее. Он ни о чем не раздумывает, у него нет никаких доводов, ни за, ни против. Он хочет поразить насмерть и действительно поражает насмерть. Произведя последний выстрел, он уже знал, что придется взяться за топор, чтобы довести дело до конца. Никто не произносит ни слова, никто не вскрикивает. Мать лежит ничком, и он убивает ее в этом положении. Она умирает. Ни до того, ни после Райнер не передвигает ее тело ни на миллиметр. Как упало, так и упало. Увидев, что она мертва, Райнер направляется к сестре, которой прежде выстрелом разнес череп, потому что остальное тело было укрыто одеялом, и принимается наносить топором удары по голове Анны, как до того — по головам отца и матери. Голова Анны превращается в месиво из осколков костей, крови, обрывков жил и массы головного мозга, в котором светлыми пятнами просвечивают отдельные зубы и выбитый глаз. В какой-то момент, достаточно скоро, умирает и Анна, таким образом, теперь мертвы все трое.

У всех в основном изрублены головы и область шеи. Тогда Райнер подходит к фибровому чемодану и из-под старых сломанных игрушек, диапроектора и обрывков войлока извлекает штык, после чего колет штыком все три трупа, что уже совсем излишне, методично переходя при этом от одного тела к следующему. Сначала наносятся колотые раны отцу в область шеи, груди и живота, потом штык с ожесточением всаживается в мертвую мать, преимущественно в нижнюю часть живота, после чего изо всей силы он колет штыком мертвую сестру. Наконец с этим покончено. Окровавленные человеческие тела не издают больше ни звука, невозможно даже и отличить их друг от друга, тем более что всем известно: смерть стирает все различия. Можно разве что распознать половую принадлежность мертвых, но не более того. Данного признака следует придерживаться, если хочешь установить, какому лицу принадлежит какой труп.

Совершая бессмысленное, Райнер хочет сохранить свое нарциссическое начало, считая, что предпринял нечто незаурядное.

Теперь он намерен спрятать отцовский труп так, чтобы, входя в квартиру, его не сразу можно было заметить. Кряхтя и переводя дух, он волочит сочащуюся кровью охапку плоти к большому деревенскому сундуку, из которого прежде приходится вынуть кучу ненужного хлама, чтобы втиснуть туда труп. Повсюду наличествует такое безумное количество вытекшей крови, что он уже не в состоянии спрятать другие трупы. Нервы отказываются служить ему. Райнер оказывается неспособным выполнить поставленную задачу.

Он снимает пропитанную кровью пижаму и принимает душ. Затем, уложив орудия преступления в портфель, поспешно покидает дом с тем, чтобы обеспечить себе алиби. Пижаму он тоже забирает с собой. На автомобиле он едет домой к однокласснику, чтобы вместе готовиться к выпускным экзаменам и занять у него денег на бензин. Орудия убийства он намерен сбросить в стремнину Дуная с одного из мостов, на что, однако, не решается в связи с тем, что множество прохожих уже в такой ранний час безо всякой надобности разгуливают по набережной. Так что арсенал перекладывается в багажник машины вместе с пижамой, под запасное колесо.

После того как повторен учебный материал к выпускным экзаменам и взяты в долг 500 шиллингов из сигарной коробки, Райнер и его одноклассник отправляются в Кетласбрунн, что в Нижней Австрии, чтобы проведать своего бывшего преподавателя закона Божьего, который несет там пасторское служение.

Вот они и в Кетласбрунне, пастор удивлен и очень обрадован их посещением. Он угощает обоих господ студиозусов обедом в местном трактире, где они съедают по свиной отбивной с кнелями. После чего идут в молодежную миссию на семинар с участием профессора из Вены на тему «Человек как Космос», а также «Вина и покаяние». Райнер, как всегда, пытается выделиться и обратить на себя внимание, задавая по обеим темам вопросы. На прощанье пастор протягивает им руку и дает пару сладких булочек в дорогу. Затем одноклассника довозят до дома.

— Это был богатый событиями день, — говорит он и скрывается в дверях своей квартиры, откуда пахнет ванильным соусом.

Райнер вновь едет к полноводному потоку Дуная, символу столицы. Тем временем наступило семь часов вечера, и он погружает в волны орудия убийства невдалеке от ресторана Бергера, известного своей рыбной кухней

Залитая кровью пижама остается в багажнике машины.

Позднее из телефонной будки Райнер звонит девушке, с которой они не виделись несколько месяцев. Та служит няней в семье врача в центральной части города, их родители знакомы еще по своей родной деревеньке в Вальдфиртеле. Девушку Ренату приглашают потанцевать в Пикассо-баре, и она действительно танцует с Райнером в Пикассо-баре. Райнер выпивает два бокала кампари с содовой. Рената выпивает один мартини и бокал фанты. Райнер пространно объясняет ей композиционное построение современной музыки, которая звучит из динамиков. Потом он прерывает объяснения и везет Ренату домой.

После этого Райнер сразу едет на родительскую квартиру, где все это время лежит его мать с сорока тяжелыми ранениями и бесчисленными ранениями средней тяжести, где его сестра покрыта двадцатью шестью смертельными ранами, оставленными узким колющим предметом, не считая более мелких, и где превращенный в месиво папа разлагается себе втихомолку в украшенном резьбой сельском сундуке. В общей сложности на телах трех убитых обнаруживают более восьмидесяти рубленых ран, не принимая в расчет колотых, особо сильным разрушениям подверглись их головы. Он рубил, держа топор двумя руками, чтобы увеличить силу удара. Рядом с этой мертвечиной, ужасно обезображенной, Райнер ночевать не может, так как ему становится жутко.

Он ступает на порог своего дома, который для него уже не является таковым, ненадолго включает свет в прихожей, чтобы люди подумали, что он был потрясен неожиданностью кошмарного зрелища, сразу же гасит свет, идет в полицейский участок и делает заявление:

— Мою мать убили, она лежит в передней, пожалуйста, пойдемте со мной, помогите выяснить, кто убийца.

Один из полицейских сразу же бежит с ним вместе, и кто опишет изумление, когда обнаруживаются целых два трупа, которые поначалу даже путают между собой, до того они изуродованы, что никто не может уже установить, где мать, а где дочь.

Полицейские в растерянности. Райнер, бледный и почти без сознания, лежит на носилках, врач успокаивает его с помощью соответствующих медикаментов, однако пульс бьется удивительно ровно для такого сильного потрясения, считает врач.

— Где ваша пижама и где находится ваш отец? — спрашивает инспектор.

— Пижама должна быть где-то здесь, я ее снял и положил тут утром, мне нужно было рано уходить. А где отец, я не знаю.

— Трупы опознать невозможно, с такой жестокостью они обезображены, — говорит полицейский, которого тошнит, хотя человек он бывалый и многое повидал за годы своей работы. Останки матери и сестры не трогают с места, и вид их трогает и потрясает душу. Вскоре, однако, полицейских еще больше затрагивает вопрос, куда же подевалась пижама Райнера и где господин Витковски, ведь оба трупа — женского пола.