Олег Рой - Барселонская галерея Страница 58

— Как прошел день в школе? — беспокоилась по телефону мама.

— Оленька, что тебе сегодня задали, чем помочь? — интересовался папа, едва вернувшись с работы.

В классе Олю не слишком любили. К счастью, она не стала изгоем и не пережила всех тех ужасов, с которыми сталкиваются дети, которых сверстники по тем или иным причинам решают затравить. Большакова просто держалась особняком. Ни с кем не дружила, но ни с кем и не ссорилась. И к ней относились соответственно.

В седьмом классе девчонки начали интересоваться мальчиками. Некоторым нравились старшеклассники, но большинству Дениска Вербовский. Оля, как ни старалась, понять этого не могла. Спору нет, у Дэна отличное чувство юмора, он обаятельный, даже красивый, но влюбиться в такого? Да он же несерьезный! Сегодня одна девчонка, завтра другая. Должно быть, с ним весело, но разве этого достаточно? Мальчик должен заботиться о девочке, защищать ее, оберегать. А Дениска на это неспособен. Да и старшеклассники, которые кажутся девчонкам такими взрослыми и недоступными, тоже неспособны. Нет, сказочный принц виделся Оленьке Большаковой совсем в другом образе. Чем-то был похож на лучшего папиного друга дядю Валеру. Возможно, она бы и влюбилась в него, если б у того не было семьи. Но Олю с детства приучили: семья — это святое.

А в восьмом классе она как-то неожиданно для себя самой обратила внимание на Олега Игнатенко. Обратила и забыла. А потом присмотрелась внимательнее. А потом еще внимательнее — и вдруг влюбилась. Может, потому, что он был чем-то похож и на дядю Валеру, и на ее папу одновременно, а может, оттого, что он казался старше своих лет. Не то чтобы он был намного умнее других, скорее спокойнее и рассудительнее. И еще Оля чувствовала, что очень ему нравится.

Первый раз они поцеловались на спор. Это было немного обидно, потому как не слишком романтично, но она не особо переживала. Знала, что если ждать романтического случая, можно прождать до выпускного. А так между ними все сразу стало ясно.

Они поженились сразу после школы. Олег поступил в архитектурный, а Ольга дальше учиться не хотела, никак не могла выбрать себе занятие по душе. В глубине души ей хотелось сидеть дома и встречать мужа с работы, а детей из школы, печь пироги, рисовать, петь и ежедневно общаться с родными. Но домохозяйками в ту пору были лишь жены дипломатов.

В конце концов она поступила в институт культуры на факультет библиотечного дела. Критерий выбора был прост — там нужно учиться всего четыре года, а не пять. Да и специальность по ней — сиди себе в тихом зале и читай книжки. Общаться ни с кем не надо, кроме редких посетителей, а в обеденный перерыв можно сбегать домой, попить чайку. Нужно только подыскать местечко рядом с домом.

Так оно и вышло. Оля окончила институт, устроилась в районную детскую библиотеку. Там она аккуратно отсиживала положенное время в ожидании не слишком частых посетителей, читая книжку или рисуя в тоненькой тетрадке.

К приходу мужа она обычно уже была дома, но пирогами не пахло. Не умела она делать пироги. Готовила она вообще неважно, не научилась толком. Как и другим домашним делам. Порядок поддерживала охотно, но все остальные хозяйственные заботы взял на себя Олег. Впрочем, жили они счастливо. Действительно, в любви, действительно, в согласии. С деньгами особых проблем не было. Олег занялся проектированием и быстро достиг успеха. Он обожал жену. Казалось, ему доставляет удовольствие ее баловать.

Частенько она вела себя как маленькая девочка. Конечно, с ложечки ее уже никто не кормил, но лучшие куски по-прежнему оказывались в ее тарелке.

— Олежек, я это не буду, тут шкурка и кости, — кривилась она при виде куриной ножки.

И он ощипывал голень, выискивая белое мясо.

— Милый, мне завтра к зубному, я боюсь одна. И он отменял встречу с заказчиком.

— Любимый, мне сказали позвонить в отдел кадров, узнать насчет отпуска, а я как-то стесняюсь.

И он вел за жену нужные переговоры.

Примерно через год после того как Оля окончила институт и устроилась на работу, посыпались настойчивые вопросы родных о предполагаемых детях.

Девушка растерялась. Ей и самой всегда казалось, что семья без детей — не семья, что обязательно должен быть наследник, а лучше несколько. Она любила детей, с удовольствием общалась с маленькими дочками и сыновьями знакомых и всегда считала, что будет замечательной матерью, а когда-нибудь и бабушкой. Но только сейчас она поняла, что никогда не мечтала именно об этом. Вот о любви да, и о свадьбе, и о жизни с мужем. И мысли эти доставляли ей явное удовольствие. А вот о детях…

Открытие это было мимолетным, и Оля как-то не обратила на него внимания. Она и дальше радовалась жизни, отвечала на вопросы родных шутками, хотя это было все трудней, и иногда вскользь вспоминала — она замужем, наверное, скоро будут дети.

Потом Олежкины дела пошли в гору, и он предложил ей оставить работу. Денег в семье достаточно, значит, можно позволить себе такую роскошь. Это ее обрадовало. В библиотеке было хорошо, но дома лучше. Она обставила квартиру, куда они переехали, по своему вкусу, развела комнатные цветы. Получилось замечательно, но родительский дом ей все-таки нравился больше. Только там она могла чувствовать себя, как раньше — маленькая девочка в своем маленьком раю.

Впрочем, в собственной квартире с мужем тоже было неплохо. Хозяйством она по-прежнему не занималась (теперь все делала приходящая домработница, Оля сама только цветы поливала), зато пристрастилась к рисованию. Это занятие она всегда любила, еще с детства. Рисовала Оля исключительно детские картинки — забавных зверушек, персонажей из сказок, героев мультфильмов. Портреты и всякие там пейзажи с натюрмортами у нее не получались, да ей и не хотелось ими заниматься. А вот какие-нибудь Золушка с принцем или три поросенка выходили так здорово, что Олег только ахал:

— Олька, да ты у меня талантище! Тебе нужно быть профессиональным художником.

Однажды он показал ее рисунки своему клиенту, владельцу издательства, выпускавшего учебники и книги для детей. Тому понравилось, и он предложил Оле работать на него. Так она стала гордо именоваться иллюстратором детских изданий.

Занятие это было ей по душе. И какое-то время она чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете.

— Когда у нас родится ребенок, — говорила она Олегу, — я буду сама рисовать ему бумажных кукол и разную одежду к ним. Я так любила в детстве таких кукол!

— А если будет мальчик? — смеялся он. — Думаешь, он будет играть в куклы? Ему нужно будет рисовать малинки и самолеты.

— Ты узко мыслишь, Олежка. Мальчику можно будет рисовать рыцарей, солдатиков, индейцев, пиратов…

Он соглашался и снова убеждался — она у него самая лучшая.

Но время шло, а ребенок все не появлялся. И настал день, когда Оля всерьез задумалась, почему у них нет наследников.

Расспросы родственников становились все менее тактичными и более навязчивыми.

— Вот ведь дочь мы с тобой вырастили, мать, — любил со вздохом рассуждать папа непременно в Олином присутствии. — Думали, будем внуков нянчить. И что? Где они, внуки?

— Ох, Олюшка, ты поторопись, а то я так и не увижу твоих деток, — подпевала бабушка.

— А может, я боюсь, что вы станете меня меньше любить, — шутила Оля, целуя бабушку в морщинистую щеку. — Я пока младшенькая, а потому самая любимая. Успею еще побыть старшей.

Говоря это, она и сама не подозревала, что и вправду так думает. Подсознательно Оля Большакова, взрослая, умная двадцатисемилетняя женщина, ужасно боялась, что маленький человечек оттянет на себя львиную долю внимания, времени и любви всех ее родных. Конечно, для малыша ничего не жалко, она и сама готова любить его всем сердцем, но… Но ведь это так привычно — быть центром вселенной.

Где окажется она, любимая дочка и внучка, если место на троне займет внук и правнук? В стороне? В числе свиты, которая будет прыгать вокруг малыша, так же как когда-то все суетились вокруг нее? Ну уж, нет. Пока она к этому не готова…

Если бы кто-то осмелился высказать вслух то, о чем тихонько шептал ее внутренний голос, Оля наверняка бы очень возмутилась. Притом совершенно искренне. Она прошла тщательное медицинское обследование, ходила по бабкам и колдунам, два года лечилась у гомеопата и даже занялась йогой. Короче, делала все, чтобы забеременеть. И чем больше она прилагала усилий, тем дальше оказывалась от цели. Посыпались неопасные, но многочисленные болячки, нервы совсем сдали, а некогда счастливая семейная жизнь превратилась в ад.

Олег проявлял себя с самой лучшей стороны. Уговаривал, утешал и безостановочно клялся в любви и верности. Но в итоге они развелись. После девятнадцати лет совместной жизни. По ее инициативе. Предложила она, а Олежка сразу согласился. Оля этого не ожидала. Она страшно боялась остаться одна, в вакууме, твердя себе каждый день, что, мол, конечно, кому нужна бездетная баба. Опять же, в глубине души она понимала, что дело не в ребенке, вернее, его отсутствии, а в ней самой. Что муж устал от ее страданий, сомнений, вечного недовольства жизнью. Но обвинять себя было тяжело. Гораздо легче чувствовать себя жертвой.