Стивен Фрай - Теннисные мячики небес Страница 56

— Должен предупредить вас, что я юрист, — прорычал он. — Голословные обвинения подобного рода дают серьезные основания для судебного преследования. У вас нет ни малейших доказательств в поддержку столь неслыханного…

— Ну как же нет, конечно есть, — откликнулась, указав на свой кейс, Козима. — Я отслеживаю ваши выходы в Интернет уже многие месяцы, наблюдая за тем, как вы посещаете сайты, новостные группы и подростковые чаты.

— Я… я… — На лбу Эшли проступили капли пота. — Естественно, в ходе подготовки моей кампании я исследовал все, что имеет к ней отношение. Было бы нелепостью пытаться разработать закон, направленный против порнографии, предварительно с ней не ознакомившись.

— Да, но почему только мальчики? Почему только сайты с такими названиями, как «Отборные булочки для вас», «Гладкие ягодицы» и «Первый минет», — почему только они?

Эшли почувствовал, как его с головой накрывает волна хохота.

— Всякому здравомыслящему человеку, — прошипел он в микрофон, — совершенно ясно, что я стал жертвой продуманного заговора, имеющего целью запятнать мое имя и принизить проводимую мною национальную кампанию в защиту семьи. При использовании мной Интернета вы регистрировали лишь то, что устраивает вас, умышленно игнорируя тысячи других посещений, которые я законно производил во время моих исследований. Эти злонамеренные, мерзкие попытки опорочить меня показывают, как далеко готов зайти сетевой истэблишмент в своих…

— Я заметила, — безжалостно продолжала Козима, — что вы неизменно очищаете свой диск и буферную память. Так что дома у вас решительно никаких доказательств найти не удастся.

— Разумеется, не удастся! — взвизгнул Эшли. — В моем доме нет доказательств, потому что все, сказанное вами, просто куча вранья, инсинуаций и полуправды. Не знаю, известно ли вашему работодателю, чем вы занимаетесь…

— И вашему тоже, не забывайте. У вас колонка в его газете…

— Это не относится к делу! Если я выясню, что вы шпионили за мной в рабочее время, юридические последствия будут такими, каких вы и вообразить себе не способны. Можете мне поверить, фрейлейн!

Две дюжины челюстей отвисли в атриуме, четыре дюжины округлившихся глаз не отрывались от гигантского экрана. Сцена, думал Саймон, которая, несмотря на разницу в числе и составе людей, воспроизводится по всей стране. Альберт украдкой покосился на своего героя, но ничего не смог различить за зеркальными стеклами. Лишь одна из бровей Саймона была чуть приподнята в умеренном удивлении.

Мать и отец Альберта следили в детстве за высадкой на Луну: Гордон — в Нью-Йорке, а Порция — в Лондоне. Альберт и сам сохранил смутные воспоминания о преследуемом новенькими вертолетами белом «бронко» О. Дж Симпсона [78], кружащем по автострадам Лос-Анджелеса, но это… это обратится в воспоминание, по которому будет судить о себе целое поколение. «Где ты был, когда Козима Кречмер в прямом эфире размазывала Эшли Барсон-Гарленда?» — «Телевизор смотрел, козел, а ты что поделывал?»

Козима Кречмер оставалась, похоже, единственным в студии спокойным человеком. На верхней галерее режиссер лихорадочно переговаривался по телефону с инспектором канала, подключившим к разговору юриста.

— Продолжайте, — распорядился инспектор. — Мы тут ни при чем. Это дела Барсон-Гарленда. Вряд ли он сможет обвинить нас в том, что его оклеветали на его же собственном шоу.

— Я предполагаю, — говорила между тем Козима, — что вы давно уже загружаете в свой компьютер непристойные, совершенно незаконные фотографии подростков. Вы мастурбировали, глядя на них, а затем стирали.

Несколько родителей закрыли ладонями уши своих детей, и те заерзали, пытаясь освободиться.

— Вы только что обеспечили себе судебное дело, которое вас уничтожит! — возопил Эшли, тыча в нее пальцем и трясясь от ярости.

— Это ваше право. У меня имеются видеозаписи, на которых вы занимаетесь именно этим. Да! — повторила Козима, и внезапная тишь пала на студию, и все глаза обратились к Эшли. — Часы и часы записей, показывающих, как вы мастурбируете перед экраном в вашем лондонском доме.

— Любой суд откажется принять такие записи к рассмотрению, — выдавил Эшли, чувствуя, как в животе его скапливается страшная тяжесть, — если они существуют, конечно. Что не соответствует действительности. Вы все больше и больше погрязаете в крупных неприятностях, юная леди.

— Но речь идет не о любом суде. Речь идет об этом суде. Вашем суде. Вы не можете возражать против демонстрации моих доказательств здесь.

Козима извлекла из кейса две кассеты.

— «Нет таких шагов, которые мы не были бы вправе предпринять во имя семьи, во имя достоинства». Ваши собственные слова. Так или не так, мистер Барсон-Гарленд?

Эшли, закоченев, стоял в центре студии. Хор под управлением Брэда Месситера скандировал: «Так или не так! Так или не так!» Голоса сливались и нарастали в ушах Эшли. Рот его открывался и закрывался, но глаза неотрывно следили за видеокассетами, которыми Козима, ни на секунду не выпуская их из рук, помахивала над головой.

— У меня имеются также распечатки вашего дневника, мистер Барсон-Гарленд. — Свободная рука Козимы нырнула в кейс и появилась наружу с пачкой бумажных листов. — Чрезвычайно любопытное чтение.

Заверещав от ярости, Эшли бросился к Козиме, но внезапно развернулся и выскочил из студии, швырнув на пол микрофон. Слепо пролетел он мимо охранников, слишком испуганных и смущенных, чтобы его остановить. Промчавшись по коридорам, выбежал в вестибюль, почти не заметив толпу сотрудников «Би-би-си», глазеющих на вмонтированные в стену экраны. Миновав стеклянные двери, Эшли, как безумный, прорезал, направляясь к Вудлейн, подковообразный двор. В спину ему что-то кричали, но он прорвался через турникет охраны наружу. На улице, выстроившись в ряд, стояли машины. Он бросился к ближайшей и начал дергать за ручку дверцы.

— Все в порядке, приятель, все в порядке. Успокойтесь. — Водитель щелкнул переключателем блокировки дверей, и Эшли плюхнулся на сиденье.

— К Сент-Джеймсу!

— А я вас знаю! Вы тот малый, Барсон-Гарленд.

— Неважно. — Дыхание вырывалось из груди Эшли тяжелыми всхлипами. — Дьюк-стрит, и как можно быстрее.

— Лады. Жалко, что ваш билль не прошел. Самое время взяться за этих извращенцев. У меня у самого детишки есть.

Эшли сунул руку в карман и едва не заплакал от облегчения, когда пальцы его нащупали кожаный смайтсоновский футляр для ключей. На прошлой неделе он забыл ключи в гардеробной телевизионного центра и вынужден был вернуться за ними в полночь. Тогда он ругал себя на все корки, однако, не случись этого, он сегодня не взял бы ключи с собой. Оглянувшись назад, он увидел людей, валивших из здания центра через предназначенные для публики боковые двери.

— Я как-то Гэри Глиттера вез, — сообщил таксист.

Как и опасался Эшли, на Мэйсон-Ярд уже собралась небольшая толпа. Направленный на дверь его дома ручной софит телевизионщиков повернулся к нему, едва машина свернула с Дьюк-стрит в проулок.

— Ба, да у вас тут поклонники толкутся, — объявил, прикрывая глаза ладонью, таксист. — Хотят небось, чтобы вы возглавили партию?

Эшли сунул ему двадцатку и открыл, держа наготове ключи, дверцу машины.

— Вы очень добры, начальник. Считайте, мой голос у вас в кармане.

— Мистер Барсон-Гарленд! Мистер Барсон-Гарленд!

— У меня нет комментариев, нет комментариев. Нет комментариев. Решительно никаких!

Он проталкивался через толпу, втянув голову в плечи, выставив руку с ключами в направлении двери.

— Присутствует ли хотя бы доля истины в этих утверждениях?

— Я же сказал, никаких комментариев! Совершенно никаких.

Эшли захлопнул дверь и запер ее. И стоило ему остаться в одиночестве, как из глаз потоком хлынули слезы.

Наверху в кабинете трезвонил телефон. Эшли выдрал провод из розетки и стоял теперь с мокрыми от слез щеками посреди ковра. Символы успеха со всех сторон окружали его. С написанного Ромни портрета глядел, подбоченясь, сэр Уильям Барсон, которого Эшли позволял посетителям принимать за своего предка. На полках поблескивали первые издания Гиббона, Карлейля и Бёрка. Компьютер стоял на столе.

Ложь. Все ложь. Его заманили в ловушку. По какой-то злой, ужасной причине его заманили в ловушку и заставили выдать себя. Видеокамеры в его кабинете? Это же немыслимо. Кто мог бы такое устроить? Немыслимо! И все-таки что-то они пронюхали. Не могли же они просто догадаться, что он постоянно занимался…

Эшли включил компьютер и ввел первый пароль. Файлы дневника были, двойной надежности ради, защищены еще одним паролем. Открыть их не смог бы никто. Он дважды щелкнул мышкой на последней записи, сделанной вчера, когда мир еще лежал у его ног. Система запросила второй пароль, Эшли ввел и его. Страницы дневника появились на экране.