Олег Рой - Украденное счастье Страница 55

Неужели же со смертью Зигмунда умер и он, Анрэ? Умер — и не заметил? Эти постоянные разъезды: сегодня Италия, завтра Франция, послезавтра Германия. И постоянно одно и то же, одно и то же: переговоры, встречи, опять переговоры, дежурные улыбки, нужные знакомства, улаживание конфликтов… Эх! Все это заслонило что-то важное, главное в его жизни, без чего он, Анрэ, отличный парень, первоклассный танцор, бабник, художник, любитель литературы, друг Макса Фриша, превратился просто в директора банка. Ну и что из того, что его «Лугано-Прайвит-банк» входит в десятку лучших банков Швейцарии?! Все равно это не радует… Да, он может открыть любые двери, он знаком со многими швейцарскими, итальянскими, французскими, немецкими банкирами, экономистами, президентами компаний. Но отчего общение с ними не вызывает в нем ни радости, ни хотя бы намека на нее? За одну минуту разговора с Зигмундом он готов отдать все встречи с великими мира сего.

Кажется, если б Зигмунд был рядом, он бы обязательно нашел выход. Да, он наверняка бы придумал, что делать с Владимиром и как вернуть Анжелу… И не было бы этой боли, этой мучительной боли от потери дочки, что не отпускает ни днем, ни ночью… Почему, ну почему так случилось? Сколько сил вложено в воспитание Анжелы, как старательно Анрэ растил для себя женщину, которая, как он думал, никогда его не предаст…

«Как я люблю ее, — думал он, — никого, ни одну женщину на свете так не любил! После ее рождения, когда я впервые взял ее на руки, вдохнул ее упоительный запах, почувствовал нежность ее кожи, никто в мире стал мне не нужен. Я вообще перестал интересоваться отношениями с женщинами. Никаких романов, никакого флирта, никаких увлечений — только она одна, Анжела! Даже секс и тот перестал меня интересовать. Никакие любовные утехи, никакие постельные удовольствия не идут ни в какое сравнение с тем блаженством, которое дарит один вид моего ангелочка, один звук ее голоса, мимолетное прикосновение, нежный поцелуй…»

Анрэ вспомнил-, как совсем недавно они пили на брудершафт. И поцеловались. Боже всемогущий! Что это был за поцелуй! Ни с чем не сравнимый поцелуй любимой им Анжелы! Какая сладость! Какая нега! Лишь одно прикосновение этих губ — больше ему ничего не надо…

Он снова приложился к заветной фляге и оторвался только тогда, когда не осталось ни капли. А потом поднялся и направился к трехэтажному особняку. Свято место пусто не бывает. Раз в прошлом здесь был бордель, значит, и сейчас непременно то же.

Навстречу ему выкатился толстый швейцар, распахнул массивные двери, пропустил внутрь. Тут же появился кто-то из обслуги, очевидно метрдотель или управляющий, уважительно заглянул в лицо — видно, сразу понял, что клиент солидный и что пахнет здесь хорошими деньгами.

— Чего господин желает? Покушать? Есть прекрасные свежие омары, горячая осетрина, запеченная на углях, — это наше фирменное блюдо, — свежие устрицы, чили по-техасски, крабы вареные с фенхелем, фаршированные каннеллони, маринованная свинина с моллюсками, кокиль святых Жака и Альберти… Или господин любит итальянскую кухню? Тогда можем предложить плов с артишоками и копченым лососем, фаршированные виноградные листья, мацатланские тако…

— А есть у вас жареные огурцы с укропом? — перебил Анрэ. — С хрустящей корочкой?

— Жареные огурцы? — с достоинством переспросил управляющий, не выказывая ни малейшего удивления.

— Именно жареные, с укропом. И чтоб укроп был только что срезанный, прямо с грядки.

Весь вид управляющего выражал крайнее почтение и к огурцам, и к укропу, и, конечно же, к Анрэ. Секунду-другую он морщил лоб, припоминая, видимо, все строчки из меню своего заведения, и, не найдя там ничего похожего, сказал:

— Сейчас узнаю. Присаживайтесь, пожалуйста.

Анрэ опустился в очень удобное мягкое и широкое кресло рядом с тихо журчащим комнатным фонтаном. Почти сразу же вернулся управляющий.

— Нет. Такого блюда у нас, к сожалению, не подают, — произнес он с выражением и интонацией глубочайшего раскаяния.

— Очень жаль, — Анрэ и впрямь был разочарован. — Что же вы так?! Хотите, я научу вашего повара, как их готовить? Пальчики оближете… Берете огурцы, моете их, разрезаете на большие куски… Да что я вам говорю? Лучше покажу.

— Если желаете, могу представить вам нашего повара, — прозвучало в ответ. — Он победил на нескольких кулинарных конкурсах в Вене, Брюсселе и Париже.

— Ладно, в другой раз, — вздохнул Анрэ. — А сейчас так: номер на ночь и девочку поаппетитней. Пришлите нескольких, я сам выберу. Ужин в номер, меню составьте сами, на ваш вкус. И все-таки очень жаль, что у вас нет жареных огурцов с укропом!..

— Какой номер желаете? — поинтересовался управляющий. — В японском стиле, в китайском? Имеется ампир, ренессанс, античность. Можно и обстановку поаскетичней — Средневековье, тюремная камера…

— А вы не стоите на месте, — улыбнулся Анрэ. — И что, девочки тоже под интерьер?

— А как же! — гордо ответил метрдотель. — У нас и японочки есть, и китаянки, и дамы с роскошными формами, и тростиночки. Есть красавицы из гарема, есть рабыни, а есть в коже и с плеточками. Желаете — к вам придет юное существо в школьной форме с учебниками под мышкой, пикантная медсестра, строгая, но соблазнительная секретарша. Все для вас, — он расплылся в улыбке.

— А в русском стиле у вас что-нибудь есть? — этот вопрос выскочил у Анрэ как-то вдруг, сам собой.

— В русском? — озадачился метрдотель.

— Ну да. Чтоб иконы по стенам, лапти в углу, самовар на столе. — Банкир вспомнил свои поездки в Россию. — А девушка чтобы в сарафане и с длинной косой?

— Боюсь, что мы эту область еще не освоили… — виновато развел руками мэтр.

— Ну что ж, не огорчайтесь, — успокоил его Анрэ. — Зато у вас есть простор для новых открытий: жареные огурцы с укропом, лапти и иконы, девушки в кокошниках. А пока… Ну что ж, пусть будет ампир!

Номер оказался роскошным. Цвета, материалы, предметы мебели — все было подобрано идеально. Картину дополнял чудесный вид из окна — закат над озером, который так укладывался в настроение Анрэ.

Через несколько минут в дверь постучали. Вошли пять девушек. Они были очень хороши — молодые, нежные, улыбчивые, на все готовые. Проститутки сбросили с себя шелковые халатики, и взору Анрэ предстала картина, затмившая вид из окна номера.

У одной была прехорошенькая грудь — небольшая, но великолепной формы; другая фигурой напоминала песочные часы — тоненькая талия переходила в роскошные бедра; третья обладала замечательной попкой, Анрэ даже не удержался и провел по ней ладонью; четвертая была вся насквозь рыжая — с веснушками, пушистыми длинными, до талии, волосами, и кожа белая-белая, как мрамор.

Он остановился на последней. Она выглядела явно старше своих подруг, лет, наверное, под тридцать. Пышную грудь венчали тугие темные соски, густые волосы на лобке не были сбриты, и именно это зацепило Анрэ.

— Ты, — он легким движением провел по впадинке между ее грудями, затем его пальцы пропутешествовали по животу и остановились перед так поразившей его густой растительностью. — А вы, девочки, свободны. — Он положил каждой в ладонь по пятьсот франков. — Эти деньги — ничто по сравнению с тем, что я сейчас увидел… Ну а с тобой, дорогая, — повернулся он к той, которую выбрал, — я расплачусь особо.

Проститутки не знали, как и благодарить новоявленного падишаха. Тут же доставили заказанный ужин. Управляющий постарался на славу: были поданы телятина-гриль в маринаде, бараньи тефтели в гнездышках из зелени, брюссельская жареная капуста с виноградом, фриттата из артишоков, холодная курица, изжаренная в бамбуковых листьях. На десерт была вишня, сваренная в мятно-имбирном сиропе, цитрусовые тартинки, вареные груши и лимонная шарлотка с черникой. И все это предполагалось запивать шампанским и коллекционным итальянским вином урожая 1966 года. Анрэ постоял, посмотрел на все это великолепие и сказал:

— Этот праздник чревоугодия я дарю вашим красавицам, — он кивнул в сторону девушек. — Пусть полакомятся… А нам принесите черной икры и водки. Надеюсь, хоть русская водка у вас есть?

— А как же, конечно, имеется, — улыбнулся молоденький официант. Он развернул свою тележку, и стайка счастливых красоток, смеясь, последовала за ним к выходу.

Анрэ и проститутка остались вдвоем.

— Тебя как звать? — спросил он только для того, чтобы не молчать.

— Анриеттой, — томно ответила полногрудая. Говорила она с заметным акцентом, но он не смог определить, каким именно. Впрочем, его это мало интересовало.

— Ну что, Анриетта, будем есть икру? — Он ослабил узел галстука, стянул его через голову, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

— С удовольствием, — улыбнулась она. — Люблю икру. Был у меня тут один такой, русский бизнесмен. Ненасытный… Учил меня правильно есть икру, как в России едят.