Федор Московцев - Карибский кризис Страница 55

Касаемо Ярошенко — после разбирательства с женой я позвонил ему, покрыл семиэтажным матом и пригрозил, что грохну его. И всё. Он испугался и написал заявление в милицию… дурачок наивный… и реальный глупец — ибо если бы я действительно захотел его грохнуть, то сделал бы это без предупреждения. Просто посчитал этого мелкого ублюдка недостойным противником, о которого неприятно марать руки. Моими мыслями завладел другой противник — настоящий… Ибо, пока жив святой Иосиф, и пока Таня с ним, я не мог спокойно жить днём и спать ночью. Я вынашивал планы мести, один страшнее другого.

Из-за того, что так всё получилось с Таней, я ощущал страшную опустошенность. Трещина в моём сердце была глубока, как в древнем камне, она разрушала строй моих мыслей. Бизнес выпал из моего поля зрения, как четки из окоченевших пальцев. Остались лишь воспоминания, остались фото и видео — свидетельства того, что когда-то я был самым счастливым мужчиной на свете.

Чтобы как-то привести в порядок свои мысли, я отправился по нашим с Таней местам. Один. Я поехал на Кипр и поселился в том самом отеле, в котором год назад был с Таней (Elysium, город Пафос). На лайнере съездил в Египет — так же, как тогда. Хотя это была, конечно, отвратительная поездка — как тогда, так и сейчас. Самое приятное в ней — это морское путешествие на корабле. Грязный Порт-Саид, в котором остановился лайнер, утомительная автобусная поездка до Каира, пирамиды, которые не произвели на меня никакого впечатления, музеи и сувенирные лавки, потом обратная дорога, которая просто доконала меня… в общем развлечение на любителя.

В Пафосе я снова взял напрокат открытый Рено Меган Кабрио и проехал по всем местам, где мы бывали с Таней. Тоска не отпускала меня. Она осталась и даже разрослась, совсем загрузила душу. Тоска преследовала, как стрелок врага, заставляя вздрагивать днем и просыпаться ночью. Еще недавно я отодвигал на неопределенное будущее объяснение с Таней, не звонил ей, не знал, какое принять решение в отношении неё, а теперь каждый день, проведенный без неё, неизменно углублял мою печаль, несмотря на смелые планы и взлет мыслей. Вот и решилось… Хуже того, меня окружала прекрасная природа, безмерно далёкая от моих терзаний.

Сначала я отверг Танину любовь, а потом Таня отвергла меня.

Это было мучительное ощущение — невозможность избавиться от груза воспоминаний; в противоположность большинству моих знакомых, я ничего не забывал из того, что видел и чувствовал; множество вещей и людей, из которых теперь уже некоторых не было в живых, загромождали мои представления, я запоминал навсегда однажды увиденное лицо женщины, помнил свои ощущения и мысли чуть ли не за каждый день на протяжении многих лет, а уж про Таню, которая стала значительной частью моей жизни, и говорить нечего. (единственное, что я забывал с легкостью, были экономические расчеты, может, кому-то и по душе этот стерильный мир формул, но не мне; этим я отличался от моих компаньонов, которые наизусть помнили все сделки во всех подробностях и динамику цен на сырье и на готовую продукцию).

И когда я думал о том, как нелепо сложились мои отношения с Таней, передо мной тотчас же вставало первое время нашего с ней знакомства… опытный зрелый мужчина, плейбой и сердцеед, бородою обросший сорок трипперов снесший, уверенно обхаживает наивную молоденькую девочку, словно орёл, который кружится над бедненькой лисичкой, выбирая момент для нападения… оглядываясь назад, анализируя этот и другие эпизоды, не могу не отметить, что со стороны всё это выглядит несколько пошловато… но в таких вот историях — весь смысл жизни; у кого этого не было, тот не жил. 16 лет… самое то — чистота, невинность, неискушенной девчонке не нужны ни кабаки, ни ночные клубы, ни лимузины, всё что ей нужно — это чтобы ты шёл с ней рядом по улице и шептал на ушко всякие глупости. Какая прелесть!

Но, увы, это быстро проходит, девчата набираются опыта, буреют, хамеют, и вместе с тем дурнеют, и чем старше, тем хуже в плане тактико-технических показателей и в плане запросов и понтов. Где логика? Казалось бы, надо объективно себя оценивать, чаще смотреться в зеркало. Но это уже проблема мужиков, кто на всё это ведётся. Обман является проблемой не того, кто обманывает, а того, кто даёт себя обмануть. Если бы не было наивных простофиль, кто верит во всякую чепуху, то автоматически бы исчезли все обманщики.

Но что я мог сделать, будучи женатым? Каждый раз, когда я проигрывал в уме, как должен был поступить, то вспоминал застывшую в моём воображении сцену, которая имела место у Тани дома, в 2002 году на Татьянин день (25 января), и её вопрос: «Скажи, ты разве не хочешь меня?»

Никакая прочитанная книга или просмотренный фильм, никакой результат длительного изучения не могли бы обладать такой потрясающей убедительностью, как этот отклик умолкнувшей и исчезнувшей эпохи (а наша с Таней история была целой эпохой). И моё воображение рисовало мне картины, относящиеся к лучшим моментам этой эпохи, создавало вокруг нас целый мир, который мог бы возникнуть, если бы я не скрывался от Тани, а поступил бы как-то иначе. Этот мир, поначалу неверный и расплывчатый, постепенно приобретал более четкие очертания, наполнялся конкретными вещами и предметами. Бесконечно очаровательный мир… Я мечтал, мечтал, и всё никак не мог намечтаться.

Поездка не помогла мне. Я пребывал в полузабытьи, не ощущая ни времени, ни пространства. Я ощущал раскаяние и сожаление, позднее и напрасное, в сущности, потому что знал, что ничего нельзя было ни исправить, ни вернуть. Моё поведение и расчеты были одновременно и неправильны и естественны. Естественны в том плане, что любой мужчина поступил бы точно так же, как я — воспользовался бы молодой наивной девчонкой, и остался бы в семье. А неправильность моего поведения и моих расчетов заключались в том, что я не разглядел, что она совсем другая, не такая, как те, с кем… порой приходиться иметь дело, она из другого мира, с ней нельзя поступать так, как с другими, тем более почти сознательно заронив в её душу надежду. Надо было либо связывать с ней свою судьбу, либо не затевать эти отношения совсем. Либо черное, либо белое, и никаких промежуточных цветов.

Я встретился с бывшим шефом, начальником судмедэкспертизы, и закатился к нему на дежурство. Там мы по старой памяти посидели, хорошенько вмазали, в компании других судмедэкспертов и санитаров. Все мои бывшие коллеги — уже в возрасте (когда я устраивался на работу в СМЭ, мне было всего 17). Говорят, что нет ничего более унылого, чем компания старых пердунов. Куда уж там, они говорят правильные вещи, которые молодежь порой не понимает своими незрелыми мозгами.

Вот что сказал мне мой бывший шеф, когда я начал ныть про свои сердечные дела:

— Ты всерьёз жалуешься на «потерянную любовь»? Что никто тебе так не мил, как твоя Таня, и ты никого не хочешь, кроме неё!? Ты вообще в своём уме? В моём возрасте каждый сеанс игры в «спрячь колбаску» кажется мне даром небес. И ты скулишь, потому что безостановочно трахаешь молоденьких тёлочек, но это не залечивает гребаную «трещину в израненном сердце»! Если тебе нужен мой совет, то вот он: завязывай ныть, парень. Радуйся новым победам, пока твой хрен еще откликается на зов природы.

После этих слов как бабка отшептала — я вернулся к жизни, с удвоенной энергией взялся за дела. В тот момент я уже находился в полёте — падал в финансовую пропасть, самую глубокую пропасть в мире, в которую можно падать всю жизнь. Мои грандиозные и хаотические замыслы, связанные с аптеками, трещали по швам, и мне порой казалось, будто я потерял ощущение действительности и погрузился в тягостный бред. Откуда взялся этот колоссальный долг? В свете такого положения мысли о Тане изменились — они стали злыми. Ведь в случившемся была доля её вины.

Глава 38,

Про то, как самый честный и преданный становится причиной больших несчастий; а также о других вещах, которые нельзя обойти вниманием

Про Танину с Ренатом интрижку я знал с самого начала — в моём офисе всегда всё прозрачно и недостатка в информаторах никогда не бывало. Наиболее полный отчет я получил от Афанасия Тишина. В начале 2004 года я часто отправлял Рената в Волгоград контролировать аптечное направление, а также присматривать за исполнительным директором, ну и в целом понаблюдать, как идут дела. По информации Тишина, Ренат вместо работы целыми днями просиживал подле Таии, которая благосклонно принимала его ухаживания. (еще никто не отменял закон: «кобель не вскочит, пока сука не захочет!»). Парочка прогуливалась по парку вокруг кардиоцентра, и градус накала страстей нарастал по мере повышения температуры воздуха. Весна вступала в свои права. По мнению опытного в таких делах Тишина, вряд ли у Тани с Ренатом было что-то серьёзное за периметром кардиоцентра — если бы дело дошло до секса, они бы стали конспирироваться, и в офисе об их связи никто бы не узнал. Тем более, что Ренат и не должен был находиться в офисе, у Тани были схожие поручения, и она вовсе не обязана была сидеть на одном месте. И если бы они вдруг исчезли из офиса, чтобы предаться страсти в укромном месте, их отсутствие осталось бы незамеченным. Они бы слали мне отчеты, и я бы ничего не заподозрил. Однако, Таня сделала всё возможное, чтобы свидетелями интрижки стали максимальное количество человек — даже главврач кардиоцентра Халанский был в курсе (лишний раз доказывает, что ничто в кардиоцентре не может укрыться от его взгляда). Моё заключение было таково: Таня равнодушна к Ренату и затеяла этот спектакль с целью досадить мне, вызвать мою ревность и спровоцировать меня на решительные действия — развод с женой и создание новой семьи с Таней.