Иэн Бэнкс - Чистый продукт. В поисках идеального виски Страница 55

С другой стороны, надо же чем-то платить за честь работать изо дня в день с виски, который бесспорно является одним из самых лучших в мире.

И последнее замечание, чтобы вы смаковали отнюдь не дешевый «Макаллан» со спокойной совестью. Вискикурня – собственность компании «Эрдингтон груп», которой также принадлежат марки односолодового виски «Баннахэйбн», «Гленгойн», «Гленротс-Гленливет» (надо же, кто-то до сих пор использует это слово), «Глента́ррет», «Хайлэнд Парк» и «Тамду́», а также бленды «Катти Сарк» и «Фэймос Граус» (то есть «знаменитая куропатка»). «Эрдингтон груп», в свою очередь, находится под контролем Фонда сестер Робертсон, благотворительной организации, которая была основана в 1961 году тремя сестрами по фамилии Робертсон, унаследовавшими значительную долю шотландских предприятий по производству виски. Каждый год Фонд выделяет около пяти миллионов фунтов на благотворительные мероприятия, в основном в Шотландии, так что, опрокидывая стаканчик любого из этих виски, вы уже делаете доброе дело. Не будем же забывать о добродетели.

Средства от комаров: на заметку

На «Макаллане» Гэри и Маргарет, принимавшие нас в инфоцентре, посоветовали Avon Skin-So-Soft как очень эффективное средство от комаров. Вы же понимаете: если средство просто делает кожу мягкой, это лишь облегчает кровососам введение хоботка под кожу, значит, дело в запахе.

В Гленфиннане нас уверяли, что масло для ванны Skin-So-Soft эффективнее.

Потом говорили, что спрей тоже хорошо помогает.

Это вам на заметку.

12. Овсянка и шотландскость, футбол и фейерверк

Не люблю овсяную кашу. Вот, признался. Не из-за вкуса – у нее и вкуса-то своего нет, просто мне не нравится ощущение клейкой массы во рту. Для меня это что-то невыносимое, осклизлое, неприемлемое для желудка. Откровенно говоря, когда бы я ни ел кашу, всякий раз невольно думаю, что поглощаю обойный клей.

Но мне хотелось бы изменить свое отношение к овсянке. Мне как-то не по себе от такой нелюбви, ведь я шотландец, в конце-то концов, и даже горжусь этим (хотя и несильно, с обычными либеральными оговорками относительно национализма, фанатизма, случайности места рождения и последующего определения своей идентичности), так что овсянка – неотъемлемая часть моего наследия. Причем довольно заметная часть, потому что овес на протяжении веков играл жизненно важную роль для шотландцев. Без овса и ячменя Шотландию, возможно, постигло бы нечто вроде ирландского картофельного голода.

Так что я пытаюсь ее полюбить. Стараюсь съесть хотя бы мисочку в год, особенно если я в гостях, где виртуозно готовят овсянку, или если я в отеле, который славится своей потрясающей овсянкой, или необыкновенными завтраками, или просто хорошей кухней. Я пробовал овсянку со всеми добавками, которые принято употреблять с кашей, именно для того, чтобы каша перестала быть похожей на кашу; и это тоже, кстати, доказательство моей правоты: если овсянка – такое объедение, зачем добавлять в нее разные наполнители?

Чтобы побороть неприятное чувство, будто у меня во рту нечто, более подходящее для ремонта квартиры, я добавлял в овсянку соль (получался соленый обойный клей), мед (получался сладкий обойный клей) и клубничное варенье (угадайте, что получалось?). Для меня ничто не может изменить этот вкус. Я не перестаю думать, что соль уместнее с яйцом, а мед и джем лучше идут с тостами. Видимо, существует всего два пути сделать вкус овсянки мало-мальски приемлемым: сладкий и пикантный. Сладкий путь – это обычно какие-нибудь варенья или джемы. Пикантный путь начинается с соли и заканчивается, ну, скажем, горько-соленой дрожжевой приправой «мармайт», которую обожает одна из моих родственниц (если вас передернуло от одной мысли об овсянке с «мармайтом», вы не одиноки). И/или можно еще добавить молоко, которое реально делает чуть более сносным, то есть попросту перешибает этот мерзкий вкус. Хотя тут тоже палка о двух концах: жирной мучнистой массы, конечно, становится меньше, но самого блюда становится больше, и запихивать его в себя приходится дольше, если уж ты решил из принципа доесть эту чертову овсянку или просто не хочешь расстраивать хозяев.

При этом я люблю овсяное печенье, что странно: ведь когда его хорошенько разжуешь, оно подозрительно напоминает овсянку.

Ячмень, конечно, тоже исторически относится к нашим традиционным продуктам. Он прекрасен, когда превращен в виски, но просто невыносим в шотландском супе. Тот же вкус клея. Еще одно национальное блюдо, которое полагается любить, но мне оно просто не лезет в горло.

К слову, я долгое время отвергал многие шотландские традиции – килт, волынку, хаггис и пьяные жалобы на свою судьбу. Килт не надевал до двадцати лет: он ассоциировался у меня с дешевыми, тошнотно-стереотипными образами, такими как навязший в зубах фильм «Шотландский корпус» [61]; замок Эйлен-Донан [62]на банке из-под печенья, веточка вереска на переднем плане, а фоном – Джимми Шэнд [63]с Энди Стюартом [64]; шотландские овчарки и какой-то толстошеий кретин в юбке. Долгое время я даже не увлекался (шепотом) виски. Долгое время даже (шепотом) виски оставлял меня развнодушным.

Ну, вкусы меняются. Сейчас у меня есть забойный выходной костюм с килтом с тартаном моего клана, в простую черно-белую клетку, который смотрится элегантно и вместе с тем дерзко, особенно в комплекте с серебристо-черными аксессуарами в стиле Красавчика принца Чарли. Строго говоря, это цвета траура нашего клана, но кому какое дело. Ансамбли волынщиков не выношу до сих пор, но одну хорошо исполняемую мелодию вполне могу послушать и даже оценить. Теперь я даже притерпелся к хаггису, хотя мне больше всего по вкусу хаггис-пакора, вдохновенный пример индо-гаэльского симбиоза, доведенный мною до абсурда в романе «Умм» [65]. Что же касается пьяных жалоб на судьбу, то я над собой работаю в этом направлении. Вообще-то, с тех пор как меня начали печатать, поводов для жалоб стало меньше, но боюсь сглазить. Тем более что я двадцать пять лет болею за гринокский футбольный клуб «Мортон», который медленно, но верно скатился в третий шотландский дивизион, – как тут не жаловаться.

Нет, все же виски я полюбил давно.

Последние выходные сезона. «Мортону» остается провести одну игру, домашний матч с товарищами по несчастью, командой «Питерхед», такими же претендентами на вылет во второй дивизион и соперниками в чемпионате третьего дивизиона. Лэс, Рэй и я не можем пропустить такое событие.

Заодно навещаем наших друзей, Фрейтеров. Брюс – геодезист, Ивонна (старинная подруга Айлин) – учительница физкультуры. У них двое детей, Росс и Эми. Россу девять лет, он согласен выбрать для себя любую денежную профессию (хотя мне по секрету сказано, что он хочет стать знаменитым художником). Эми на пару лет младше, очень живая, с белобрысыми кудряшками, любительница всего розового и сиреневого. Это нормальная, дружная, работящая семья, лишь немного необычная тем, что Брюс – несгибаемый фанат «Рейнджерсов», а Ивонна – такая же ярая фанатка «Селтика» [66]. (Росс долго не мог выбрать, за кого болеть, лишь бы не за отстойный «Мортон», но теперь стал фанатом «Селтика», а Эми, не видя в форме этих старых соперников ни розового, ни сиреневого, вообще не проявляет к ним интереса.)

Брюс великодушно предложил отвести нас в Гринок и даже подумывает сам пойти на стадион. Для постоянного болельщика «Рейнджерсов» это просто благотворительная акция. Брюс раза три-четыре ходил на матчи «Мортона»; думаю, сейчас он с нами отчасти из солидарности, отчасти из сочувствия к нам – для моральной поддержки, а отчасти, возможно, для того, чтобы по контрасту еще больше зауважать «Рейнджеров». Этот разительный контраст – естественно, в их пользу. «Мортон» и «Рейнджерс» встречались несколько лет назад на кубковом матче, проходившем на Лав-стрит в Пейсли, и Брюс, благородный человек, сидел с нами в секторе болельщиков «Мортона». «Мортон» не опозорился: к нашей гордости, он проиграл с минимальным счетом ноль-один, но разница в уровне команд была огромной. Дело даже не в скорости и технике. Дело в классе. Спору нет, игроки «Мортона» дадут сто очков вперед любому из нас (Лэс и Брюс бегают кросс, Рэй играет в мини-футбол, а я… а я нет), но на фоне «Рейнждерсов» они выглядели неуклюжими школьниками, как ишаки против чистокровных скакунов. Рядом с нашими парнями «Рейнджерсы» – рослые, загорелые, энергичные – выглядели как другой биологический вид. По-научному таких называют «атлетами».

Еду в Глазго на «Лендровере» мимо дистиллерий в Динстоне (Deanston), Лох-Ломонде (Loch Lomond), Инверлевене (Inverleven) и Окентошене (Auchentoshan). Для разнообразия день выдался мрачноватый: серое небо затянуто облаками, моросит мелкий дождик. После устойчивой ясной погоды такая даже освежает. Я выбрал, так сказать, Разумный обходной маршрут (Отличные крошечные дороги часто оказываются Разумными обходными маршрутами, просто второе звучит солиднее). Чрезвычайно разумный маршрут от Норт-Куинсферри до Динстона, что неподалеку от Стерлинга, проходит по мосту Форт-Роуд-бридж и дальше по M9, чуть южнее Данблейна; альтернативный, Довольно Разумный маршрут – по главной трассе до Кинкардина, потом в Аллоа и оттуда в Стерлинг. Естественно, эти маршруты я игнорирую и выбираю сочетание ОКД и КБД (Крошечные безумные дороги), упиваясь сладостными красотами Коулснотона (Coalsnaughton), романтического Фишкросса (Fishcross) – о, романтический Фишкросс! – и Менстри (Menstrie), потом грохочу по Алланскому мосту и еду по неспешной ОКД в Дун.