Андрей Шляхов - Доктор Данилов в поликлинике или Добро пожаловать в ад! Страница 54

— Это же убиться можно – и за всем в поликлинике следить, и на приеме полставки отсиживать! — удивлялся Рябчиков.

— А может, ей просто нравится работать с людьми? — предположил Данилов.

У них вошло в привычку при совпадении графиков прогуливаться после работы остановку-другую и разговаривать «за жизнь».

— Если нравится – то нечего в заместители лезть! — сказал Рябчиков. — А она согласилась сразу же и долго благодарила.

— Твоя осведомленность дает мне возможность предположить, что у вас с Юлией все в порядке.

— Не совсем, — признался Рябчиков. — Она избегает серьезных тем, и наши отношения не то чтобы заходят в тупик, но дальше не развиваются. Мы встречаемся, нам есть о чем поговорить, время от времени мне разрешается остаться у нее…

— Для того, чтобы остаться на ночь, требуется не разрешение, а обоюдное желание, — перебил Данилов.

— Да, но это все же не мой дом и я не могу остаться, не спросив разрешения у хозяйки…

— Погоди-погоди! Ты что, всякий раз говоришь нечто вроде: «Можно я останусь у тебя сегодня?» – удивился Данилов.

— Да, — как само собой разумеющееся, подтвердил Рябчиков. — Именно так я и поступаю. А как иначе?

— Рудольф, до знакомства с тобой я был уверен, что подобные типы существуют исключительно в комедийных сериалах! Ты что – больной?

— Практически здоровый! — огрызнулся Рябчиков.

— Тогда ты должен вести себя естественно и не задавать дурацких вопросов! Зачем вопросы? Ты должен чувствовать, когда тебе стоит остаться, а когда – нет. В крайнем случае – дождись намека, вроде: «Давай посмотрим новый фильм», что означает «оставайся», или: «У меня завтра тяжелый день», иначе говоря: «вали домой!» Но не спрашивай впрямую, не строй из себя послушного ученика третьего класса!

— Если верить тебе, то можно решить, что бесцеремонность помогает выстраивать отношения!

— Нет, ты безнадежен! При чем тут бесцеремонность? Бесцеремонным будет выглядеть, если я стану напрашиваться переночевать у Юлии! А тебе достаточно вести себя естественно, не тормозить и не занудничать, и ваши отношения понесутся вперед со скоростью курьерского поезда! Мой тебе рецепт – меньше говори, больше действуй! И вообще – что бы с тобой было, если бы мы не познакомились?

— Нашелся бы другой советчик, более сдержанный, — не задумываясь, ответил Рябчиков.

— Молодец! — одобрил Данилов. — Один ноль в твою пользу!

Разговор с Рябчиковым настроил Данилова на романтический лад и потому, придя домой, он сразу же полез в шкаф за скрипкой. Играл не целые произведения, а отрывки, выбирая те, которые были созвучны сегодняшнему настроению, можно сказать – почти безмятежному.

Он так увлекся игрой, что не услышал, как пришла Елена. Лишь когда почувствовал аромат свежесваренного кофе, догадался, что жена дома.

— Я не стала тебя беспокоить, но кофе на твою долю все же сварила.

— И правильно! А что, у нас сегодня разгрузочный день? — Данилов удивился, потому что Елена обычно пила кофе после ужина, а не до. — Или просто захотелось взбодриться?

— Если я признаюсь тебе, что я сделала сегодня по дороге домой, то ты меня убьешь или бросишь, что еще хуже! — сказала Елена.

— Я сегодня добрый, — обнадежил Данилов. — Разве по тому, что я играл, это не ясно? И потом – повинную голову меч не сечет, так что рассказывай смело!

— Я заехала в «Макдоналдс» и съела четыре чизбургера!

— Всего-то? А я-то думал, что ты съела пять! — рассмеялся Данилов, садясь за стол.

— Приперло, представляешь? — Елена поставила перед ним чашку с кофе и сама тоже села. — Лопала и ругала себя, ругала и лопала. Как смогла удержаться от молочного коктейля – сама не знаю.

— Денег, наверное, не хватило?

— Типа того.

— Забыл рассказать тебе, что у нас сменился главный врач! — спохватился Данилов. — Старого уволили за то, что перед Восьмым марта одно из терапевтических отделений напилось на работе в полном составе, а на его место поставили заместителя по медработе.

— Для тебя это хорошо или плохо?

— Однофигственно, — ответил Данилов. — Ты же знаешь мой принцип: «Администрация сама по себе, а я сам по себе»…

Через неделю Данилов понял, что он ошибался. Литвинова искренне считала его «человеком Загеройского» и не могла от него не избавиться. Закон джунглей – не стоит держать при себе людей, близких прежнему руководству. Мало ли что, мало ли какую свинью они могут подложить.

Загеройский принял на работу Данилова и сразу же послал его учиться только потому, что уже отчаялся найти нормального физиотерапевта, но Литвинова была убеждена, что Данилова и бывшего главного врача связывают какие-то личные отношения.

Не испытывая к Данилову личной неприязни, она решила поговорить с ним начистоту до начала «активных действий по выживанию». Действия эти были просты, можно даже сказать – примитивны. Доставать разнообразными проверками, изводить придирками и даже малейшие недочеты раздувать до уровня значимых нарушений. Рано или поздно до сотрудников доходит, что дело не в их работе и не в их квалификации, а в них самих, и они уходят.

Пригласив Данилова к себе, Надежда Семеновна заявила ему без обиняков:

— Я прошу вас, Владимир Александрович, понять меня правильно. Ничего личного, как принято говорить в наше время, это всего лишь бизнес. Мне кажется, что мы с вами навряд ли сработаемся. Я не хочу углубляться в мотивы, к вашей работе они никакого отношения не имеют, но я бы была вам очень признательна, если бы вы начали активно искать другое место работы. Можете смело давать мой телефон – я буду рекомендовать вас с самой лучшей стороны.

Данилов все понял сразу и почувствовал к новому главному врачу нечто вроде признательности. Молодец тетка – взяла да и выложила все как есть начистоту, не стала начинать с интриг и придирок. Так лучше, потому что проще и честнее.

— Я не говорю вам: «Уходите прямо сегодня», — добавила Надежда Семеновна, — я прошу вас начать поиски нового места работы и не растягивать их надолго. Мы договоримся по-хорошему, Владимир Александрович?

— По-хорошему всегда легко договариваться, — Данилов не смог удержаться от улыбки. — Я вас понял, Надежда Семеновна, и буквально завтра же начну искать себе новое место.

— Я надеюсь, что мы расстанемся без обид…

— Скажу вам честно – у меня изначально не было намерения работать в поликлинике. Просто я хотел переквалифицироваться в физиотерапевты и, сложилось так, что Антон Владимирович любезно предоставил мне эту возможность. Разумеется, я считал себя обязанным отработать за это какое-то время, ну, не меньше года, во всяком случае. Если же главный врач хочет, чтобы я ушел – я спокойно уйду, не вопрос. Так что ни о каких обидах не может быть и речи.

— Я буду рекомендовать вас не только как хорошего специалиста, но и как вменяемого сотрудника, — пообещала Надежда Семеновна, не надеявшаяся на столь скорое и столь мирное решение вопроса. Ей казалось, что Данилова придется долго уговаривать, может быть, даже запугивать. — Спасибо вам, Владимир Александрович! А причиной ухода мы будем считать то, что вам тесно в рамках обычной поликлиники и хочется профессионального роста.

— В сущности, так оно и есть, — ответил Данилов.

— А на прощанье я вам выпишу хорошую премию!

— Спасибо, Надежда Семеновна, — поняв, что разговор окончен, Данилов встал. — Можете не сомневаться – дольше месяца я у вас не задержусь.

«Сегодня – мой день», — подумала Надежда Семеновна после ухода Данилова и пригласила к себе заведующую женской консультацией. Разговор с Полиной Викентьевной по определению не мог получиться таким гладким, как с Даниловым, но тем не менее от нее тоже стоило избавиться поскорее. Для собственного же спокойствия. У Надежды Семеновны уже была припасена адекватная замена Шишовой – сорокалетняя доктор Краснопольская, работавшая в женской консультации уже седьмой год и замещавшая заведующую во время отпусков и сидений на больничном.

Договариваться с Полиной Викентьевной по-хорошему было бессмысленно – не поймет, да еще расценит миролюбие как проявление слабости и начнет сыпать угрозами. На угрозы Шишова была большая мастерица.

— Полина Викентьевна, я на днях имела по поводу вас очень неприятную беседу с Медынской, — солгала Литвинова. — Слухи о вашей, так сказать, доброте, ну, вы меня понимаете…

— Не понимаю, Надежда Семеновна, но продолжайте.

— Как это – не понимаете?! — возмутилась Литвинова. — Ладно, тогда я скажу более прямо. Медынской известно, что вы превратили женскую консультацию в свою частную лавочку, где делаете все, что вам вздумается. Элла Эдуардовна так прямо и сказала, что с нашей поликлиники хватит и невропатолога Маняки, незачем ждать, пока и вас возьмут, как она выразилась, «на горячем»…