Роберт Хелленга - 16 наслаждений Страница 58

Я разложила письма в три стопки на краю стола, который я передвинула так, чтобы, сидя за ним, можно было видеть площадь. Моя собственная жизнь тоже разворачивалась. Дела были такие: запрос от жены Сандро, которая интересовалась, когда я намерена освободить квартиру (она собиралась ее продать), и письма от «Кристи» из Рима и из нового офиса «Сотби» во Флоренции. Мое приключение подходило к концу, и я с таким же нетерпением, как и вся моя семья, хотела увидеть, чем оно закончится.

– Я провела вечер в Базеле, – объясняла я господину Рейнолдсу, главе офиса «Сотби» на втором этаже Палаццо Каппони.

Это был англичанин, приблизительно моего возраста, с жесткими курчавыми волосами, зачесанными назад, как на портрете Китса, который мама держала на своем столе.

– Я бродила по старому книжному магазину недалеко от станции, в поисках чего-нибудь, что я могла себе позволить. Это моя любимая тема, знаете, молитвенники семнадцатого века. Я далее не заметила, что две книги переплетены вместе, до тех пор, пока не вернулась во Флоренцию. Как вы думаете, она может представлять ценность? (Я хотела получить непредвзятое мнение.)

– Как знать, – сказал он. – Вы не очень четко объяснили все в письме. На самом деле все звучало очень таинственно.

– Простите, я не хотела многое открывать. Посмотрите: вы видите, эта книга с гравюрами и со стихами» была переплетена вместе с молитвенником. Я разъединила их сама.

Когда он открыл книгу в том месте, где была закладка, которую я поместила на титульной странице «Sonetti lussuriosi», он сразу же понял, что это за книга.

– Божественный Аретино, – сказал он, переворачивая первую страницу гравюр, затем вторую. – Черт меня подери!

Я видела, как его лицо покрывалось румянцем по мере того, как он смотрел одну гравюру за другой и читал текст.

Засунь свой палец мне в зад, старина,Да вгоняй елду понемногу, раз за разом,Подними мне ногу, хорошенько полавируй,А теперь долби без всякого стеснения.

Я думаю, что оно приятней на вкус,Чем жевать чесночный хлеб у камина.Если тебе не по душе совать попросту, попробуй сзади:Настоящий мужчина должен быть педрилой.

– Это очень хорошо сделано, вы согласны? – спросила я. – Выражение лица женщины… У нее широко раскрыты глаза, как будто она видит что-то впервые. – Я произносила вслух слова, которые до сих пор говорила только сама себе. – Но автор ее не идеализирует. Она женщина, не ангел.

Он сложил губы бантиком, как будто собирался насвистывать мелодию, но не мог точно вспомнить с чего начать.

– О, мой Бог, – сказал он, четко произнося каждое слово в отдельности. – Это довольно удивительно Вы сказали, что нашли эту книгу в Базеле?

– Да. Я поехала, чтобы обновить свою гостевую визу.

– Тогда это значит, что вы живете в Италии?

– Да. Я работаю в Сертозе.

– Вы одна из добровольцев?

– Не совсем. Я работала на профессора Пануччио, который вернулся в Рим.

– О, действительно? Тогда вы, должно быть, та американка, которая… у которой была любовная связь с реставратором картин – Постильоне – до того, как он уехал из города.

– «Любовная связь», – мне понравилось выражение.

– Я никогда не думала об этом в таком свете, – сказала я. – Но откуда вам об этом известно?

– Флоренция маленький город. Все знают, кто вы такая.

– Вы шутите.

– Нисколько. Вы собираетесь выступить в Американской церкви с лекцией «Сортировка», что-то в этом духе. «Мнение реставратора книг». По всему городу развешаны объявления. Одно висит у нас в окне. Только не говорите, что вы его не видели. Им надо было поместить вашу фотографию на афише, чтобы люди могли узнавать вас в лицо. – Он кивнул в сторону окна. – Плюс, вы принесли эту замечательную книгу. Вы хоть понимаете, что это за книга?

– Для меня это всего лишь книга с вульгарными картинками.

– Я имею в виду, знаете ли вы, кто такой Аретино? «Божественный Аретино», «бич всех принцев» и все такое?

– Я немного слышала об этом, – сказала я. – Джулио Романо выполнил рисунки, Марк-Антонио Раймонди сделал гравюры, Аретино написал стихи, Климент VII жутко рассердился. Но я не совсем понимаю, почему его называли «божественным». (Я держала при себе собственную догадку по этому поводу.)

– Вы все знаете об этом, не так ли? И тем не менее вы разъединили две части книги. Это было неправильно, Вы надеюсь, это понимаете. Это может скостить цену на несколько тысяч фунтов.

– Не говорите так, господин Рейнолдс. Не надо мне указывать, что я должна и чего не должна была делать. – Если я и была раздражена, как была когда-то раздражена на Мартелли, то это потому, что понимала: он скорее всего прав. – Я исходила из лучших побуждений как реставратор. Я вмешалась, чтобы сохранить подлинность книги. Расшитый переплет был окончательно уничтожен. Текстовой блок начинал покрываться плесенью. Тесьма сгнила. Я использовала старые обложки – это все, что я могла сделать. Это оригиналы обложек семнадцатого века. Но если вам не нравится переплет, я отвезу ее в «Кристи» в Рим.

– Лучше пристрелите меня прямо здесь на месте, – сказал он, положа руку на сердце, как будто собирался произнести клятву верности. – Эти ребята в «Кристи» злодеи и сыновья темных сил. Я не имел в виду ставить под сомнение ваши знания и опыт.

– Но вы на самом деле поставили их под сомнение.

– Разве не достаточно того, что я извинился?

Думаю, я слишком близко приняла это к сердцу, – сказала я. – Для меня это очень чувствительная тема. Я всегда буду думать, правильно ли я поступила.

– Вы поступили совершенно правильно – она прекрасна. Но я вынужден задать вам несколько вопросов. Вы обещаете, что не слишком остро будете реагировать на мои вопросы, как настоящая итальянка?

– Это вы слишком остро на все реагируете, – парировала я.

– Не обижайтесь.

– А вы намерены меня обидеть?

– Не то чтобы намерен, – сказал он, – никогда не знаешь наперед. Давайте начнем с происхождения книги. У вас есть чек?

– Да, есть. Он у меня с собой. – Я предъявила чек из магазина Бухандлюнг Карла Шульца, в Базеле.

– Это хорошо. Многие люди не заботятся о том, чтобы иметь чеки.

– Не будет никаких проблем, так? Я имею в виду с вывозом ее из страны?

– А почему должны возникнуть проблемы?

– Ну, вы знаете. Национальное сокровище, Фиолетовая Библия из Сареццано, что-то в этом роде.

– Действительно. Если бы это была картина… тогда было бы сложнее. Это мой raison d'etre,[161] мой хлеб с маслом. А книга… которую вы купили в Швейцарии… Никаких проблем. Мы не будем даже подавать заявку на экспортную лицензию. Мы ничего не скажем. Мог бы возникнуть только один вопрос, можно я скажу откровенно.

– Конечно.

– Вы ведь не пойдете в «Кристи»?

– Я не пойду в Кристи.

– Поклянитесь.

– Клянусь.

– Единственный вопрос… Расскажите мне об этом магазине в Базеле, Бухандлюнг Карла Шульца. Как вы описали, книга была повреждена водой. Переплет уничтожен, текстовой блок начинал покрываться плесенью… – Его плечи поднялись вверх, ладони рук вывернулись наружу – итальянская поза вопроса. – У них протекла крыша? Прорвало трубу? Рейн вышел из берегов?

Книга была в таком плохом состоянии, что потребовалось немедленное вмешательство, но господин Шульц держал ее на полке?

– Кто будет задавать эти вопросы?

– Главный вопрос заключается в том, кто будет отвечать на них?

– Я должна буду делать это?

Он постучал карандашом по столу.

– Возможно, и нет. До тех пор пока кто-нибудь еще не попытается предъявить на книгу законные права.

Я подумала о епископе. И Вольмаро Мартелли. Могущественные враги или старые импотенты? По отдельности, подумала я, они ничего не могут сделать. У Мартелли не было прав на книгу, а епископ был обманут, получив образчик порнографии девятнадцатого века.

– Конечно же, нет, – сказала я.

Выходя из офиса, я посмотрела на плакат в окне. Он был хорошо напечатан, хотя и на дешевой бумаге.

– Смешно, – обратилась я к господину Рейнолдсу. – Я раньше никогда не была кем-то.

– Ну, – сказал он, – а теперь вы кто-то.

Его звали Тони, хотя он не был итальянцем, и мы скоро стали друзьями, несмотря на некоторые трудности вначале. Было несколько причин, почему Аретино нельзя было включить в весенние торги «Сотби», где выставлялись ранние печатные книги. Прошел срок для включения лота в каталог; господин Хармондсворс, глава книжного отдела, не хотел давать оценку, не видя книги; она не была частью важной коллекции, и, наконец, дата – 1525 год – не была достаточно ранней для такого разряда книг. Но я делала свою работу в справочной библиотеке «Сотби», и я хотела, чтобы книга попала на эти торги по той же причине, по которой жокей хотел скакать на своей лошади скорее на соревнованиях Дерби в Кентукки, нежели по загородным дорогам. Именно там были деньги. И как я обнаружила еще раньше, на «Сотби» действовало одно магическое слово. Это слово было «Кристи». Как волшебное заклинание Али-Бабы «Сезам, откройся», это слово не могло не пробить трещину на твердом каменном лице очевидно непроходимой горы. Тони телеграфировал в Лондон, Лондон телеграфировал в ответ и так далее.