Кэролайн Левитт - Твои фотографии Страница 57

Он зашел в закусочную выпить кофе и, усевшись у окна, за которым ничего нельзя было разглядеть, невольно прислушался к ссоре какой-то парочки.

— Какого цвета у меня глаза? — повторяла женщина во весь голос и, когда мужчина сказал «карие», зарыдала. «Голубые», — пробормотал мужчина, и она заплакала еще громче. Тут до него вдруг дошло, что и он не помнит цвета глаз Эйприл. Да и что он о ней знает? Никогда не звонил ей домой, не видел фотографии мужа и вообще не представлял, какая она на самом деле. Он видел ее только во время бостонских встреч.

И ситуация внезапно показалась не столь уж простой.

Они договорились, что он прилетит в Нью-Йорк, где будет ждать Эйприл. Как она прелестна, как обвивалась вокруг него после занятий любовью. А клятвы, а обещания, которые они дали друг другу!

Но он уже успел передумать.

Добравшись до аэропорта, он купил билет домой. И ни разу не посмотрел на часы, пока не вернулся в Питсбург. И только там увидел, что уже начало четвертого. Через два часа после назначенной встречи с Эйприл он заметил, что так и не снял обручального кольца. И заплакал столь сильно, что пришлось поискать в кармане темные очки и нацепить на нос.

Он взял такси до дома и, войдя, увидел лежавшую на диване Эллен. Она была в халате, а вокруг валялись скомканные бумажные носовые платки. Оглядевшись, он заметил, что его нераспечатанное письмо валяется на полу. Билл нагнулся, схватил письмо и, смяв, сунул в карман.

— Я простудилась, — пожаловалась жена и, показав на стопку дисков, добавила: — Попросила доставить старые фильмы. Садись, обними меня и посмотрим вместе.

Билл подошел ближе и едва дотронулся до жены, как глаза снова наполнились слезами. А Эйприл? Она, конечно, поплачет, но тоже может купить билет, сесть в самолет и исчезнуть, начав новую жизнь.

Щеки Билла повлажнели. Он сморгнул слезы.

— О, Иисусе, что случилось? — встревожилась Эллен и, сев, плотнее завернулась в халат. — Ты меня пугаешь. Что происходит?

— Я потерял работу, — выпалил он единственное, что мог сказать. Потому что не хотел больше лжи в своей жизни.

Эллен придвинулась к нему. От нее пахло леденцами от кашля и кленовым сиропом. Он объяснил, как упорно искал работу, как ничего не сказал ей, поскольку не хотел волновать. Его сердце было исполосовано тысячью мелких ранок.

— Какой кошмар, — спокойно сказала она и погладила его по голове. — Ну и черт с ними. Ты был слишком хорош для этой работы. Вот увидишь, ты обязательно найдешь что-нибудь стоящее. Работу, которая тебе понравится.

Она нагнулась и поцеловала его. Он смотрел на жену. На мягкий, маленький, красный от насморка носик.

— Ты права, — прошептал он. — Черт с ними.

Он поднял глаза. Пять часов. Как раз в это время они с Эйприл должны сидеть в самолете, улетающем из Нью-Йорка.

Он стиснул руку Эллен.

После этого вечера дела пошли лучше. Не сразу, но через несколько месяцев он наконец нашел новую работу в развивающейся компании. И смотрел на Эллен свежим взглядом, ценя в ней то, что уже успел забыть.

Билл ожидал, что Эйприл позвонит или напишет и, нужно признаться, каждый раз, когда звонил телефон, сильно нервничал. Но это оказывалась не она, и Билл потихоньку расслабился, пока Эйприл не стала представляться чем-то вроде миража. Сон, привидевшийся ему. А теперь он проснулся.

Закончив говорить, Билл опустил глаза — смотреть на Чарли он не мог.

— Она все задумала заранее! — поразился Чарли. — Планировала начать новую жизнь.

— Мы оба это задумали.

— Вы написали ей.

— У всех бывают минуты слабости, — покачал головой Билл. — Думаю, если бы я знал о случившемся, смог бы наконец забыть ее раз и навсегда.

Он сложил руки, как в молитве.

— Поверите или нет, но иногда получаешь второй шанс в жизни и делаешь все, чтобы этот шанс не испортить.

— Вы сказали, что любили ее.

Билл допил кофе и наконец взглянул на Чарли:

— Что собираетесь делать? Мы все в дерьме.

Чарли сидел в самолете, глядя в окно. Соседка, молодая женщина с высветленной афро-завивкой, барабанила по клавиатуре лэптопа, время от времени поглядывая на Чарли.

А тот смотрел на небо, темное, усеянное звездами. Сэм еще слишком молод, чтобы верить в рай. По его представлению среди облаков живет Бог, которому подвластно то, что неподвластно простым смертным. Но сейчас небо было черным, и Чарли видел только призрак собственной семьи.

Эйприл бросила его, и может, тут есть и его вина, может, он сумел бы все изменить, если бы она позволила. Если бы он разглядел зловещие признаки.

Он вспомнил о ночи накануне аварии. О том, как она его будила. И просила поговорить. Это была ее последняя ночь с ними, и Эйприл, импульсивная, порывистая Эйприл понимала это. Распланировала много месяцев назад. Кто знает, что бы она ему сказала? Может, хотела попрощаться? Или передумала уезжать? Может, это был шанс все исправить, а он этим шансом не воспользовался?

Он не мог простить Эйприл за то, что разрушила семью. Рассчитала все: отъезд, будущее с Биллом, настояла на гостевой комнате. Но как она могла вообразить, что Сэм способен быть в ее жизни всего лишь гостем? Или она передумала и решила увезти с собой Сэма? Теперь он так и не узнает, чему верить.

Все время, проведенное с Изабел, Чарли чувствовал, что не верен Эйприл. Он не мог отпустить Эйприл, но теперь знал, что это она не верна. Преданность жене не позволила ему впустить Изабел в свое сердце. И сейчас он понимал, какую редкую возможность упустил, какие прекрасные отношения у них были. Теперь все пропало.

Что же, он больше не винил себя за уход Эйприл. Недаром говорят: человек — это его деяния. Эйприл устраивала в жизни Сэма грандиозные приключения, давая ему понять, что он особенный.

А Изабел… Изабел дала Сэму цель в жизни.

— Смотри в суть вещей, — говорила она. — Смотри глубже. Постарайся видеть другую, скрытую сторону этих вещей. Найди магию реального мгновения.

Но этого реального мгновения с Эйприл у него не было.

Она уехала мгновенно, не оставив письма. Изабел попрощалась со всеми, подарила Сэму дорогой объектив и сделала все, чтобы он понял, как сильно его любят.

Люди всегда советовали Чарли следовать в жизни дорожным знакам, чтобы не заблудиться. Была ли встреча с Биллом знаком? Или он опять заблудится в жизни? И найдет ли он снова магию реального момента? Сможет ли отыскать Изабел?

Чарли вспомнил запах волос Изабел. Ощущение ее кожи.

Он очень хотел рассказать ей о Билле и Эйприл и о случившемся. Хотел поговорить с ней о фильмах и книгах и о том, что у них сегодня на ужин, обо всех этих крошечных мгновениях, из которых состоит жизнь.

Ночью, проводив родителей и поужинав с Сэмом, Чарли принял решение. Позволил Сэму посмотреть после обеда фильм. А когда стемнело, вынул коробку с пеплом Эйприл и поманил Сэма к двери.

— Пойдем, — прошептал он, словно в доме был кто-то еще. Они вышли на задний двор, и, оказавшись в саду, Чарли открыл коробку и показал Сэму содержимое.

— Что это? — спросил Сэм.

— Твою маму кремировали. Она не хотела, чтобы ее похоронили в земле. Это ее пепел.

Сэм прикусил губу.

— Все нормально, — мягко сказал Чарли. — Мы можем развеять ее пепел здесь, в саду, и тогда она станет частью этого мира.

Сэм попятился.

— И ты это сделаешь?

Чарли кивнул и стал рассыпать пепел между тигровых лилий. Сделал то, чего, как раньше был убежден, никогда не сделает.

Отпустил Эйприл.

21

В солнечный майский день Чарли сидел в нью-йоркском кафе и ждал Изабел. Все представлялось таким странным, поставленным с ног на голову. Родители были на Кейп-Коде, с Сэмом. А он сидел здесь. Оказалось, найти ее не так трудно. Едва услышав ее голос, он понял, как был глуп. Как скучал по ней.

— Чарли!

А он и забыл, как она красива. И хотя на ней было простое, свободное летнее платье, ему ее вид показался экзотичным. В ней было одновременно и что-то новое, и знакомое. Он не мог понять, в чем дело. И это выбивало его из колеи. Она просияла, но не коснулась его руки.

— Чарли! О, Чарли! — повторяла она.

Они заказали омлеты подошедшему официанту, хотя Чарли был не голоден.

— Сэм тоже здесь? — спросила она и, когда он покачал головой, явно расстроилась.

— Но он здоров, совершенно здоров. Астма прошла.

— Как это может быть? — растерялась Изабел.

— Не знаю. Доктор сказал, что иногда она проходит с возрастом.

Официант поставил на стол два стакана воды.

— Он все еще фотографирует?

— Теперь уже не так много.

— О нет! Очень жаль, что он забросил фотографию! Он был хорош, верно?

— Да. Здорово снимал дороги.