Кэрри Фишер - Хуже не бывает Страница 54

– Ты слушаешь меня, дорогая? – позвала мать из соседней комнаты. – Сьюзан!

– Я слушаю! Только повтори, что ты сейчас сказала.

Вздохнув, Дорис повторила:

– Я сказала, что ты не можешь взять с собой этих людей. И неважно, сколько там гостевых комнат. Я все еще немного сержусь на Крейга, хотя он очень милый и такой красивый – не знаю, почему ты не встречаешься с ним, – но я уверена, с актером что-то не так.

– Мам…

– Я думаю, это будет чудесно – только ты, Хани и пляж. Именно то, что тебе нужно.

Сидя на веранде с видом на пляж и подставив лицо солнцу, Сьюзан слушала, как Хани играет на пианино и поет: «Живые, живые, ох-хо, живые, живые, ох-хо, ракушки и моллюски живые, живые, ох». Сьюзан улыбнулась.

Вот они приехали, и чем же теперь заняться? Сьюзан не понимала, как это – «расслабляться». Возможно, будь она из тех, кто протоптал дорожку к шезлонгу, ей бы не пришлось бодрствовать шесть суток. Но, пережив бессонные галлюцинации, она обнаружила: отдых на побережье пугает ее. А страхи ей сейчас были ни к чему. Непривычная обстановка, никаких срочных дел, никуда не надо спешить, а жизнь в спешке – это все, что она знала.

Хани подкралась к ней и уцепилась за спинку кресла.

– Мам, – заныла она, – мне скучно! С кем мне поиграть?

– Но мы здесь никого не знаем, кусачка.

Хани недовольно нахмурилась.

– Тогда давай за кем-нибудь пошлем. Может, за Кейти? Пожалуйста.

Сьюзан закрыла глаза.

– Закажем по почте?

Хани прижалась к спинке кресла.

– Я серьезно! – Она почти кричала от огорчения.

Тьфу, подумала Сьюзан. Этот дерьмовый отдых – настоящий кошмар.

Правду говорят, дети никогда не унывают Вскоре после того, как они приехали в пляжный дом, Хани перестала бдительно следить за матерью. Ничего удивительного, Сьюзан теперь стояла на страже за двоих. Следила за обоими своими полюсами, чтобы удостовериться, что они там, где должны быть. Она уже могла решать простейшие задачи, и этого было вполне достаточно.

Она знала, что все еще в долгу перед Хани – сколько она задолжала, выяснится со временем. Но одно знала наверняка. Она должна дать Хани «живую компенсацию». Она покажет, что достойна доверия – станет выполнять обещания и делать все то, что обычные, нормальные, настоящие, хорошие родители делают для своих детей.

Например, готовить еду. С головой погрузившись в рецепты, в один прекрасный день она вдруг подумала, что идет вдоль рядов супермаркета, как невеста. Ее букетом был пакет, до краев наполненный дарами для ее нового алтаря – плиты. Рецепты были замечательны тем, что они нашептывали советы без интонаций или осуждения. Кулинарный «И Цзин». На досуге ты можешь отмерять и смешивать – медленный, торжественный марш к обеду. Ты можешь печь, тушить и даже жарить во фритюре. Или не жарить. Мистеру Рецепту все равно.

– Возьми немного муки, если хочешь, но можешь и не брать. Это я так, – ворковала поваренная книга, и Сьюзан, напевая себе под нос, соглашалась. Затем она делала следующий шаг, потом еще, один за другим. И вдруг – на тебе – еда! Сьюзан восхищало, как яичные белки превращаются в суфле. И кто знал, что в ризотто столько жидкости. Жидкость проходила под именем бульона.

– Может, ты и неспособен научить старую собаку новым фокусам, – сказала она своему кухонному комбайну, скармливая ему луковицу. – Я об этом ничего не знаю. Но ты вполне можешь научить кое-чему взрослых людей. – Она довольно кивнула, глядя, как комбайн оживает и перемалывает луковицу. Затем выключила его и выложила содержимое в алюминиевую мерную чашку. Серебряный потир, получивший причастие. В дверях появилась Хани.

– Мам, ты опять разговариваешь с супом? – сурово спросила она, уперев руки в бока.

Сьюзан посмотрела на дочь с некоторым вызовом.

– Нет, представьте себе, мисс Зануда, я разговаривала с комбайном.

Хани вздохнула и ушла.

Сьюзан повернулась к комбайну.

– Теперь ты понимаешь, с чем мне приходится мириться? – Она покачала головой, подошла к плите и высыпала измельченный лук на большую сковородку. – Как ты сегодня, моя любовь? – спросила она у гладкой поверхности, блестящей от сливочного и оливкового масла. – Готова вздрючить маленького ризотто? – Она убавила огонь, схватила деревянную ложку и занесла ее над потрескивающим содержимым сковородки. – Вперед, – скомандовала она. – Готовь мою еду!

Следом за готовкой пришел черед утомительных физических упражнений. То, чего она усердно избегала большую часть жизни.

– Я знаю, это тяжело, милая, – сочувственно сказала Дорис. – Но необходимо. С возрастом женщина немножко… расплывается.

Сьюзан восставала против тренажеров, она не собиралась позволить им забрать у нее все лучшее. Чем бы это лучшее ни было.

– Ладно, ты, ублюдок, – скажет она беговой дорожке, когда Хани с ее налогом на бранные слова не будет поблизости. – Или ты, или я. И ты знаешь, кто проиграет: подонок!

Сьюзан была полна решимости. Если уж она выдержала шесть дней без сна, что значат какие-то упражнения? Если она пережила эту неприятность, что значит этот крошечный кусочек тумана для ее деятельного солнца, рассеять его – и все дела.

Она должна справиться, потому что через месяц ей придется снова брать интервью у знаменитостей. Начальству понравилась идея душевнобольного ведущего ток-шоу. Сьюзан подумала, что это уже слишком, но сделала то, что делала всегда, – притворилась, будто ей все равно, и обратила все в шутку. Хотя в глубине души ее беспокоило, что говорят о ней люди. Да какая, на хрен, разница? Пусть шоу продолжается. Ток-шоу.

Дерево страшилы Рэдли[53]

На веранде зазвонил телефон, Сьюзан посмотрела на него, словно ждала – может, он еще и посуду помоет. Но в отличие от пульта «Мекка» он мог лишь продолжать звонить, поэтому она взяла трубку.

– Алло? – медленно произнесла она. – Говорите, записываю.

В трубке молчали, затем чей-то голос осторожно спросил:

– Сьюзан, это вы? Это Дороти. Дороти Джекобсен.

Сьюзан задумалась. Кто же это? Затем ее осенило.

Недавно она получила электронное письмо от Луизы Мэдиген, с которой была немного знакома. Пожилая супруга знаменитого продюсера, Луиза пережила ужасную трагедию. Ее дочь сбил пьяный водитель, а Луиза из окна их дома в Мериленде видела, как все случилось. Когда она подбежала к дочери, та уже умерла. Луиза переживала горе с тихим достоинством мужественного человека. По-этому, получив письмо, – хотя у нее не было ни малейшего желания заниматься очередной трагедией, о которой поведала эта благородная пожилая женщина, – Сьюзан поняла, что не может откачать. Луиза Мэдиген хотела, чтобы она поговорила с женщиной, от которой недавно ушел муж, как выяснилось, к мужчине. Он выбрал жизнь, в которую она не вписывалась.

Сьюзан слышала об этом и держалась на почтительном расстоянии – что угодно, только не это дежа вю. Как это было. Нет. Лучше держаться подальше от этих знакомых огней.

Но оно прокралось на мягких кошачьих лапах в открытую дверь ее электронной почты. Сьюзан называла его «Деревом Страшилы Рэдли», потому что, заглядывая каждое утро в дыру Интернета, она находила кучу разных вещей, которые кто-то туда засунул. Кто знает, какой еще электронный кот может туда пролезть?

И когда миссис Мэдиген в письме попросила, чтобы Сьюзан связалась с Дороти, она закрыла глаза рукой и громко застонала.

– Что случилось, мамочка? – в дверях стояла Хани. Ее волосы, влажные после ванны, рассыпались по плечам, оставляя мокрые точки на голубой в цветочек ночнушке. Сьюзан показалось, что солнечный свет проник в ее дочь и теперь неохотно исходил от нее.

– Ничего, куколка. Я просто вспомнила, что смертна, а это подчас действует на нервы.

С подозрением посмотрев на нее, Хани сделала круглые глаза.

– Ты мне почитаешь? – Она направилась в свою спальню, потирая нос ладошкой.

– Сейчас, только отвечу на письмо и приду. Хани остановилась и повернулась к ней.

– Только не длинно, – твердо оказала она. Сьюзан покачала головой.

– Ты даже не представляешь, насколько коротко.

Этот ответ успокоил ее дочь, которая своей забавной походкой побрела по коридору.

Сьюзан начала быстро печатать: «Дорогая миссис М.: Должна ли я это делать?» Она остановилась, раздумывая, что еще сказать, затем написала: «Громкий роман с продолжительным многообразием – Сьюзан». Отослав письмо, она отключилась от Интернета и подошла к столу, чтобы взять книгу Вудхауса, которую дочитала Хани до половины. Та была без ума от Вустера и Дживса, во многом благодаря тому, что Сьюзан читала по ролям, изображая их произношение. К тому же во взрослых книгах Хани больше всего нравилось повествование от первого лица. «Только если в них нет кучи маленьких-маленьких буковок и всякого такого», что означало «Убить пересмешника» и Керуак даже не обсуждаются.