Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы Страница 59

Он повернулся к Нефисе:

— Сестра!

— Чего тебе?

— Выборы-то на носу. А Кудрет-бей в тюрьме. Что же теперь будет?

— Его кандидатуру выставила партия. Победим — его немедленно освободят. Пусть только аллах пошлет нам этот счастливый день! Уж тогда-то я потолкую с этим хамом прокурором!

— Стоит ли связываться? — заметил Длинный.

— По-моему, не стоит, — поддержал его Идрис.

И тут Нефисе будто прорвало:

— Да этот мерзавец даже не глянул на меня, словно к нему пришла баба в рваных башмаках. Стою, стою перед ним, а он хоть бы что! Еле удержалась, чтобы не хватить его чернильницей по башке! В следующий раз, говорит, возьмите с собой брачное свидетельство. Так я и взяла! Съездить бы в Анкару да пожаловаться на него генеральному председателю, задали бы ему трепку! Впрочем, ладно, потерплю до выборов…

Ей вдруг вспомнились выборы тысяча девятьсот сорок шестого. Предположим, их партия победит. Но ведь еще не известно, согласится ли правительство передать им власть. Все говорят: «Исмет не допустит этого! На все пойдет, на любое мошенничество, лишь бы удержаться у власти».

Черные мысли одолели Нефисе. Все может случиться. Неспроста некоторые газеты подняли сейчас шум, уверяя читателей, что Новая партия не сможет сформировать жизнеспособное правительство, что у нее нет подходящих кадров, что ее правительство опозорится на третий день после передачи ему власти… И все-таки главное сейчас — чтобы Кудрет прошел в меджлис, тогда его немедленно освободят. В тюрьме его доконают, в этом Нефисе была уверена.

Новый председатель вилайетского комитета ублажил Нефисе, оказав им радушный прием.

— Вай, эфендим, заходите, пожалуйста! Что это вас совсем не видно? Вы не были здесь со дня ареста Кудрет-бея, и мы, откровенно говоря, соскучились по вас.

Он нажал кнопку звонка. Явился посыльный.

— Сынок, принеси-ка чего-нибудь ханым-эфенди! И нам, разумеется!

Председатель комитета разливался соловьем:

— Сюда садитесь, ханым-эфенди, а вы вот сюда… Могу вас порадовать, Нефисе-ханым, хорошими новостями. Страна поднялась в едином порыве. Наша победа бесспорна. Мы соберем абсолютное большинство голосов. Три дня назад я был в Анкаре, у руководства. Там все полны самых радужных надежд, впрочем, как и вся столица. Как только мы победим, Кудрет-бей-эфенди будет освобожден, и мы под звуки духового оркестра проводим его в Анкару.

— Да поможет нам аллах! — вздохнула Нефисе.

— Не сомневайтесь, это так же верно, как дважды два — четыре. Вот увидите… — Он запнулся, увидев, как печальна Нефисе, и спросил: — Вы чем-то расстроены?

— И даже очень! — ответил за Нефисе Длинный.

— Как тут не расстроиться! — ерзая на стуле, подхватил Идрис. — Скорее бы увидеть, как им заткнут глотку!

Председатель встал, подошел к Нефисе. Не выдержав, женщина расплакалась, и это еще больше встревожило председателя.

— Что с вами, ханым-эфенди? У вас неприятности?

Он посмотрел на Длинного, на Идриса:

— Что произошло?

— Вы ведь знаете, что начальник тюрьмы подал в отставку, — сказал Длинный, — и временно его функции возложены на прокурора. Теперь тюрьма в его полном распоряжении. Вот и…

— Он был груб с вами? — перебил его председатель, обращаясь к Нефисе.

— Неотесанный хам! Обошелся со мной, как с простой бабой! Но я ему отплачу, вот только съезжу в Анкару. Он думает, страшнее медведя зверя нет. А слоны на что?

— Поразительно!

— Ну скажите, разве имел он право поместить Кудрета в одиночку?

Председатель комитета, врач по профессии, был несведущ в юриспруденции, но тем не менее сказал:

— Конечно, не имел! Неужели его держат в одиночке?

— Да, в одиночке! В тот раз, когда Кудрет-бей сидел в тюрьме, мы с ним встречались в кабинете у начальника. А теперь я его вижу только за решеткой. Шум стоит такой, что ничего не слышно, ведь говорят все одновременно. Сегодня Кудрет почему-то вообще не вышел на свидание. Я решила узнать у прокурора, в чем дело, а он, мерзавец, разговаривать со мной не стал. Понятия не имеет, как обращаться с женщиной.

— Ну а дальше?

— Кровь бросилась мне в голову, но я смолчала. Подожду, думаю, пока мы победим на выборах и Кудрет будет освобожден. Тогда и рассчитаюсь с этим мерзавцем!

В комнату вошел брат председателя, адвокат. С гостями он был знаком и церемонно справился об их здоровье, поинтересовался тем, что их привело сюда. Председатель вкратце изложил суть дела, после чего положил руку ему на плечо.

— Немедленно езжай в тюрьму. Повидайся с прокурором, он там сейчас за начальника, и скажи, что будешь адвокатом Кудрет-бея. Попроси, чтобы его вызвали, а то вот Нефисе-ханым волнуется, думает, ее супруг заболел. Поговори с ним, а затем… Кстати, бей-эфенди почему-то сидит в одиночке. Это законно?

— Есть решение суда на этот счет? — спросил адвокат у Нефисе.

— Не знаю. Думаю, что нет…

— Хорошо, я сейчас же поеду в тюрьму и выясню положение. Не беспокойтесь. Если потребуется…

Он умолк, потому что не представлял себе, что сможет сделать, и вышел из кабинета.

Плешивый Мыстык беспокойно ходил по коридору. Увидев брата председателя, он снял фуражку, поклонился.

— Отвези-ка меня в тюрьму, да поживее!

Мыстык сразу догадался, зачем он просит отвезти его в тюрьму, и бросился к своему фаэтону.

Уже в дороге Мыстык спросил:

— С Кудрет-беем хотите повидаться?

— Да.

— Сколько же ему дадут?

— Кому?

— Кудрет-бею.

Адвокат усмехнулся:

— Он без пяти минут депутат меджлиса, а ты…

— Ну, станет он депутатом, и что тогда?

— Тогда его немедленно освободят, и он поедет в Анкару.

— Неужто? О аллах!

Мыстык был так рад, будто это ему предстояло стать депутатом меджлиса, выйти из тюрьмы и уехать в Анкару.

— А ну, удалые! — крикнул он, как обычно, взмахивая кнутом.

Прохожие, глядя на Плешивого Мыстыка, посмеивались: чему это он снова радуется? Ведь все знали: когда Мыстык не в духе, то клянет на чем свет стоит своих кляч. Как говорится, сердится на невестку, а честит дочерей.

Адвокат прошел через тюремный двор и поднялся в кабинет начальника. Прокурор знал адвоката и потому принял его вежливо, предложил стул. Ему было известно, что адвокат — брат председателя вилайетского комитета оппозиционной партии, но партийная принадлежность гостя прокурора не волновала. Адвокат, как и сам он, государственный чиновник, и он обязан быть с ним обходительным. Адвокат не обращался к нему с какими-либо выходящими за рамки законности просьбами и, скорее всего, пожаловал по делу Кудрета Янардага. Но в этом, по мнению прокурора, нет ничего предосудительного. Вполне естественно, что обвиняемый в правонарушении желает прибегнуть к услугам адвоката.

Так оно и оказалось. После обмена взаимными любезностями адвокат сообщил о цели своего визита.

— Что ж, прекрасно! — сказал прокурор. — Вызвать его сюда?

— Будьте любезны!

Прокурор приказал писарю, чтобы привели Кудрета Янардага.

— Незадолго до вашего прихода, — повернулся он к гостю, — ко мне заходила одна женщина. Представилась супругой Кудрет-бея. Будь она поскромнее, я, пожалуй, не придал бы этому значения. Но она вела себя вызывающе! Тогда я попросил ее показать брачное свидетельство, отлично зная, что никакого свидетельства у нее нет. Прошу прощения, но, я надеюсь, вам знакома поговорка: «Плешивый, а кудрями хвалится». Это как раз о ней.

— Вы правы, эфендим. Но женщина — существо слабое… Как мне известно, у Кудрет-бея в Стамбуле есть жена и дети. С женщиной, о которой вы говорите, он познакомился в тюрьме, они решили пожениться. Но к тому времени его бракоразводный процесс еще не закончился, и о женитьбе, разумеется, не могло быть и речи. Так что действовали они в соответствии с поговоркой: «Раньше отчалить, а потом уж пары поднять!» Поженились по законам шариата, а гражданский брак отложили на потом.

— Все это я знаю. Но ведь приличия надо соблюдать. Прежний начальник совсем распустил заключенных. Между нами говоря, дело дошло до того, что эта самая ханым назначала свидания с Кудрет-беем в этом кабинете. В служебном помещении! Можете себе представить?

— Это отвратительно.

— Только ли это? А торговля ножами и наркотиками? А отлучки арестантов из тюрьмы? Бывало, и к утру не возвращались… Сам начальник заявлялся в тюрьму вдрызг пьяный и резался в кости с заключенными!

Адвокат хорошо знал обо всем этом, но притворился удивленным:

— Вах-вах-вах!

— Теперь ничего подобного нет и никогда не будет!

— Можно вам задать один вопрос?

— Сделайте одолжение!

— Почему вы посадили Кудрет-бея в одиночную камеру? Было соответствующее постановление суда или решение следственных органов?

— Нет, нет… Ничего такого не было. Но я имею право прибегнуть к такой мере в административном порядке. Потому что… Словом, вам известен характер его преступления. А недавно заключенные подняли бунт. Вы ведь знаете?