Роман Канушкин - Джандо Страница 59

— Ральф!

…а потом все более приближающееся грозное рычание пса.

В глазах старухи появился испуг.

— …всего лишь предупреждение…

Профессор Ким сделал шаг к призраку, Ральф был уже здесь, он был за спиной. Теплая волна Любви была рядом. Неподдельный ужас отразился в глазах призрака. Гкпсовая голова вдруг начала превращаться в нелепо огромный кусок отравленной колбасы, и (ты помнишь, малыш?) им старуха пыталась сейчас прикрыться. Грозное рычание Ральфа нарастало.

— Здесь тебе не поможет это, — проговорил Профессор Ким.

Призрак заметался взглядом по комнате, ища укрытия, Профессор Ким сделал еще один шаг вперед. И тогда в глазах старухи впервые появилось то, что можно было бы принять за бесконечное страдание, и в следующий миг призрак растаял. Сердце сковало тоской — вместе со старухой уходил надежный старый друг Ральф…

Профессор Ким был уже в коридоре, но поздно — дверь в комнату Йоргена и маленького мганги Ольчемьири была открыта, змея находилась там. И тогда Профессор Ким увидел, что кровать, где лежал маленький мганга, превратилась в алтарь жертвенника. Какие-то темные силуэты стояли вокруг него, и огромное лиловое чудовище, и беспощадный демон ночи Кишарре, а змея, повиснув в воздухе, стала золотым клинком, нацеленным прямо в сердце. Невидимые руки взяли клинок, и он устремился вниз.

— Н-е-е-е-т! — закричал Профессор Ким, чувствуя, что просыпается. Но еще до того как сон полностью отпустил его, он увидел сияние. Он увидел, как вокруг сшитой из разноцветных кусочков сумки, в которой маленький мганга хранил какие-то коренья, высушенные пучки трав и разные тотемные предметы и где сейчас находился наконечник копья, появилось яркое сияние. — Нет! Змея… — И сияние залило всю комнату, но…

…Кричал он, видимо, негромко, потому что патер Стоун продолжал безмятежно спать, и за окнами забрезжило раннее африканское утро.

— Сияние…

Профессор Ким, еще не до конца осознавая, что он делает, поднялся на ноги, и в следующую секунду он уже раскрыл дверь в комнату мганги.

— Ольчемьири, змея!

Йорген Маклавски был настоящим охотником, он действовал с быстротой молнии. Черная ледяная бездна — ствол «М-16» был направлен на Профессора Кима, палец Йоргена находился на спусковом крючке.

Потом он потряс головой:

— Господи, Ким, я чуть не всадил в тебя пулю… Что происходит?

— Йорген… Ольчемьири… где он?!

— Как это «где он»?! В своей постели. — Йорген посмотрел на стоящую напротив кровать и пожал плечами. — В такое время все приличные люди находятся в постели, даже если они днем и подрабатывают шаманами. А зачем он тебе понадобился в такую рань?

— Посмотри, что с его левой грудью…

— В каком смысле «с левой грудью»? — недоверчиво переспросил Йорген. Потом он усмехнулся: — Ким, ты что, подрабатываешь в «Плейбое» и решил сделать сенсацию на груди маленького мганги или тебе все это только приснилось?

— Я… — Профессор Ким смотрел на Йоргена в растерянности. — Может, я не так выразился… Черт, Йорген!.. — Он вдруг понял, как все это нелепо должно выглядеть, и тоже рассмеялся. Но потом пришло время удивляться Йоргену.

Маленький мганга Ольчемьири лежал с открытыми глазами, и Профессору Киму показалось, что он различил на его лице тихую светлую улыбку. Потом Ольчемьири проговорил что-то на непонятном языке. Йорген перевел удивленный взгляд с мганги на Профессора Кима.

— Он говорит, что все в порядке. Чтобы ты не беспокоился… Он говорит, что копье обрело силу. — Потом Йорген еще раз посмотрел на них обоих. — Что вообще происходит, черт побери?..

А Профессор Ким пытался понять, что же он увидел в тот короткий промежуток времени, когда бежал к комнате Йоргена и мганги. Быть может, конечно, это померещилось со сна, но Профессор Ким был уверен: в слабом сумрачном освещении только начавшегося утра в глубине коридора действительно промелькнула фигура в той самой белой ночной рубашке, так похожей на саван.

— Не знаю, Йорген. Мне приснился кошмар. Об этом даже не хотелось бы вспоминать. Я видел сияние вокруг этой сум…

Профессор Ким не договорил. Оплетенная бечевой кожаная сумка лежала на гладко отполированном деревянном стуле. На том самом месте, где он видел ее во сне. «Ну и что? — спросил сам себя Профессор Ким. — Я ведь заходил к ним перед сном. Наверное, видел эту сумку. Спокойнее…» И тогда на своей забавной смеси английского и суахили заговорил маленький мганга Ольчемьири:

— Сюда приходил Кишарре… Но копье обрело силу. Он знает это, и он ушел. — Потом он посмотрел на Йоргена, и губы его растянулись в какой-то застенчивой детской улыбке. — Он больше не придет так… И теперь мзее Йорген сможет остановить его с помощью длинного ружья.

И Ольчемьири с опаской посмотрел на винтовку.

Йорген плавно спустил затвор и поставил оружие на предохранитель.

— Я что, пропустил сеанс спиритизма?! Здесь был полный дом лесных духов?

И мганга, и Профессор Ким молчали.

— Нет, ну обалдеть можно, — усмехнулся Йорген. — Ладно. Успокаивает уже то, что теперь мы переходим на мою территорию…

Но никто из находящихся сейчас в этой маленькой комнате не обратил внимания на одну деталь: перстень, так удачно выменянный Папашей Янгом у добродушного бармена Маккенроя, перстень, приснившийся Профессору Киму и ставший его ночным кошмаром, лежал сейчас в темноте. Прямо под деревянной полированной кроватью, где когда-то, еще до замужества, спала старшая Папашина дочь Стефания. Потом эту кровать перенесли сюда, и прошедшую ночь на ней провел маленький чернокожий мганга.

К семи часам утра они уже закончили завтрак и были готовы тронуться в путь.

В принципе не произошло ничего экстраординарного. Если смотреть на вещи трезво, то вообще ничего не произошло. Ким видел во сне кошмар… Ну и что, это бывает с каждым. По большому счету вчерашний обед у Папаши Янга был чересчур плотным. Мганга уже давно утверждал, что в ночь полнолуния копье обретет силу. В эту ночь светила полная луна. Но что там на самом деле случилось с копьем и случилось ли вообще, одному Богу известно! Так рассуждал Йорген, и все же он спросил у Профессора Кима:

— Послушай, то, что ты видел во сне…

— Если бы мне знать, что я видел во сне…

— Ты говорил о сиянии и о змее… А потом вы с мгангой меня порядком удивили.

— Йорген, то, что прошедшей ночью что-то произошло, — это наверняка. Но образы из сна, символы, фантомы… вряд ли они опасны. Скорее они лишь оформляют предчувствие, ощущение каких-то сдвигов. Но вот если за этими ощущениями был кто-то гораздо более реальный…

— Что ты имеешь в виду?

— Возможно, что у нас действительно были гости и их намерения в ряду символов могли пересекаться с моим сном…

— Гости?! И ни я, ни Сэм об этом ничего не знаем?

— Йорген, у меня есть некоторые соображения, но… Мне нужно еще время. Ведь ни тебя, ни меня не устроят объяснения в духе дурацкого фильма ужасов…

Что ж, время так время. А пока Йорген будет смотреть на вещи трезво. У него такая возможность есть.

Пока.

А к ним уже шел Папаша Янг. У старого гуляки по утрам всегда было чудесное настроение.

— Значит, на озеро Рудольф, к Камилу Коленкуру, — проговорил Папаша. — Удивительный человек… Я с ним не очень-то знаком, но месье Ажамбур, друг мистера Райдера… — Здесь Папаша оборвал себя и, спохватившись, посмотрел на дочь. Но Зеделла не обратила никакого внимания на его слова. Она уже давно упаковала свои вещи, и теперь они были сложены в один из «лендроверов». Мистер Райдер остался в прошлом. Зеделла улыбалась и как-то странно смотрела на профессора Льюиса. Папаше это не понравилось. — Так вот, месье Ажамбур мне о нем много рассказывал. Ну да вы, наверное, знаете о нем не меньше моего…

Камил Коленкур был одним из столпов современной палеонтологии и, безусловно, самой колоритной фигурой из тех, кто работал сейчас в окрестностях озера Рудольф. Его научная слава почти не уступала славе легендарного доктора Луиса Лики, а по экстравагантности поведения он порой превосходил некоторых эпатаж-мастеров мирового авангарда. В свои семьдесят пять лет он летал на параплане и, говорят, даже на озеро Рудольф, кишащее крокодилами, прихватил доску для виндсерфинга, класс «Фанатик». Иногда по утрам над озером проносятся страшные ветры, называемые живущими здесь нилотами сирата-сабук. Так вот, профессор (а также почетный член десятка университетов) грозился оседлать ураган. Где бы он ни был, в пустынях или в болотах экваториальных лесов, в стенах европейских университетов или в небе, управляя стропами параплана, его безупречно чистую рубашку всегда украшал галстук-бабочка. Когда же речь заходила о местном фольклоре, то здесь он не уступал Папаше Янгу, только без галлюцинозно-алкоголических видений последнего.