Майк Телвелл - Корни травы Страница 59

—Для американской женщины у тебя отличный аппетит, это хорошо, — кивнул он одобрительно.

—Как все вкусно и, кроме того, хороший секс разбудил во мне прожорливость.

—Я знаю, — ответил он. — У меня есть старый приятель, владелец гостиницы. Он говорит, что по тому, как парочка утром ест завтрак, можно точно сказать, как они ночью трахались. Особенно это касается женщин.

Он громко рассмеялся, с удовольствием потер живот и подмигнул девушке, которая стояла по ту сторону стола. Она послушно захихикала. Он откинулся назад, одобрительно осмотрел остатки еды на тарелке и сделал легкий жест, пощелкивая при этом пальцами. Девушка принялась с молчаливым проворством вытирать стол.

—Кажется, я съел бы чего-нибудь еще, — задумчиво сказал он. Девушка смотрела на него в напряженном ожидании. — Зельда, у нас еще остались молоки селедки, а? Отлично! Поджарь мне одну, хорошо?

Девушка принесла большую коричневую молоку, выглядевшую как отбивная. Он перехватил тарелку прежде, чем она успела поставить ее на стол, и понюхал.

—Ааах, — вздохнул он, и его глаза загорелись чем-то близким к праведному пылу. — Какая вкуснятина! Какая вкуснятина! После шпанской мушки — лучшее, что есть в мире. Возьми себе на заметку. Устрицы по сравнению с этим — чистая глупость. — Он поддел кусок вилкой, пожевал его с закрытыми глазами, проглотил и просиял.

—Мне нравятся мужчины, которые едят с удовольствием, — сказала она.

Он съел еще кусок, потом спросил:

—Откуда ты, говоришь, родом?

—Из Утики, штат Нью-Йорк. Сейчас там двадцать градусов мороза и лежит снег.

—У меня двоюродная сестра живет в Бруклине, — сказал он. — А ты, значит, учительница?

—Разве я тебе говорила? Да, учительница третьего класса.

—По-моему, ты не учительница третьего класса, а фотомодель первого класса или кинозвезда.

—Я, наверное, должна тебя поблагодарить за комплимент? Так вот почему ты смотришь на меня с такой настойчивостью, что я попала под твой гипноз и ничем не могу его парировать?

—Нет, — ответил он, — все потому, что у тебя самая лучшая батти, которую я видел у белой женщины.

Его улыбка выражала одновременно комплимент и насмешку.

—Оу, — вырвалось у нее.

—Пойдем — я подброшу тебя. Ты, говоришь, остановилась в «Шератоне»?

—Спасибо, Зельда, за твои деликатесы, — сказала она, и была удостоена застенчивой улыбки.

Возле парадного фасада человек, наводивший последний глянец на удивительно длинный белый автомобиль с откидным верхом, придержал для них двери.

—Вниз или вверх? — спросил он.

—Вниз.

Верх автомобиля бесшумно опал, и солнечный свет наполнил кабину. В конце наклонного газона перед ними раскинулся безбрежный океан.

—Как далеко, — сказала она, сощурив глаза, — как безумно далеко.

Он возился с солнечными очками.

—Знаешь, — сказал он, — как-то ко мне приезжал один человек — писатель такой-то. Он сидел как раз здесь, смотрел на дом и на весь этот вид. И знаешь, что он сказал? Он сказал, что, если бы жил в этом доме, то нанял бы специального служащего, который раз в месяц приходил бы к нему и бил палкой.

—Ты шутишь? А зачем?

—Вот и я задал ему этот вопрос, приняв его за чокнутого. У нас здесь много таких. Но сейчас мне кажется, что он, наверное, чертов коммунист.

—Так зачем он хотел, чтобы его били?

—Он сказал, что каждому, кто живет здесь и каждое утро видит все это, нужно раз в месяц напоминать, что он не Бог.

Его живот затрясся от смеха.

—Понравился тебе рассказ?

—Да, не считая битья.

Машина двигалась мощно и почти бесшумно. Он жал на рычаги, как гонщик «Формулы-1», отважно бросая автомобиль в крутые виражи, и делал это с безупречным расчетом и крутизной, сигналя встречному потоку нетерпеливыми гудками. За исключением крутых поворотов и разверзающихся пропастей, она чувствовала себя вполне безопасно; большая машина рычала, ворчала и устойчиво держалась на дороге. Она откинулась на сиденье и предоставила солнцу и ветру ласкать ее лицо. Мимо проносились белые виллы, рассевшиеся на холмах, этих башнях земли.

—Какой день! — кричала она. — Какая машина!

—Чо, мне эта уже надоела, — сказал он беспечно, — я заказал новую — «Мерседес» блевотно-зеленого цвета.

—Ум-м, — пробормотала она, и промолчала остальную часть пути, чувствуя прилив тепла к этому вульгарному и сильному человеку с револьвером за поясом.

Он смотрел, как она идет к гостинице чуть покачивающейся походкой длинноногой фотомодели, которую, как он заметил, перенимают все американки, когда думают, что за ними наблюдают. «Хорошая сучка! Какая у нее батти! Эти туристки, парень, делают все. Нет ничего такого, что бы они не сделали».

Когда он отъехал от гостиницы, начался настоящий город — жаркий, кишащий, с дорогами, напоминавшими минные поля. Если чертово правительство ничего не сделает с дорогами, он перестанет ездить на этой машине в город! Автомобиль с откинутым верхом, сверкающий на солнце как зеркало, привлекал внимание всей улицы. Ему нравилось это внимание. То и дело раздавался одобрительный свист. Молодые парни не отрывали глаз от машины и кричали:

—Зверь-машина, сэр, как быстро она ездит?

—Быстро, быстро! — кричал он, газуя, чтобы произвести на них впечатление. Это, подумал он с удовлетворением, еще старая Джамайка, средние классы, вкладывающие в элегантность более состоятельных господ свою собственную гордость. Но сейчас такое все реже, сейчас положение в обществе все больше напоминает классовую войну. Пешеходы и велосипедисты отказываются уступать дорогу. И не дай Бог, если заденешь кого-нибудь автомобилем! Ходили истории про водителей, которых толпа вытаскивала после аварии из машины и избивала до полусмерти. Но даппи, как гласит пословица, сами знают, кого пугать. Куаши пусть сначала хорошенько подумают, прежде чем связываться с ним. 357-ой «Магнум» у него за поясом — не шутки ради. Ты только посмотри на этого парня! Думает, вся улица принадлежит ему. Он просигналил и проревел мотором. Парень, казалось, не слышит.

—В чем дело? Ты платишь больше налогов, чем все остальные, май? — крикнул он ему.

—Езжай, фараон, угнетатель, — ответил парень, сделав непристойный жест в сторону автомобиля.

—Ты, жопа гнусная, только дотронься до него, — бросил он свой вызов.

Он привык к подобным репликам: в некоем странном смысле они были необходимой частью его жизни и его личности. Черт, уже почти два часа. Ему не стоило столько времени проводить с этой туристкой. Но почему бы и нет? Черт возьми, он же здоровый человек, которому нравятся женщины, и он отлично со всем этим справляется! Все эти недавние разговоры про «гражданский долг», про так называемые патриотические обязательства. Все эти белые женщины, как муравьи, снующие туда-сюда, бросаются к нему в кровать и ведут себя так, словно из их дерьма пекут в Голливуде пирожки. И ко всему прочему, хотя и держат себя с таким высокомерием, готовы трахаться хоть с первым попавшимся черным швейцаром или официантом. Есть еще здесь люди, которые способны показать им, что не все черные на этом острове бедные и невежественные, что кое-кто из нас имеет культуру и воспитание и разбирается в утонченной жизни. И скипетр у них на месте. Туристки эти тоже кое в чем разбираются — и трудно сказать, что их больше впечатляет: шикарный дом или природная вульгарность. Он все пытается понять, что заставляет этих белых американок визжать как недорезанных. Неужели их мужики не справляются со своими обязанностями? Безумие, ман, чистое безумие! Прошлой ночью в баре он смеялся так, как не смеялся никогда в жизни. Его приятель Баба, как всегда, говорил о нем, какой он задиристый петух. Слышу, как туристка эта говорит: «Вы имеете в виду того петушка, что в штанах?» Я думал, Баба ромом своим подавится. Вот что они устраивают, понимаешь, — мужчина смущается и уже не может делать то, что должен. А потом женщины эти носятся сломя голову и хотят поразить мужское население своими письками. Но мы понимаем свою задачу, ман, и встречаем женщин во всеоружии.

Жаль, но сегодня придется отложить свидание, потому что вечером предстоит очень интересная встреча. Этот парень Рэй Джонс, он у всех на слуху и во многих вселяет надежду.

Сначала он думал, что это будет что-то вроде университетской болтологии о «высокой степени интенсивности преступной среды» и «прогнозируемом шаблоне антисоциальной патологии», — что, интересно, все это значит? А также вроде разговоров про «утонченные методы группового взаимопроникновения и контроля» и «максимально допустимый коэффициент вовлечения в преступность». У него возникло убеждение, что далеко не все члены Ассоциации бизнесменов Кингстона способны все это понять. Но все явно призадумались, когда вышел Джонс и сказал, что наша ситуация давно уже не является типичной разновидностью детской игры «Полицейские и воры». Было бы наивным ожидать, сказал Джонс, что полиция установит контроль за преступностью в таких местах как Западный Кингстон, где лишь немногие избранные нашли «социально приемлемый» способ выживания. Это не проблема полиции, это проблема всего общества. И потому глупо, если полиция будет арестовывать каждого, кто осмелится нарушить закон. Старые ворчуны-ретрограды возмутились и захотели узнать — не утверждает ли он, таким образом, что преступность неискоренима? Джонсу спокойствия не занимать, не хуже взломщика сейфов, он едва улыбнулся. Не надо накалять обстановку — вот то, что он хотел сказать. Но не только это. Поскольку преступность пресечь невозможно, работа полиции заключается в том, чтобы ее контролировать и направлять в нужное русло. Так вот, Джонс заявил уважаемым христианским бизнесменам, что современный подход заключается в том, чтобы дозволить отдельные виды преступлений. Полиция имеет теперь право выдавать лицензии на некоторые виды преступной деятельности, обходящиеся без жертв, — торговлю ганджой, игорный бизнес — а обмен на ценную информацию, которая поможет ей ловить убийц, бандитов, грабителей и других типов, представляющих непосредственную опасность для нормальных граждан. Дьявольская сделка, союз волков и легавых! До чего докатилась страна, если полицейский чиновник говорит подобные вещи! Черт возьми, все всегда знали, что у полиции есть свои осведомители и что она имеет определенный процент от криминальных сделок! Но Джонс решил сделать из этого официальную политику и, кажется, хочет при этом выйти сухим из воды. У Хилтона был только один вопрос — а кто будет приглядывать за полицией? Он, конечно, не Маркус Гарви, но тоже умеет пророчествовать; так вот, он предсказывает полиции в очень скором будущем очень большие деньги. Да, надо будет приглядеть за этим Рэем Джонсом. Он уже слышал о нем. Бугаи-охранники у него на студии говорят о нем не иначе как шепотом. И, надо признать, у молодого человека есть сценический талант. Два ограбления в прошлом месяце — магазин и склад — закончились одним и тем же. Когда парни проделали в крыше дыру и спустились внутрь, кого они там нашли? Маас Рэя с отрядом полиции. «Почему так долго? Запомните на следующий раз, что Маас Рэй очень не любит ждать!»