Михаил Гиголашвили - Захват Московии Страница 56

Началась смута. Многие рыскали шайками по стране якобы из опричнины, убивали по большим дорогам всякого, кто им попадался навстречу, грабили многие города и посады, били насмерть людей и жгли дома. Захватили они много государевых денег, которые везли к Москве из других городов, чтобы сдать в казну. За этими делами присмотра тогда не было.

Тоже и поляки делали такие маскерады, охотились по границам — например, комендант в одном из городов Лифляндии, Александр Полубенский, отправился вместе с 800 поляками, переодевшись опричниками. При нем было трое русских служилых людей, сбежавших от великого князя: Марк Сарыхозин и его брат Анисим; имя третьего было Тимофей Тетерин; (в Русской земле у великого князя он был стрелецким головой; боясь опалы великого князя, он постригся в монахи и в камилавке явился к королю Сигизмунду). Итак, комендант подошел к Изборску, а Сарыхозин закричал воротнику: «Открывай! Я иду из опричнины». Ворота были тотчас же открыты. Так врасплох захватили поляки Изборск, однако удерживали его не долго и сдали его русским опричникам, которые дограбили город дотла.

Многие опричники (и не опричники) отправились на остзейское поморье с подложными наказами, принялись переписывать по посадам всех богатых купцов и девушек — дочерей как богатых купцов, так и крестьян, будто бы великий князь требовал их на Москву. Если какой крестьянин или купец давал денег, дочь его выключалась из списка, будто бы она некрасива. А та, что и в самом деле была дурнушкой, должна была идти за красивую. Так заполучали они деньги.

Видя все это, великий князь по всем пограничным замкам и городам разослал указ — не впускать никого, если кто придет как бы из опричнины. А сам принялся расправляться с начальными людьми из опричнины.

Князь Афанасий Вяземский умер в посаде Городецком в железных оковах. Алексей Басманов и его сын Федор, с которым великий князь предавался разврату, были убиты. Малюта Скуратов был убит в Лифляндии под Вейссенштейном: этот был первым в курятнике! По указу великого князя его поминают в церквах и до днесь. Князь Михаил, сын Темрюка из Черкасской земли, шурин великого князя, стрельцами был насмерть зарублен топорами и алебардами. Князь Василий Темкин был утоплен. Иван Зобатый сожжен в бочке с маслом. Петр Швед — повешен на собственных воротах перед спальней. Князь Андрей Овцын — повешен в опричнине на Арбатской улице, вместе с ним была повешена живая овца. Маршал Булат хотел сосватать свою сестру за великого князя — и был убит, а сестра его изнасилована 500 стрельцами. Стрелецкий голова Курака Уновский, по отсечении рук и ног, был живьем спущен под лед. Григорий Грязной был сварен в котле, а его сын Микита сожжен. Его брат Василий был взят в плен татарами. Писец и дьяк Постник Суворов был убит прямо в Поместном приказе. Дьяк Осип Ильин был позорно казнен во Дворовом приказе.

Всех, кого должны были казнить, били сначала публично на торгу батогами до тех пор, пока те, у кого было добро или деньги, не передавали их в казну великого князя. А у кого не было ни денег, ни добра, тех сразу убивали где ни попадя — и у церквей, и на улицах, и в домах — во время сна или бодрствования, а потом выбрасывали на улицу. При этом писалась цидула, в ней указывалась причина казни. Записка эта пришпиливалась к одежде мертвеца, и труп должен был лежать в острастку народа — все равно, был ли казненный прав или виноват.

На великого князя были обижены также торговые люди — как русские, так и из других государств, постоянно торгующие в его стране.

В своей стране великий князь не терпел рядом со своими торговыми людьми никаких других, кроме тех, кто торговал у Нарвы с немцами, французами, англичанами и со всеми заморскими и кого он указывал оболгать — одного больше, другого меньше, по своей воле.

Что касается до торговых людей чужих стран, то турчанин купец Чилибей был отослан из Москвы; за товары, которые взял от него великий князь, ему ничего не было уплачено; он должен был удалиться в опале без снисхождения, хотя люди его страны пользуются правом покупки всех пленных, которых русские привозили из Литвы или Польши, а также и из Швеции, равно как из Лифляндии и других окрестных стран; турки вольны разводить их по своим и чужим странам.

Некоторые торговые люди из Сибири были убиты, а их соболи удержаны в казне великого князя.

Из Персии шли англичане, которые приезжают к Холмогорам. Как только подошли они к Волге, явился русский станичный голова со своими стрелками, якобы в качестве провожатых и охраны от черкасских татар и нагаев, от луговой и нагорной черемисы. Это предложение пришлось англичанам по душе. И голова со стрельцами вступили на английский корабль, нагруженный пряностями и дорогими шелковыми тканями, ранили нескольких англичан и повернули корабли к себе.

От английской компании великий князь отобрал в свою казну много денег и добра. Королева послала спросить у великого князя — почему он так поступил. А великий князь отвечал послу так: «Опальные деньги не отдадут», — и этого ответа никто так и не понял.

Герцог Август курфюрст послал великому князю с бюргером из Лейпцига, Каспаром Куником, набор хирургических инструментов; все было искусно сделано и позолочено. И Каспар Куник не получил от великого князя ничего. Денежный мастер из Ревеля Пауль Гульден прибыл в Москву с драгоценностями, и от него они были отобраны.

Когда в Москве заключалось перемирие с Литвою и послы пришли к великому князю, он стоял у окна с жезлом в руках и громко закричал: «Поляки, поляки, если не заключите со мною мира, прикажу всех вас изрубить в куски!» Взявши у одного из литовской свиты соболью шапку, он надел ее на своего шута, приказывал ему кланяться по-польски, приказал изрубить приведенных ему в подарок лошадей, а потом во всё время пребывания послов топил татарских пленников.

Но я слышал, что великий князь недавно получил знамение. Трое мужчин и столько же женщин отправились в соседний лес за дровами. Когда же вечером, в сумерках, они возвращались домой, то услышали голос: «Бегите, московиты!» Когда же, устрашась этого, они пустились поспешно бежать, то из воздуха упала на землю, в снег, большая мраморная глыба (подобная тем, которые у немцев и других народов употребляются для надгробных камней). И падение ее сопровождалось ударом молнии, причем глыба ударилась не с большой силой, а легла так, как будто бы нарочно была кем-либо положена. На этой глыбе было начертано неизвестными и неотчетливыми письменами какое-то изречение, надгробная надпись. Когда камень низринулся, упали мертвыми все трое мужчин, а тела их пролежали на земле несколько дней без всякого смрада и разложения. Даже и женщины, устрашенные столь невиданным событием, пали ниц, но вскоре оправились; когда же они заметили на снегу капли крови, то со страхом поспешили обратно в город и, прибыв туда ночью, с громкими воплями возвестили о случившемся.

Сам великий князь пришел в волнение и, в сопровождении митрополита и сыновей, отправился за город и увидел обрызганный кровью снег и камень. Пораженный зрелищем, он тотчас спросил, что означает это дивное явление. Так как все терялись в догадках, то он повелел митрополиту растолковать неизвестные письмена. Митрополит не без великого страха отвечал, что он этого не знает. Тогда царь приказал на следующий день привести к себе двух военнопленных проповедников из Кокенгузена и Оберпалена, которые прославились своею ученостью даже между варварами, и обещал им свободу и подарки, если они разрешат тайну, написанную на камне. Но так как эти последние также не могли прочесть неизвестные письмена и открыть таинственную волю Божию, но, надеясь истолкованием наудачу получить себе свободу, обратились к царю со следующими словами: «В этом можно видеть погибель страны; посему молчи и помышляй об умилостивлении Бога. Эти знаки касаются твоих народов и твоего царства».

Услышав столь неблагоприятный ответ, великий князь тотчас же созвал своих помощников и повелел им разбить камень в куски; вскоре потом он уехал оттуда, помышляя человеческими мерами воспрепятствовать совершению грозных судеб.

6. 25 сентября 2009 г.

День с Алкой. Стоян. Вечер в ресторане

Пожар

Утро я почему-то встретил бодро — не боялся открывать глаз, не боялся их снова закрыть, как обычно, когда Бабаня будила меня в гимназию: «Вставай! Разве ты девочка-соня? Ты мальчик Фредя… утром все зверята и мышата умываются… пора… Вставай!».

Она говорила — «вставай», несовершенный вид. Почему?.. Ей же нужен был результат, чтобы я «встал», а не процесс — «вставай»?.. Когда я спросил как-то об этом, Бабаня сказала: «Говорю так, потому что люблю тебя и не хочу, чтобы ты вскакивал, как угорелый, а хочу, чтобы ты сам… как умный мальчик… вот, надел бы трусики… нет, гольфы потом, вначале трусики, потом штанишки… чтобы сам умел одеваться — не спеша, аккуратно, как подобает хорошим детям»… Вот сколько в этом маленьком суффиксе «ва» добра и ласки!..