Игорь Рыбинский - Время карликов Страница 58

– Я свободен? – спросил Высоковский.

– Пока свободны, – кивнул следователь.

Кандидат в президенты поднялся и пошел к двери.

– Вы заметили, что я не вел никаких записей, – сказал ему вслед работник прокуратуры, – ни протокола, ни магнитофонной записи?

– Ну и что?

– Думайте. Только поскорее, а то завтра уже может быть предъявлено официальное обвинение.

Владимир Фомич вернулся к столу и спросил:

– Значит, если я сниму свою кандидатуру, не будет обвинения?

– А какое? – удивился следователь. – Декларация Ваша уже никого интересовать не будет, и мы сделаем вид, что никакого Подрезова в природе не существовало. Вы останетесь богатым и свободным. Президентом станет человек, который оценит Ваше благородство и способность уступить дорогу более достойному.

– А как же взорванная машина и труп?

– Объявим, что машина была угнана, угонщик не справился с управлением – наезд на препятствие, двигатель воспламенился, и взрыв.

Человек в форме резко развел руки в стороны и коротко выдохнул:

– Бах!

Владимир Фомич вздрогнул, потом вытянул вспотевшую шею, глянул за окно, где за решеткой ограды здания Генеральной прокуратуры стоял его бронированный «мерседес».

– Я подумаю, – сказал он.

Следователь, конечно же, лукавил. Хотя в его словах правда тоже присутствовала. Три месяца назад, как раз накануне наступления нового года, некий молодой человек, давно мечтавший посетить Москву, гуляя по столичным улицам, обнаружил припаркованный «Линкольн-навигатор». Говоря откровенно, а именно так потом объяснял молодой человек на следствии, роскошный автомобиль он заприметил за три дня до того момента, когда увидел его, наконец, без хозяина и охраны, стоящим возле сияющего огнями входа в казино. Проникнуть внутрь труда не составило, но любитель красивых автомобилей не знал, что за парковкой ведет наблюдение охрана заведения. Через несколько минут началась погоня, которая быстро закончилась – уходя от столкновения с перегородившей узкую улочку патрульной машиной, угонщик неудачно крутанул руль, и в результате «линкольн» протаранил газетный киоск и врезался в бетонную коробку автобусной остановки. Машина превратилась в хлам, а гость столицы не получил даже царапины! Но если бы он знал, чей это был автомобиль, то предпочел бы прямо противоположный итог. Расстроенный хозяин очень быстро узнал, в какой камере содержится его обидчик. Утром молодой человек слезно стал требовать вызвать следователя, чтобы сообщить ему нечто важное, и когда тот все же встретился с ним, угонщик поведал, что он может помочь в раскрытии громкого заказного убийства. Оказывается, они со своим напарником в Петербурге пасли несколько дней «мерседес» и обратили внимание, что за дорогой машиной следят еще люди из голубого «опеля». Поначалу думали, что это охрана, потом догадались, что это собратья по профессии, но все равно решили сделать то, что планировали. Поздним вечером хозяин «мерседеса» вышел из дома, сел в автомобиль и поехал на Морскую набережную. Напарник действовал по плану, но когда садился в «мерседес», во двор неожиданно въехал «опель омега» и через несколько мгновений раздался взрыв.

Следователь все старательно записывал: и номер голубой машины, и внешность тех, кто находился внутри. В тот же день информацию переправили в Петербург. Машина была найдена, она принадлежала двоюродному брату одного из сотрудников охранного предприятия «Лидер» Ахметову. Правда, найти самого владельца голубого «опеля» долго не удавалось, наконец, его взяли, он назвал сообщника-земляка и даже указал на заказчика – начальника личной охраны известного финансиста. Тридцать тысяч долларов, полученные от Петра Синельникова, разделили на троих. Высоковский очень бы удивился, узнав это – ведь он начальнику своей охраны выделил пятьдесят для передачи исполнителям.

Следователь лукавил: и он, и Владимир Фомич прекрасно понимали, что доказать ничего не удастся – сядут братья Ахметовы и земляк их, подвернувшийся так некстати, в худшем случае и Петр Синельников, если доживет до суда. Олигарха же ухватить не за что: хороший адвокат добьется не только оправдательного приговора, но и снятия всех обвинений по статье пятой пункт второй – пять два, как говорят опытные люди – за отсутствием состава преступления. Но когда речь идет о президентском кресле, то Фемида снимает с глаз повязку, и на ее весах капля чернил, которыми подписывают указы и постановления, весит больше моря слез миллионов невинно осужденных. К тому же был еще один маленький повод для рвения прокурорского работника: его вызвали в очень большой кабинет и сказали, что если некий претендент снимет свою кандидатуру, то лично его ждет должность начальника следственного управления. Владимир Фомич, конечно же, не знал об этом, а если бы даже и догадывался, то перекрестился бы.

И все же, Высоковский решил бороться. Скоро выборы, они совсем близко – впереди финишная прямая, но в спринте побеждает не тот, кто лучше борется, а тот, кто лучше бегает.

5

Подрезов вошел в офис, и охранник, сидевший за перегородкой, спросил:

– Вы к кому?

– В свой кабинет.

Парень больше ничего не спрашивал, он обернулся на своего напарника, который толкнул его в бок, и увидев, как тот быстро вскинул глаза к потолку, опустил их тут же, выпрямился перед вошедшим.

В коридорах и кабинетах ничего не изменилось, только люди, узнавшие Виктора, менялись в лицах. Секретарша медленно сползла под стол, но сознания не потеряла – в мексиканских сериалах бывает и не такое. Подрезов помог ей выбраться, и девушка, глупо улыбаясь, поправила сначала прическу, а потом юбку.

– А у нас налоговая полиция изъяла всю бухгалтерскую документацию, – почему-то засмеялась она, – и в московском офисе тоже.

Виктор направился к своему кабинету, на полдороге развернулся и двинулся в апартаменты Высоковского.

– Вызовите всех вице-президентов, директоров, начальников отделов.

– Кого? – не поняла секретарша.

– Всех! Дедку, бабку, внучку, Жучку, кошку и мышку: будет общее собрание.

Вечером в бывшем особняке купца Елисеева в зале дорогого ресторана за большим круглым столом сидели главный налоговый инспектор, главный налоговый полицейский, главный прокурор и Подрезов.

– Документы мы Вам, конечно, вернем, – хором говорили оба специалиста по добыче налогов, – но ведь у холдинга огромный долг перед южноафриканским банком, а это уже международный скандал.

– Скандала не будет, – успокоил их Виктор и достал из портфеля документы. – Я – владелец и президент «Golden Rain Bank», так что эти средства я попросту переложил из одного своего кармана в другой.

Присутствующие молча оглядели костюм Подрезова, словно подсчитывая, сколько на нем карманов, а потом прокурор весело провозгласил, подняв рюмку с водкой:

– За чудесное воскресение!

– Воскресенье еще не скоро, – ответил Виктор, – пока только среда.

Он обернулся и оглядел зал, в котором сидели банкиры, промышленники, бандиты, дорогие проститутки и нищие журналисты.

– Причем, очень серая среда.

Но все окружающие старательно не замечали сидящих за столом Подрезова страшных людей, а те, в свою очередь, тоже не обращали на них никакого внимания. Никто никого не боялся или просто делали вид, что очень смелые. Играла музыка, и перед эстрадой подергивалась толпа, свечи на столах тоже подпрыгивали в подсвечниках, и какой-то низкорослый человек в смокинге, повиснув в танце на своей партнерше, кричал друзьям-коротышкам:

– Гуляй, ребята, наше время пришло!

Виктор заехал в Академический переулок, поднялся в квартиру, но долго в ней не задержался: видно было, что Боброк и Ольга хотят остаться вдвоем. Сам же он уже третий день жил в квартире на Морской набережной, приехал туда, вырезал замок и вставил новый. Все здесь напоминало о Лене, и когда вошел в спальную, то увидел развешенные по стенам свои собственные фотографии в деревянных рамках – увеличенные отпечатки с полароидных снимков: он с Джулией возле мертвого Мокеле, снова он с Тугриком, с киркой, с лотком, с калейбасой, наполненной золотыми самородками.

Поселившись на Морской набережной, Подрезов надеялся, что Лена рано или поздно вернется за своими вещами и он ее тогда уже никуда от себя не отпустит. Музыка в приемнике смолкла, стали передавать экстренное сообщение. Что-то о выборах. Виктор, думая о своем, совсем не слушал доносящийся из динамиков комментарий. Но тут раздался голос Вовки. Он вначале даже не узнал его.

«…Тяжелая болезнь отняла у меня последние силы, и как бы ни было печально для меня и моих избирателей, я вынужден снять свою кандидатуру и призвать своих сторонников голосовать за…»

Голос Высоковского действительно был слаб: похоже, что Вовка и вправду готовится умереть не сегодня, так завтра.