Дэвид Стори - Сэвилл Страница 56

— Вы очень любезны. Благодарю вас, — сказал Стэффорд. Он явно не привык есть компот с хлебом.

Вошел Стивен. Лицо у него было запачкано машинным маслом, колени исцарапаны.

— Где ты был, Стивен? И в воскресенье! — сказала мать.

Она встала и пошла с ним к раковине. За столом воцарилась некоторая растерянность, потом отец, громко чмокнув, отхлебнул чай.

Струя падала в раковину у самого лица Стивена, Его руки были уже оттерты, колени вымыты. Мать отвела его к столу, вся красная оттого, что ей пришлось нагибаться.

— Ешь компот, — сказала она, когда Стивен потянулся за джемом.

— Почему он в вазочке? — спросил Стивен. — А банка где?

— Мы не всегда подаем его на стол в банке, — сказала мать, тревожно взглянув на Стэффорда.

— Чтой-то раньше ты его в вазочку не клала, — сказал Стивен.

— Не чтой-то, а что-то, — сказала мать.

Стивен уже доел компот и выжидательно оглядывал стол.

— Можно взять вашу тарелочку, Невил? — сказала мать.

Она встала и наклонилась за тарелкой через стол. Ее собственный компот стоял нетронутый.

— Налить вам чаю? — добавила она.

Стэффорд протянул ей свою чашку. Отец озабоченно следил за ними, потом с улыбкой кивнул и начал угощать Стэффорда.

— А джему? — сказал он.

— С большим удовольствием, мистер Сэвилл, — сказал Стэффорд.

Когда компот был доеден и хлеб тоже, мать собрала грязную посуду и поставила на середину стола тарталетки с джемом и рулет.

— Ого-го! И где же мы все это прятали? — сказал отец.

— Ну что ты говоришь, отец? — сказала мать. — Невил подумает, что для нас это какая-то редкость!

— Редкость и есть, — сказал отец, засмеялся, и изо рта у него разлетелись крошки. — Черт подери, — сказал он, нагибаясь к столу, — приезжай-ка к нам почаще, Невил.

Мать раздала им чистые тарелки и, совсем красная, близоруко нагнувшись к блюду, нарезала рулет на ровные куски.

Стэффорд съел кусок рулета, съел тарталетку.

— Скушайте еще одну, — сказала мать, пододвигая к нему блюдо.

На каждого была одна тарталетка и один кусок рулета.

— Не могу, миссис Сэвилл, я домой не доберусь! — сказал Стэффорд. — Я уже давно за чаем так не наедался, да еще такими вкусными вещами. Видите ли, дома у нас чай редко бывает.

— Как же так? — спросила мать, словно удивившись, что Стэффорд испытывает подобные лишения.

— Видите ли, мы обычно обедаем в семь. А если я за чаем поем, то к семи у меня не будет аппетита, — сказал Стэффорд.

— Ах, обед! Да, я понимаю, — сказала мать и отвела глаза. — А вас не будут бранить? Что вы сейчас поели?

— По воскресеньям мы обедаем позже, — сказал Стэффорд. — Вечером к нам обычно приезжают гости, и раньше восьми никому не хочется есть.

— Ну, тогда ничего, — сказала мать отчужденно, словно это снимало с нее всякую ответственность за то, что Стэффорд сыт.

— Ну, коли лишнюю тарталетку никто есть не хочет, возьму-ка ее я, — сказал отец.

— Собственно, это моя тарталетка, — сказала мать.

— Я не сообразил, девочка, — сказал отец.

— Конечно, если бы Невил взял еще, я была бы рада, — сказала мать.

— Нет-нет, бери ее ты, — сказал отец. — Ведь она твоя. — Он свирепо поглядел на Стивена, который явно подбирался к тарталетке.

Мать ела молча. Малыш, привязанный шарфом к стулу, перестал грызть сухарь и тихонько захныкал, прося пить.

Колин перегнулся через стол и поднес к его губам чашку с отбитой ручкой, из которой он всегда пил. Малыш глотал, прикусывая край, болтая руками.

— Вот это был чай, так чай, — сказал отец, глубоко вздохнул и допил свою чашку. — Кто бы и откуда бы ни приехал, а вкуснее все равно не едал.

— Ну, не знаю, — сказала мать. — Все-таки с карточками ничего по-настоящему сделать нельзя.

— Карточки не карточки, а лучше быть не может, вот что! — сказал отец. Он достал сигарету и чиркнул спичкой.

— Ничего, если мистер Сэвилл будет курить? — сказала мать.

— Ну конечно, миссис Сэвилл, пожалуйста, не обращайте на меня внимания, — сказал Стэффорд.

Отец поспешно задул спичку.

— Если хотите, так можете встать из-за стола, — сказала мать.

— Давай-ка, мать, мы поможем тебе с посудой, — сказал отец.

— Нет, я предпочту помыть ее сама, — сказала она и добавила: — Если хочешь, Колин, пойди с Невилом в гостиную.

— Угу. Я там затопил камин, — сказал отец.

Колин посмотрел на Стэффорда: встав из-за стола, Стэффорд, казалось, не знал, что ему делать дальше. Он взялся было за спинку своего стула, словно собирался отодвинуть его, но посмотрел по сторонам и не нашел для него места.

— Мы здесь сами уберем, — сказал отец. — Гостям это не полагается, знаешь ли.

Они прошли в соседнюю комнату. Хотя огонь в камине горел, там было холодно и пахло сыростью. Стэффорд посмотрел в окно на улицу.

— Пожалуй, мне пора, — сказал он. — Я ведь быстрее, чем за час, домой не доберусь.

Он приподнял занавеску и нагнулся к стеклу, потом отпустил ее и быстро оглядел комнату. Оттого, что окно было маленьким и его закрывали занавески, тут было темнее, чем на кухне, куда свет попадал и через открытую заднюю дверь.

— А где это место, про которое говорила твоя мать?

— Недалеко, — сказал Колин. — Там всегда околачиваются эти двое. Ну, те, которые остановили нас на дороге.

— А я бы еще раз с ними встретился. — Стэффорд поднял голову и поглядел на него. Его глаза блестели. — Поедем на велосипеде или пешком пойдем? — добавил он.

— Лучше пешком. Там велосипед оставить негде.

Он крикнул матери, что они пойдут погулять.

— Очень не задерживайтесь, а то Невилу поздно будет возвращаться, — сказала мать и вышла из кухни в коридор, когда он открыл дверь.

Тучи немного поредели, и сквозь разрывы кое-где пробивались солнечные лучи. В Долинке над трубой газового завода курился дым, колокол газгольдера между металлическими опорами опустился почти до земли.

Стэффорд выломал ветку из живой изгороди и бил на ходу по траве и бурьяну. Он посматривал по сторонам с таким видом, точно бывал здесь уже много раз, — казалось, его не интересует, куда они идут.

Тропа вилась между кирпичными отстойниками и терялась в болоте по ту их сторону.

Колин пошел вперед через камыши. Среди деревьев у заброшенной шахты мелькали фигуры и слышался собачий лай, а с шоссе доносился натужный рев автомобиля на крутом подъеме.

Из кустов взлетали птицы. Запах газа сменился запахом гниющего ила. Стэффорд с настороженным любопытством смотрел на заросли камыша, на темную воду между ними. Он задумчиво горбился. Колин останавливался перед каждым трудным местом и ждал его. Наконец впереди открылась полянка с хижиной Батти. Из трубы шел дым.

На пороге стоял Стрингер. Он целился из ружья в сторону тропы.

— Я вас услышал, Языкатый. Ближе не подходите, — сказал он.

— Колин, это один из них? — сказал Стэффорд.

— Тот, которому я дал в нос, — сказал он.

На лице Стрингера виднелась запекшаяся кровь.

— А он выстрелит? — спросил Стэффорд.

В листьях над их головами что-то просвистело.

Стрингер быстро нагнулся, дернул ствол вниз, вложил пульку, защелкнул ствол и снова прицелился в них. Он выстрелил.

— Лучше бы найти укрытие, — сказал Стэффорд.

И поднял руку, заслоняя лицо.

Стрингер, перезаряжая ружье, попятился в хижину. Ставни на окнах задвинулись. Секунду спустя из-за косяка высунулась рука, ухватила конец веревочной петли и захлопнула дверь.

Стэффорд стоял на краю поляны, не зная, идти вперед или нет.

— А Лолли тут? — крикнул Колин.

— Нас тут много, Языкатый, — ответил Стрингер. Закрытая дверь приглушала его голос.

Колин пошел через поляну к хижине. За ставнем раздался хлопок выстрела.

Он встал вплотную к двери и подождал. Стэффорд по ту сторону поляны махал рукой.

— Ты тут, Лолли? — сказал Колин.

— Мы все тут, Языкатый, — сказал Стрингер.

Он услышал скрип придвигаемого к двери стола, лязгнула цепь. Колин нажал на дверь, и она подалась.

— Если попробуешь войти, Языкатый, — сказал Стрингер, — я выстрелю.

— Мы только посмотрим, — сказал он.

— Сделай еще шаг, и я стреляю, — сказал Стрингер.

Колин открыл дверь и заглянул внутрь. Печурка топилась. У стены горела свеча.

Стрингер прижался щекой к прикладу.

— Я тебя предупреждал, Язык, — сказал он.

— Мы только посмотрим, — повторил Колин и добавил: — А я думал, что Лолли тут.

— Он придет. Он сейчас придет. И приведет своих, — сказал Стрингер.

— Убрал бы ты ружье, — сказал Колин и вошел.

Он повернулся спиной к Стрингеру и потрогал печурку.

— Если Лолли скоро придет, — сказал он, — так я его подожду.