Владислав Вишневский - Время «Ч» или хроника сбитого предпринимателя Страница 57

Отыгрывалась.

Российские челноки, обижаясь, кричали на всю таможню. Иные яростно ругались матом, орали, видя, что китайцы на них отыгрываются, ещё больше усугубляли ситуацию.

И у вагонов было не просто. Попасть в них было очень сложно. Все купе, полки снизу доверху, все проходы забиты были мешками и тюками с товарами… почти под потолок. Во всех вагонах так. Нужно было у «старших» вагонов — Иркутска, Новосибирска, либо других, ещё выпросить для себя три-четыре места. «Земляки, ребята, нам только до нашей границы… Возьмите, а! Ну возьмите!» Старшие вагонов — обычно мужики лет под тридцать, сорок, крупные, тяжёлые — с большим опытом всякой разной борьбы в спортзалах и около них, с одутловатыми лицами от пива, разных многочисленных «камбэй» и недосыпа, с явной неохотой взяли всё же своих, пусть и чужих.

По ним, мешкам-тюкам, разноцветным, маркированным и пролезли вглубь СанСаныч с Борисом и «братом» Юрой. Нашли где-то впадину, усмотрели, как мелкую воронку от снаряда, примостились в ней! Таким же образом, под потолком коридорного прохода, туда-сюда перемещаясь, ползали и владельцы товаров, и пассажиры, и проводники, и пограничники… На тюках сидели, ели, пили… Ехали.

Так же муторно, сжав губы, играя желваками, внешне презирая и ненавидя всех, кроме себя, проползли молодые китайские пограничники. А вот российских таможенников наши туристы встретили как праздничный весенний день, радостно и облегчённо, ну наконец-то, Россия!

Где вы, мол, ходите, ребята-пограничники? Заждались уже вас! И как тут у нас, дома?.. без нас?!

Дома! Да, дома… На Родине.

И дома, слава Богу, в семье, и с бизнесом всё было вроде в порядке. Не с производством. С ним было давно покончено. С торговлей. С ней, куда чиновники загнали. Его сотрудники, накануне, две самоходные баржи с китайскими яблоками и одну с мандаринами, выгодно продали посреднику из Якутска. «Так удачно! Прибыль даже двойная получилась! — гордясь, рассказывала юрист Людмила Николаевна, она за генерального оставалась. — И деньги сразу наличкой». Посредник, частная заготовительная фирма, очень доволен остался, сказал, что он там, на севере, двойной навар на этом сделает. Главное, переживал, чтобы до морозов успеть баржи вниз по реке провести. И китайцы тоже довольны. Покупателя для себя хорошего нашли, и быстро, и крупного. Продали с большой скидкой, и деньги тут же, из рук в руки. «Ну, молодцы все! — похвалил СанСаныч. — Мне и дальше, значит, можно ездить в командировки».

— Нет, нет, хватит вам ездить! — запротестовала юрист. — Я не хочу командовать фирмой. Это и трудно и ответственно. Совсем не для женщин…

— И это правильно, товарищи! — радуясь тому, что он дома, что среди своих, подтвердил гендиректор.

И дома всё было в порядке. И жена довольна, и дети тоже…

А вот в Москве, чёрте что — Влада Листьева убили. Да, того самого, с телеканала «ВИД», «Взгляд»… Прямо в подъезде дома, говорят, застрелили, на лестнице. Киллер, гадёныш, успешно отработал заказ и исчез. Никто, говорят, ничего не видел. Ни милиция, ни ФСБ, ни ФСК, ни разные там филёры, слухачи-доносчики, ни сотрудники Влада, ни соседи, ни случайные прохожие. Никто!.. Из десятимиллионного города (?!) Будто он самая неприметная, захудалая, никчёмная, неизвестная личность.

Москва в трауре… Страна в шоке…

«И кого уже убивают, а!» «И не боятся, сволочи!..» «Ай, страна!» «Ай, докатились!» Перестройка!

Президент Ельцин, со всей ответственностью, привычно насупившись, мрачным и решительным голосом, рубя правой рукой воздух, расследование взял на себя, под свой личный контроль. Ещё и крякнул для острастки в сторону министра внутренних дел. Тот с готовностью подтвердил кивком головы — слов не надо! найдём! По высоким официальным лицам хорошо было видно: не уйдёт злодей из-под расплаты, не скроется… и другие! «И заказчиков представим народу… в кратчайшее время!» — пообещал президент.

Телевизор лучше не смотреть. От одного вида тупо отрешённых злых лиц в зале, в президиуме, и на трибуне Госдумы уже тошнит и поднимается давление. А ведь они говорят, и, главное, что говорят…

Дежа вю, какое-то. Будто застыло время, словно вообще остановилось.

…Кричат, вскакивают с мест… как в 89-м, 91-м, 93-м… 94-м… Кулаками машут на своего оппонента! Дерутся!.. Даже женщины депутаты, не говоря уж о мужиках! За волосы бабы друг друга таскают. Виданное ли дело! Женщины депутаты дерутся?! В зале заседаний Госдумы! Хуже базарных баб, прямо перед телекамерами, совсем не стесняясь. Зло дерутся, с истерикой, кулаками в морду, с размашки! «Разве ж такое можно! — в ужасе, восторгаясь, — вот это кино!» — ахает электорат у телевизоров. «Даже нужно! — отвечают ему с экранов. — Видите, за народ же свой бьёмся, милые, говорят, за вас, родные, не щадя живота бьёмся. И за СанСаныча, значит, бьются, за его дело, за его будущее? Тогда почему же он, видя весь этот цирк, весь пыл и азарт политической их борьбы, как бы за него, за СанСаныча, слышит в выступлениях лукавство, видит подмену понятий, замечает подтасовку фактов, различает несправедливость, понимает белыми нитками шитую хитрость — этих всех политических групп и фракций… Со злостью выключает телевизор. Таким вот, протестным образом, не соглашаясь, лишает их слова… Как уж они, там, все, тля, надоели!..

А они это знают, они понимают, считаются с этим?.. Нет, конечно! У них свой образ такого вот СанСаныча перед глазами. Но не конкретный, живой и осязаемый, а абстрактный, книжно-киношный, привычно послушный, собирательный.

И кто же он?

Конь в пальто!.. — зло отвечают. — Он, наш электорат, — говорят, — вот кто.

Так это ж не правда, товарищи дорогие!.. Народу вообще сейчас пофиг, как там чья партия называется, лишь бы народу жилось хорошо. И не когда-то там, в чьём-то будущем, а здесь, сейчас, сегодня. И чтоб не как раньше, трепотня одна, а как в Швейцарии, как в Европе… И вообще, это ж не по-государственному такие огромные деньги — народные! — вбухивать только в свои дутые партии, пытаясь изменить ход истории. Им же — депутатам — нужно показать, подсказать, чтоб они остановились, посмотрели на себя, задумались!..

А то они слепые, не видят они…

Конечно, не видят, не то они бы…

Да бросьте, вы, наивный человек. Они же «бьются» не за народ, а за власть над народом, за власть над страной. За деньги! За привычное управление всем в целом… к чему они так хорошо привыкли. И правильно! Ничего они другого не умеют. Не коров же им пасти, правильно, — народ. Вот это цель! Большая и конкретная. В этом и смысл… их борьбы. И биться они будут, пока деньги все не промотают… тогда и под правительство лягут… миной замедленного действия.

Совсем безрадостно…

А с ними, с коммунистами, всегда как на фронте… И врага себе быстренько создадут, и окопы возведут в полный профиль. И чтоб в ногу все ходили. Так народу проще, они считают, привычнее. На всех заборах чтоб патриотические лозунги были, много лозунгов. И все только красные. Чтоб будоражило. Как того быка на корриде. Куда он, бедный, не повернётся, везде она — красная тряпка. А чтоб бегал за ней шустро — идеологию пристегнут, и «органы» для острастки соответствующие приставят.

Безрадостно, однако получается.

Ещё хуже будет, когда деньги в стране кончатся.

А это скоро?

Кто его знает, может ещё день, может сто, а может…

Всё, хватит. Надоело!

А кто против? Вы — электорат. Вам решать!

Это ужасно! Мы ж не умеем! И куда только демократы смотрят?

А что там ваши демократы?!.. Сначала опьянели от успеха, а потом… Знаешь, когда на пожарном шланге диаметр насадки резко увеличивают, струя не вперёд летит, а прямо под ноги падает… Понял. Так и у них. Когда было нельзя, они далеко метили, когда случилось, ботинки обмочили, увязли в выборе единой личности. Разбились на мелкие удельные княжества, дураки, вместо наступления завязли в обороне. А почему нет? Деньги есть, чего же не сидеть! Уже не на врага своего идеологического замахиваются, друг друга клюют. Да и какие они там демократы, парень! Из-под одной-то курицы и того же петуха разве может орёл вылупиться… даже случайно? Нет, конечно. Только куры вощип и будут. А ты говоришь демократы… Коммунисты они… Как пить дать коммунисты… Договорились только.

— Надо что-то делать. Как-то всё не так у нас в стране идёт. Не так! У меня такое ощущение, что мы, так, долго не протянем… — в мрачном настроении сетовал своим ближайшим «соратникам» по работе СанСаныч юристу и главбуху. — Мы не торгаши. Мы не… Я не хочу торговлей заниматься. Это не моё!

— Так у нас же выбора нет, Саша. Нам же всё обрубили. — Разводила руками Татьяна.

Они, юрист и главбух, как самые близкие и доверенные лица, сидели сейчас втроём, в маленьком кофейном подвальчике, единственном месте в городе, где можно было выпить приготовленный на песке вкусный кофе. Да и интерьер — тёмный камень, полумрак, закоулки… способствовали плохому настроению, навевали мирскую грусть и тоску.